Елена Руденко - Долгий летний праздник
— Почерки совпали, — сообщает он, — автор письма — мсье Сенье.
М-да, вот это новый поворот сюжета.
Я, Пьер Сенье, наследник состояния Бриона, в хорошем настроении.
Мне доложили о визите Робеспьера. Что ж, я приму его.
— Для меня большая честь принимать в своем доме знаменитого Неподкупного! — приветствую я его. — Жаль, что наша первая встреча состоялась в недружественной обстановке.
— Не беспокойтесь, мне нужен образец вашего почерка, — говорит Робеспьер. — Это важно для расследования.
Интересно, зачем ему это понадобилось? Не к добру.
— Вы все еще подозреваете меня? — с улыбкой спрашиваю я.
— Увы, — разводит руками Светик.
— Что ж, вот черновик одного из моих писем, — я протягиваю им лист бумаги.
— Большое спасибо, мсье, — благодарит Неподкупный. — Больше мы вас не задержим.
— Может, подождете, скоро должна прийти моя невеста, — предлагаю я. — У нее красивое имя — Мари — Луиза Мюзи. Она приехала ко мне сегодня утром.
Робеспьер вежливо отказывается.
— Как–нибудь в другой раз я обязательно навещу вас, чтобы познакомиться с мадемуазель Мюзи, — заверяет он меня. — Но сейчас, как это ни грустно, нам пора.
— К вам Катрин Мариэль! — докладывают мне.
Интересно, что ей угодно? Мадемуазель Мариэль чем–то взволнована.
— Я получила анонимное письмо, — говорит она. — Там сказано, что вы, мсье Сенье, прячете завещание Жака Бриона на моё имя за этой картинной рамой.
Она указывает взглядом на портрет Стефани Брион.
— Клянусь! — восклицаю я. — Если за этой рамой что–то и есть, то не я это туда положил.
Робеспьер молча подходит к картинной раме. О Боже, он достаёт какой–то лист бумаги. Протягивает его Мариэль.
— Это завещание! — восклицает она.
Дар речи покидает меня. Мариэль пристально смотрит мне в глаза, в её взгляде столько боли! Я опускаю глаза.
— Простите, — обращается к ней Робеспьер, — а Марсель Брион не мог его там спрятать?
— Нет, — она энергично мотает головой. — Он не раз предлагал мне мою долю. Я отказывалась, не хотела быть зависимой. Марсель даже составлял дарственную на моё имя…
Мне её жаль, кажется, дама сейчас заплачет.
— Вы всё желаете ради неё, — говорит она мне. — Я вас понимаю. Но будьте осторожны, чтобы не сделать её несчастной… Извините…
Мариэль быстро уходит… Её слова попали в точку.
— У вас есть объяснения? — обращается ко мне Робеспьер.
— Нет, — коротко отвечаю я.
Неподкупный пожимает плечами. Он и его спутница удаляются.
Я сижу за столом, обхватив голову руками. Зачем я это сделал? Зачем? К чему это приведёт? Спокойно, даже если меня повесят, всё моё состояние перейдёт к Мари — Луизе. Я уже составил завещание. Слова Мариэль чётко звучат у меня в сознании: «сделать несчастной…»
А вот и Мари — Луиза. На её личике я замечаю какое–то беспокойство.
— Кто эти двое, что заходили к нам? — спрашивает Мари — Луиза. — Я подходила к дому и видела, как они вышли…
— Ты о ком, дорогая? — переспрашиваю я.
— О молодом человеке с девушкой, — поясняет она.
— Они ведут расследование убийства, — нехотя отвечаю я.
— Ох, Пьер, — вздыхает Мари — Луиза. — Мне все это не нравится… У меня такое чувство, что эта роскошь принесет нам одни несчастья. Я чувствую какую–то опасность.
Я обнимаю я.
— Это потому, дорогая, что ты не привыкла к такой жизни! — восклицаю я. — Подумай сама, у тебя никогда не было такого дома, таких нарядов, тебе не приносили завтрак в спальню…
Мари — Луиза пристально смотрит мне в глаза.
— А я так хочу вернуться в нашу лавку! — вдруг восклицает она. — Дела у нас начали налаживаться…
— Не глупи, милая, — принуждённо смеюсь я. — Ты просто скучаешь по прошлому, это скоро пройдет. Через пару дней ты со смехом будешь вспоминать то, что хотела бросить такое богатство.
— Надеюсь, ты прав, — кивает она, — просто у меня такое чувство, будто мы присвоили что–то чужое… А что за убийство расследуют эти люди?
Скрепя сердце, я решаю всё рассказать невесте.
Я, Светлана Лемус, и мой друг Макс продолжаем расследование. Сегодня нам удалось что–то узнать. Макс мне всё объяснит.
— Ты заметил, Сенье выглядит совсем иначе, чем раньше, — замечаю я. — Хороший костюм придал ему солидность и некоторую привлекательность.
— Да, состоятельность придаёт уверенности, — соглашается Макс. — Впрочем, успех тоже.
— Ну, что там с почерками? — спрашиваю я
— Эти письма написаны одним и тем же человеком, — отвечает Макс. — Выходит, Сенье писал письма горничной…
— Значит, он имеет прямое отношение к её исчезновению! — восклицаю я. — Надо бы его хорошенько потрясти.
— Еще рановато, милая, — возражает Макс. — Надо подождать.
Я пожимаю плечами. Чего тут ждать? Максу виднее!
— А завещание! — восклицаю я. — Зачем он прятал завещание? Как вообще он мог его утащить?
— Не стоит исключать, что мадемуазель Мариэль сама могла всё это проделать, — замечает Макс.
Как всё сложно!
О! Доктор Субербиель! Интересно, он уже проверил лекарство?
— Вы были правы, — говорит доктор, — кто–то подменил пилюли на ядовитые. Они вызывают смерть, похожую на приступ от удушья…
Макс благодарит доктора за помощь. Тот в награду просит подробнее рассказать о расследовании. Особенно Субербиеля интересует убийство девушки. Он даже просит описать рану от пули.
— В неё стреляли из пистолета, — твердо говорит доктор, выслушав рассказ. — Если бы пуля из ружья попала ей в лицо, то у бедняжки от лица ничего бы не осталось. Мне часто приходилось сталкиваться с огнестрельным ранением…
— Большое вам спасибо! — благодарит Макс. — Кажется, понемногу начинает проясняться.
Мы возвращаемся в дом Дюпле. Нас встречает грустный Морис. Он так и не нашёл третьего хомячка.
В комнате Макса мы застаём Элеонору. М-да, уборку она сделала хорошую. Мой друг неловко благодарит её. Ещё бы, такое внимание кого угодно изведёт.
— Простите, я не успела закончить уборку, — краснея, говорит она. — Осталось стряхнуть пыль с ваших бумаг.
Ох, уже по бумагам лазит. Макс влип!
Девушка нагибается над стопкой бумаг. Потом вскрикивает, резко отпрыгивает в сторону, в полуобморочном состоянии попадая в объятия Макса.
Я нагибаюсь над столом. Что там она увидела? А-а! Это же третий хомяк Мориса! Наверно, забрался по занавеске. Стол стоит у окна.
Зверёк сосредоточенно грызёт листик бумаги. Хорошо, что Макс важные документы на столе не бросает.
Элеонора приходит в себя. О-о! Какое счастье, она в руках любимого! Помру от смеха! Думаю, это не последняя её удача, учитывая способность Элеоноры терять сознание.
— Вам лучше? — ласково спрашивает её Макс.
— Угу, — тихо отвечает она.
Мой друг усаживает её в кресло.
— Я пойду! — раскрасневшаяся Элеонора резко встаёт и выбегает из комнаты, схватив в охапку свои атрибуты для уборки.
— А уборка? — с хохотом кричу я ей вслед.
Я, Элеонора Дюпле, взволнована. Мои чувства невозможно описать. Подумать только, я была в объятиях Максимильена! А его трогательная забота обо мне просто верх галантности!
Мои щёки горят, ладони холодеют.
А его взгляд! Ласковый тон!
Подумать только, губы Максимильена были почти рядом с моим лицом.
Размышляя, я сталкиваюсь с Викторией. Как вырядилась! Опять на свидание.
Ах, все твои глупые ухажёры не сравнятся с Максимильеном. Он самый лучший мужчина на свете!
20 июля
Я Максимильен Робеспьер, беседую с юной особой по имени Мари — Луиза Мюзи. Приятная, немного напуганная девушка.
— Я должна вам кое–что рассказать, — быстро произносит она. — Понимаете, мой жених не тот, за кого себя выдает…
— Вы хотите сказать, что он не наследник состояния Бриона? — спрашиваю я.
— Да, именно это я хочу сказать, — кивает она. — Он был знаком с одним человеком, который, умирая, поведал ему тайну… ну, что он внебрачный сын Бриона. Этот человек передал Пьеру доказательства и попросил съездить в Париж к отцу, передать ему весть о его смерти. Письма и перстень должны были подтвердить его слова… Но я не думала, что Пьер решится на такой шаг! С тех пор, как я узнала о том, что он задумал, мне стало неспокойно. Я чувствую, к нам подкрадывается зло. А когда он рассказал об убийстве, мне стало еще страшнее. Я доверила вам нашу тайну, прошу вас, никому не говорите о том, что я вам рассказала. Пьер не знает о моем визите. Он так хочет, чтобы я была счастлива. Пьер пошел на этот обман ради меня!
Я внимательно слушаю девушку. Да, она говорит правду.
— Спасибо, мадемуазель, — благодарю я её. — Я ценю вашу откровенность.
— А что нам делать? — спрашивает Мари — Луиза. — Мне страшно.
