Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Воскресение
Молодые люди тоже выпрыгнули из лодки и присоединились к отцу.
«Какие чистые души!» – подумал Иисус.
Юноши вытянули шеи в ожидании благословения, вероятно, даже толком не зная ничего о человеке, который согласился дать им его. Затем Иисус пошел своей дорогой. Оба юноши сопровождали его. Их ноги были покрыты рыбной чешуей, а волосы поредели под палящим солнцем. Их лица светились от счастья. У одного щеки были совсем гладкими, а у второго уже покрывались легким пушком.
– Сколько вам лет? – спросил Иисус.
Тем временем группа людей, встретившаяся Иисусу и его спутникам по дороге, подошла к берегу.
– Мне пятнадцать лет, а Иакову семнадцать.
Младший брат оказался более разговорчивым, чем Иаков, явно сдержанный в своих чувствах.
– За кого вы меня принимаете?
– Но… за Мессию!
– А кто такой Мессия?
– Первосвященник, – ответил Иаков, наконец решивший вступить в разговор.
– Но в Иерусалиме уже есть первосвященник. Разве вы не слышали о нем?
– Пока да. Но потом им станешь ты.
Отец шел позади сыновей.
– Ты хороший учитель, – обратился к нему Иисус. – Не хочешь ли ты, чтобы они отныне ловили не рыбу, а души?
– Если ты так приказываешь, – ответил отец. – Я вверяю тебе их с радостью.
– Тебе будет недоставать их, – заметил Иисус. – С кем ты станешь ловить рыбу?
– Если я не дам согласия, угрызения совести будут терзать меня до Судного дня.
Иисус велел юношам принести свою одежду.
– Отныне нас семеро, – сказал он своим ученикам.
– Они слишком молоды, – заметил Фома.
– Возможно, они найдут тебя слишком старым, – не согласился Иисус.
Зеваки, стоявшие в нескольких шагах, с жадностью ловили каждое слово.
– Он что, вербует солдат? – спросил один.
– Почему он не обратился ко мне? – удивился другой.
– Ты только и думаешь, как бы подраться! Но это не вербовщик ретиариев, этих гладиаторов с сетью!
– Кто бы что ни говорил, эти двое твердо уверены, что ты Мессия! – прошептал Фома.
Зеведей стоял, подняв руки к небу.
– Что с тобой? – спросил Иисус.
Мужчина посмотрел на свою лодку.
– Мы возвращались домой. Обычный день, похожий на другие. Но нет! Это день Господа! Пришел Мессия и начал собирать воинов Израиля!
Зеваки подошли чуть ближе. Они принялись расспрашивать Фому, потом Нафанаила, наконец, Филиппа. Некоторые из них до того осмелели, что обратились к Иисусу. Могут ли они тоже следовать за ним? Платит ли он своим людям? Но тут вернулись Иаков и Иоанн. Они успели совершить омовение и переодеться. Великолепная сноровка? Или бесшабашность? Сыновья, прощаясь, обняли Зеведея, и небольшая группа стала удаляться.
– Я доволен, – сказал Иоанн, хотя никто у него ничего не спрашивал.
«Как он похож на молодого Иоканаана!» – подумал Иисус.
Он спросил юношей, какое образование они получили, на что надеются, почему столь легко решили последовать за ним. Они оба удивились. Они слышали разговоры о Мессии, и вот Мессия пришел. Как же можно продолжать ловить рыбу, словно ничего не произошло? Иаков придерживался мнения, что все священники Храма, с которыми он, правда, никогда не встречался, должны быть арестованы и отданы в руки дьявола. Иоанн же, основываясь на разговорах, которые он, вне всякого сомнения, слышал, предлагал собрать все двенадцать колен или то, что от них осталось, и пусть они выберут царя, которым, разумеется, станет Мессия. Собраться, настаивал он, все должны на горе Фавор, и тогда римляне ничего не смогут сделать. Иисус с трудом сдерживал улыбку, слушая этот наивный юношеский лепет. Несомненно, Иакову и Иоанну больше пришлись бы по душе мудреные речи Фомы. Иисус терпеливо отвечал на каждый вопрос, и все сразу же обратили внимание на благодушие, которое от него исходило. Фома, тоже прислушивавшийся к разговору, шел, придав своему лицу снисходительное выражение. Попробовали бы эти юнцы изложить свои идеи при огромном стечении народа или в присутствии какого-нибудь коварного раввина! Филипп, который, казалось, угадал мысли Фомы, шепнул ему на ухо, что хотел бы посмотреть, как поведет себя вино, налитое в новые меха! Иисус, обладавший тонким слухом, несколько минут спустя, когда они уже входили в город, повернулся к Филиппу и заметил, что старые мехи начали молодеть.
Оба юноши настолько осмелели, что буквально забросали Иисуса вопросами. Они спрашивали, когда начнется обучение иудеев по-новому, а Иоанн тут же добавил, что Иисус должен немедленно отправиться в синагогу, чтобы прочитать там проповедь. Другие спутники Иисуса встретили это предложение радостными возгласами, а сам Иисус согласился с тем, что час пробил и что следует, не откладывая, претворить эти помыслы в жизнь. Иаков и Иоанн почувствовали себя героями дня. Филипп и Нафанаил, проникшиеся духом искателей приключений, с готовностью поддержали Иисуса. Фома, недовольно ворча, брел позади своих спутников. И вот в один из летних дней, накануне субботы, эта группа направилась к культовому зданию.
Иисус проворно взбежал по ступенькам. В синагоге находилось не более десяти человек, пришедших, несомненно, чтобы исполнить данные обеты, прочитать благодарственную молитву после рождения ребенка или договориться о ритуале обрезания. Все они двигались медленно, почти неслышно. Два-три человека узнали Иисуса, и по синагоге мгновенно пронесся восхищенный шепот. Через полчаса в синагогу уже набилось десятка три местных жителей. А еще через какое-то время пришедших невозможно было сосчитать. Иисус, позади которого стояли пятеро из его последователей, повернулся лицом к толпе, молча ждавшей продолжения. Затем он взошел на кафедру.
– Народ Капернаума, – начал Иисус, – птицы небесные ищут зерно, созревшее в полях, а нарцисс ожидает утреннюю росу, чтобы раскрыть свои лепестки. Но человек ждет слово Божье. Зерно быстро съедается, а роса стремительно высыхает под жаркими лучами солнца, но слово Божье кормит человека вечно, а те, кто насытились им, больше никогда не испытывают чувства голода.
Иисус обвел собравшихся взглядом. Казалось, толпа стала еще плотнее.
– Некоторые из вас пришли сюда в надежде увидеть не только посланца, который передаст слово Божье, но и избавителя, который поднимет меч и знамя Давида, так долго лежавшие в земле. Хочу вам напомнить, что слово Божье сильнее любого меча и прославлено более любого знамени. В прошлые столетия было много вождей, которые побеждали мечом, размахивая своим знаменем, однако они не снискали милости Господа. Хочу также напомнить тем, кто рассчитывает на меч и знамя, что обладание всеми богатствами мира не стоит даже одного слова Божьего.
От удивления у одних глаза на лоб полезли, а другие стояли раскрыв рты.
– Я пришел вам сказать, что ни один человек не может присвоить себе слово Божье и владеть им единолично. Это слово не похоже на скот, который можно запереть в загоне, или на зерно, которое можно спрятать в амбар. Оно никому не дает власти ни над кем. Это слово похоже на воздух, которым мы дышим, и на воду, которую мы пьем, с той лишь разницей, что без него мы стали бы напоминать животных или рабов. Народ Израиля пребывает сегодня в рабстве только потому, что он не прислушивался к слову Божьему!
В толпе раздались возгласы, постепенно слившиеся в протяжный гул.
– Помолимся же, чтобы наши сердца всегда оставались открытыми для слова Божьего и чтобы мы смогли вновь обрести нашу силу. Но пусть никто не надеется, что ему удастся заключить сделку с Господом, пообещав приходить к Нему чаще, если Он одарит своей милостью. Божественное слово не поддается обмену на земные блага.
Теперь требовалось вызвать у людей чувство единства. Для этого подходил второй псалом. Иисус начал читать его, делая паузы, чтобы собравшиеся могли повторять за ним:
Зачем мятутся народы и племена замышляют тщетное?
Восстают цари земли, и князья совещаются вместе
Против Господа и против Помазанника Его.
Пауза. Кто-то выкрикнул, вскинув над собой узловатую руку:
– Кто ты такой, что осмеливаешься говорить с кафедры? Ты раввин?
Собравшиеся расступились перед кричавшим. Вне всякого сомнения, это был раввин синагоги.
– Разве ты, раввин, не слышал, о чем я говорил? Я говорил, что никто не владеет словом Божьим единолично. Неужели ты хочешь сказать, что в Капернауме только тебе одному доступно слово Божье?
– А ты, неужели ты думаешь, что проповедовать с этой кафедры может кто угодно? Для чего тогда существуют раввины?
– Хочешь ли ты этим сказать, что, если человек, не будучи раввином, захочет проповедовать слово Божье, ты заставишь его замолчать только потому, что он не раввин?
Толпа начала перешептываться. Потом раздался чей-то голос:
– Этот человек прав! Пусть говорит!
– Ты Мессия? – насмешливым тоном спросил раввин. – Я полагал, что ты сын плотника Иосифа, жившего и работавшего здесь, в Капернауме. Разве твой отец не был когда-то священником Храма? А ты не поладил с моим предшественником в этой синагоге, поскольку собирался начать работать на следующий день после погребения отца. Говорю вам, – кричал раввин, теперь обращаясь к толпе, – этот человек принадлежит к ядовитому отродью! Когда вы встречаете кого-нибудь, подобного ему, можете быть уверены, что вас ждет плохой день!
