Гордон Чайлд - Арийцы. Основатели европейской цивилизации
Ткачество может быть обозначено группой терминов, производных от корней vi, vebh, которые связаны с такими понятиями, как «шерсть» и, возможно, «веретено».
Реконструкция типа дома, в котором жили индоевропейцы, представляет большой интерес. Сохранились специальные термины для двери, портика и столба, как, впрочем, и в целом для всего жилища. Эти жилища, конечно, представляли собой нечто более существенное, чем временное жилище кочевника, возможно, дом с перекрытиями, подобный тому, что изображен на фото 8, А. Это своего рода прототип ахейского мегарона. Отмечая наличие в индоевропейских языках таких слов, как sala, cella, holl, Шредер предполагает наличие у их носителей жилищ типа землянок, которые были хорошо известны по всей доисторической Европе. На наличие у индоевропейцев стен в виде плетня, обмазанных глиной, по мнению Фейста, указывает наличие группы слов, производных от корня digh — «мазать», но они могли скорее иметь отношение к сооружению земляных защитных сооружений. Имеются также термины, обозначающие если не деревню или город, то, по крайней мере, некоторый тип крепостей или убежищ, защищенных валами.
Теперь мы должны приступить к поиску народа, который больше не занимался простым собирательством и не вел кочевой образ жизни, но который уже добился больших достижений в области искусств, имел определенную форму политической организации и развитые религиозные верования. Нам было бы значительно легче его искать, если бы удалось доказать, что своему прогрессу он хотя бы отчасти обязан одной из великих цивилизаций, которые возникли на Древнем Востоке в весьма отдаленные времена и достижения которых, согласно широко распространенному мнению, заимствовали культуры других народов. Как нам кажется, это вполне возможно. Названия металлов дают нам один из ключей. Слово ayos может происходить от Alasya — древнее название Кипра, земля которого богата медью. В данном случае это говорит о том, что влияние великих доисторических цивилизаций Эгеиды, которые оставили глубокий след в культуре всей Европы, испытывали на себе и все еще неразделенные индоевропейцы. Но их связи с цивилизациями Месопотамии были гораздо более тесными; об этом говорит не только наличие у индоевропейцев другого слова для обозначения меди — roudhos, которое происходит от шумерского слова urud(u), но также и то, что индоевропейские слова для обозначения быка, вола, звезды и топора, по всей видимости, имеют шумеро-аккадское происхождение. Конечно, в подобных случаях приходится считаться с вероятностью того, что они были заимствованы уже после обособления народов. В свете недавнего открытия в Индии культуры явно месопотамского облика вполне может быть, что индийцы и эллины независимо друг от друга заимствовали такое слово, как pilakku, при достижении, соответственно, долины Инда и бассейна Эгейского моря. Однако, по моему мнению, эти соответствия являются слишком многочисленными и слишком укоренившимися, чтобы их можно было объяснить подобным образом. Я полагаю, что индоевропейцы получили навыки скотоводства и металлургии, а также, возможно, некоторые элементы своей религии, непосредственно или косвенно от представителей той великой цивилизации, которая процветала в Месопотамии в 4-м тысячелетии до н.э. Если наше предположение верно, то это очень важный ориентир не только для идентификации археологической культуры индоевропейцев, но также и для определения границ их прародины; месопотамское влияние, хотя оно и доминировало по всей Азии, не может быть отчетливо прослежено в континентальной Европе на территориях западнее Южной России. Более того, только в этом районе и в Анатолии влияние цивилизаций Месопотамии накладывалось на влияние цивилизации Эгеиды.
Набросав в общих чертах картину жизни первых индоевропейцев, попробуем теперь сузить наши поиски в пространстве, как мы это уже сделали во времени, то есть мы должны определить ту область, где некогда жили индоевропейцы. В данном случае ориентирами для нас послужат фауна, флора, климат и географические особенности их колыбели, которые удастся установить методами сравнительного языкознания.
Известная нам фауна прародины индоевропейцев, помимо домашних животных, перечисленных выше, включала в себя также волка, медведя, выдру, хорька, мышь, зайца, бобра, перепела, некую хищную птицу, змею. Названия всех этих животных встречаются как в индоиранских, так и в европейских языках. Однако это мало что дает. Упоминание о лошади, казалось бы, должно ограничить возможный район поисков территориями, лежащими к северу от цепочки евразийских гор; к югу от них лошадь появляется очень поздно, здесь наиболее типичным грузовым животным был осел, для которого у индоевропейцев не было даже обозначения. Опять-таки, поскольку индоевропейская лошадь была «быстрой» (ср. бśva, ϊππος equus и āśu ώκνς, acer — «быстро»), кажется более вероятным, что это могла быть степная лошадь Пржевальского либо лошадь, водившаяся в пустыне и останки которой были обнаружены в Анау (Equus caballus Pumpellyi), чем тучная германская лесная лошадь (Equus cab. Nehringi Duerst). В последнем случае нам пришлось бы переместить поиски колыбели индоевропейцев в восточном направлении. С другой стороны, если индоевропейцы действительно прибыли из Средней Азии, им должен был быть известен верблюд, так как в ходе американских раскопок в Туркестане останки этого животного были обнаружены в очень ранних слоях. Отсутствие в индоевропейских языках слова для обозначения, льва (название этого животного было заимствовано греками у семитских народов и уже от них попало в другие европейские языки) позволяет исключить из района поисков Малую Азию, Месопотамию и Африку. Некоторые животные живут только в лесу, другие — в воде, но ареал обитания большинства из них настолько широк, что он оказывается бесполезным для наших поисков.
Если названия для черепахи, лосося и угря, которые встречаются только в европейских языках, принять в качестве свидетельства того, что они обитали на индоевропейской прародине, то на основании этого можно было бы сделать важные выводы. Шредер использовал упоминания о черепахе (χέλυς = старославянскому zely) для доказательства того, что колыбель индоевропейцев должна лежать к востоку от долготы 46°. Но профессор Коссинна указал, что скорлупу от черепашьих яиц находили в Свеаборге (Дания) при раскопках поселения неолитического времени. С другой стороны, вероятно, угорь, а уж тем более лосось не водятся в реках, впадающих в Черное море.
Что касается флоры, то данные о ней все еще весьма скудны. Индоевропейцы имели специальные термины для обозначения названий деревьев, за исключением, возможно, сосны, при этом ни одна порода дерева не определяется словом, общим в европейской и азиатской группах. Для последней, однако, общими являются названия для бука, сосны, ольхи, ясеня, орешника, вяза и клена. Из них только бук сыграл видную роль в истории поисков индоевропейской колыбели; он не растет в наши дни к востоку от воображаемой линии, протянувшейся от Кенигсберга до Крыма и простирающейся до Кавказа. На основании этого делался вывод, что индоевропейцы, вероятно, жили к западу от этой линии. Но, исходя из словарного запаса только европейских языков, остается непонятным, когда эта граница была установлена; в постледниковый период леса в Европе, кажется, несколькими волнами продвинулись в западном направлении. То же относится и к серебристой березе, которую профессор Бендер пытался использовать для доказательства своей теории, что колыбель индоевропейских народов находилась между Вислой и Неманом.
Климат колыбели был достаточно суровым, снег, точно так же как и дождь, был вполне привычным явлением, в то время как лето было жарким. Одним словом, климат был континентальным. Такие климатические условия характерны почти для всего евразийского континента к северу от Кавказских гор и к востоку от Альп.
Наконец, географические особенности колыбели удается определить не очень четко. Она изобиловала реками и ручьями, именно они, как кажется, представляли главное препятствие для передвижения. Большая вариация значений слова pont — от «путь» до «брод» или «мост» — подразумевает, что индоевропейцы часто пользовались для передвижения реками. Однако нет никакого термина для обозначения моря, общего для Европы и Азии. Только в последней из этих областей во многих языках имеется термин для обозначения моря или озера. Хотя у индоевропейцев имелся термин для обозначения лодки, у них нет глаголов, имеющих отношение к навигации. Корень per — «пересекать» часто используется в этой связи, и Шредер доказал, что лодка у индоевропейцев использовалась только для того, чтобы пересекать водные потоки. Тот же самый автор отрицает, что индоевропейцы жили в горной местности, и доказывает, что термин giri (санскр. Giri = старославянскому gore) обозначает «лес».
Наконец, следует обратить внимание на тот факт, что индоевропейские народы очень рано вступают в контакты с финскими народами. Это твердо установленный факт. Некоторые филологи, включая Исаака Тейлора и Коссинну, полагают, что индоевропейские и угро-финские языковые семьи произошли от общего древа. В любом случае можно быть уверенным, что финно-угры заимствовали много слов из индоевропейских языков. Их контакты, возможно (но не обязательно), начались еще в эпоху индоевропейской общности, а затем последние заимствовали отдельные индоиранские, славянские и германские слова. Индоевропейские заимствования из финских языков, среди которых в качестве примера приводится слово medhu, нельзя считать доказанными. Поскольку колыбель финских народов локализовать еще труднее, чем индоевропейских, установленный факт ранних контактов между этими двумя народами имеет небольшое практическое значение в настоящее время.
