Элизабет Мэсси - Версаль. Мечта короля
– На этого человека наткнулся садовник, когда объезжал мои угодья. Его зовут Константен. Во время Фронды он вместе с моим дядей по отцовской линии боролся против моей семьи. Потом прятался в лесах, считая, что здесь его никто не найдет. Но у меня очень хорошая память на лица.
Сложив морщинистые руки, старик умолял о пощаде. Меж тем Фабьен вынул из кармана веревку, встал на бревно и закрепил один ее конец на крепкой ветке. Потом он заставил старика тоже встать на бревно. Второй конец петлей обвил старику шею. Только теперь у обреченного появился голос.
– Боже, помоги мне! – кричал старик.
Он цеплялся за петлю, пытаясь ее ослабить, но Фабьен, спрыгнув на землю, оттолкнул бревно. Ноги старика задергались над землей, в горле у него забулькало, а глаза были готовы выскочить из орбит.
Маршаль вернулся на козлы, хлестнул лошадей, и карета тронулась. Старик отчаянно дергался в петле, раскачивая веревку и не оставляя попыток спастись. Аннаба следил за ним, пока поляна не растаяла в утренней дымке.
– Едем дальше, – сказал король.
Карета снова понеслась. Ехали долго, около часа, и остановились у стен старинного, уединенно стоящего монастыря. У ворот уже дожидалась монахиня: древняя старуха с изъеденным оспинами лицом. Она молча провела их внутрь и так же молча стала подниматься по узкой лестнице. В настенных подсвечниках, густо облепленных наплывами воска, подрагивали огоньки свечей. Из маленьких ниш, обрамленных кирпичными арками, на непривычных посетителей глядели невидящие глаза статуй Христа и Девы Марии. Поднявшись на последний этаж, старуха открыла дверь в коридор, по одной стене которого темнело несколько дверей. Монахиня остановилась возле самой последней и тихо постучала. Дверь сразу же открылась.
В небольшой келье сидела другая монахиня, держа на руках маленькую чернокожую девочку. Ребенок что-то лопотал, весело дрыгая ножками и размахивая ручонками.
Аннаба уставился на ребенка. У принца вдруг пересохло во рту. Чуть помешкав, Аннаба приблизился к малышке. Все это время Людовик внимательно наблюдал за ним.
– У голландцев действительно есть деньги, но нет могущества, – заговорил король. В его голосе звучали спокойствие и уверенность. – У нас есть то и другое.
– Зачем вы привезли меня сюда? – спросил Аннаба.
– Чтобы закончить наши переговоры.
– Мы их даже не начинали.
– Дорогой Аннаба, переговоры начались в тот самый момент, когда вы вышли из нашей кареты.
– Я до сих пор не услышал ваших предложений, – посетовал принц.
– Не беда. Вы услышите их сейчас. Я предлагаю вам безопасность и высокий процент доходов в наших совместных начинаниях. Я также предлагаю вам военный корабль для защиты вашей гавани. Вас слишком долго не было на родине. Враги воспользовались этим и сейчас наступают на вашу столицу.
– Мой отец даст им отпор.
Людовик кивком указал на ребенка:
– Как вам эта маленькая горластая малютка? Один из моих друзей сказал, что Бог не напрасно послал мне этого ребенка. Я долго не понимал смысла Божьего знака и понял лишь сейчас. Жизнь этой малютки поднимает множество вопросов, поскольку в любой другой стране она давным-давно была бы мертва. И ее мать тоже. Однако девочка жива, и вы это видите собственными глазами. В одном, Аннаба, вы можете быть совершенно уверены. Никто не запрещает вам заключать сделки с испанцами, голландцами или англичанами. Они будут улыбаться и заверять вас в дружественных намерениях. А потом вдруг пошлют свои армии, сожгут вашу страну, убьют ваших родных и близких и заберут себе все, чем вы дорожите.
Аннаба с трудом сглотнул. У него похолодели руки.
– Вы бы сделали то же самое, – сказал он, продолжая глядеть в глаза французскому королю.
– Я такого не сделаю. А сейчас я предлагаю вам не затягивать принятие решения. Страна без короля непременно будет обречена на войну.
– Без… короля?
Людовик вынул из камзола черный конверт:
– Мы получили известие о кончине вашего отца. Примите мои соболезнования… ваше величество.
Аннаба посмотрел на малышку, потом на монахиню, после чего снова повернулся к королю.
– Власть – это игра с зеркалами, – вполголоса произнес он, обращаясь не к Людовику, а к себе.
Людовик кивнул.
– Мир не таков, каким он нам кажется. Он всегда показывает нам лишь внешнюю личину. Отныне вы – король и должны это понимать.
– Я начинаю это понимать… ваше величество.
Семейство Партене ехало в большой, удобной карете, наслаждаясь свежестью утра и предвкушая встречу с королем. Себастьян – глава семьи, уже немолодой, но не утративший обаяния воин, – вспоминал, как впервые попал в Версаль. Его жена – светловолосая красавица Франсуаза, – по обыкновению, молчала и улыбалась. Их шестнадцатилетний сын и двенадцатилетняя дочь, вдохновленные отцовскими рассказами, торопились поскорее увидеть Версаль собственными глазами. Родители души не чаяли в своих детях, хотя порою и уставали от их неукротимой, кипучей энергии.
– Маман, ну скажите, что мы уже совсем близко, – требовала Шарлотта.
Франсуаза повернулась к окну, всматриваясь в извилистую дорогу.
– По правде говоря, я неплохо помню окрестности Версаля, но мне думается…
Карету резко качнуло, после чего она остановилась.
– Надо же, перед самым Версалем у нас отвалилось колесо, – устало вздохнул Себастьян, берясь за ручку дверцы. – Сейчас посмотрю.
Он выбрался наружу. Кучер и слуга, исполнявший обязанности телохранителя, осматривали карету, недоуменно качая головами. Все колеса прочно держались на осях.
– Что же это могло быть? – продолжал удивляться Себастьян.
Телохранитель решил осмотреть придорожные деревья. Он успел сделать всего один шаг, как из-за деревьев хлопнули два выстрела, продырявив грудь и ему, и кучеру. Оба упали словно подкошенные.
– Ложитесь на пол! – крикнул семье Себастьян.
Ему безропотно повиновались. Сам Себастьян забраться в карету не успел. Его сразил третий выстрел.
Уничтожив всех, кто мог оказать сопротивление, к карете подъехали двое всадников.
– Забери все их деньги. Одежду тоже возьмем, – приказал один другому.
– Мне знаком этот голос! – вырвалось у Франсуазы. – Монкур!
Этим выкриком она подписала смертный приговор себе и детям. Монкур подозвал Мишеля. Вдвоем они хладнокровно застрелили мать и сына.
Монкур сунул голову внутрь кареты, быстро оглядел все углы.
Где же Шарлотта?
Родители не могли оставить ее дома. Они непременно взяли свою любимицу с собой. Но где она? В карете ее не было. Не было Шарлотты ни под каретой, ни позади. «Черт бы побрал эту девчонку!» И тут Монкур услышал негромкий шелест. Обернувшись, он увидел девочку, торопящуюся поскорее миновать деревья и достичь широкого луга. Монкур поднял мушкет, уравновесил в руке, прицелился. Что-то мешало ему нажать курок. Девчонка. Совсем еще ребенок. Она ни в чем перед ним не провинилась…
Грянул выстрел.
Шарлотта упала в высокую траву. Мишель опустил дымящийся мушкет и с довольной ухмылкой посмотрел на Монкура. Теперь все шито-крыто.
– Беритесь за дело, – велел своим пособникам Монкур.
Мишель и Тома принялись потрошить карету, запихивая в мешки драгоценности и сворачивая в общие узлы одежду своих жертв. Монкур, убрав пистолет, поспешил к месту, где упала Шарлотта. Он должен был удостовериться, что она мертва, и забрать все, имеющее ценность. И все же он испытывал пусть и слабые, но угрызения совести. «Совсем еще ребенок». Монкур подбежал к месту, где упала Шарлотта.
Девочки там не было.
«Жива? Боже мой, неужели она жива?»
Сзади послышался свист Мишеля.
– Поторапливайтесь!
Монкуру не оставалось иного, как поспешить к своей лошади.
Аннаба тепло обнял брата.
– Возвращаемся домой, – сказал новоиспеченный король.
В молельне своих покоев королева Мария Терезия опустилась на колени перед священником и прошептала:
– Святой отец, благословите меня, ибо я согрешила.
Людовик у себя в спальне любовался новым венецианским зеркалом, которое установили в углу.
– Ваше величество, венецианские мастера поработали на славу, – сказал Бонтан. – Они выражают надежду, что зеркало придется вам по вкусу.
Людовик кивнул и вдруг услышал голос матери:
– Так лучше.
Герцог Кассельский сидел перед очагом в своем замке, разглядывая подаренный королем портрет. Потом он глотнул вина и швырнул королевский подарок в огонь.
4
Конец лета 1667 г. – начало 1668 г.
Горячая струйка крови стекала у короля по щеке на воротник охотничьего камзола. Не обращая внимания на рану, Людовик яростно хлопнул дверью, бросился к столу и грохнул по нему кулаком.
