Сергей Марков - Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений
Ярослав Мудрый и… Томас Альва Эдисон. Как это ни удивительно, город Ярославль заставляет вспомнить эти два имени, разделенных веками и океаном. Волею советского человека в древнем городе был впервые выработан синтетический каучук. В этих возможностях сильно сомневался знаменитый изобретатель Томас Альва Эдисон, но ярославские рабочие доказали, что новое дело им вполне по силам.
Мы пересекли Волгу, и вскоре маленький город Данилов заставил нас вспомнить одну примечательную подробность. Лет сто тому назад из среды даниловцев выходили толковые переводчики китайского языка.
Вот и родные мне места — Нея, Никола-Полома, Мантурово. Это край лесопильных заводов. В сплошных хвойных лесах, в стороне от дороги, затерялся маленький город Кологрив. Таких городов на Руси не счесть. Но в Кологриве жил путешественник Ладыженский, собиратель предметов восточного искусства, за которыми он ездил в Китай из своей костромской глухомани!
Сколько бесценных кладов Востока таится в наших северных городах — Великом Устюге, Сольвычегодске! А за окном вагона все тянется лесной край. На станциях видны составы, груженные сосной или уже распиленным лесом, стандартными домами.
На вокзале города Кирова, былой Вятки, меня встретил Евгений Петряев, известный забайкальский краевед, переселившийся в Киров из Читы. Он передал только что написанную им историю города Нерчинска. На новом месте исследователю приходится присматриваться к кировской жизни. Здесь есть замечательные знатоки края, например, В. Г. Пленков, открывший новые данные о К. Э. Циолковском. Старинный город растет. Дореволюционной Вятке и сниться не мог завод по обработке цветных металлов. Он дает латунь и томпак автомобильным и тракторным заводам СССР, а также предприятиям Индии, Китая, Египта, Болгарии. В Кирове есть и другие крупные предприятия, а в числе научных учреждений даже ботанический сад.
Между Кировом и Пермью мы ехали какое-то время по землям Удмуртии. Мелькали высокие сенные стога, чем-то похожие на юрты тянь-шаньских кочевников — так своеобразно были сложены и выведены душистые купола стогов.
Вот город Глазов, где когда-то находился в царской ссылке замечательный русский писатель Владимир Короленко. У западной окраины города мы увидели пасущиеся на лугах стада, а к северу от Глазова вставали корпуса новых заводов с высокими трубами. Постоянно изменялась природа; вятские и удмуртские леса незаметно привели нас к Западному Уралу, к Перми и Кунгуру. Не всякий путешественник знает, что возле Кунгура находится чудо из чудес — огромная ледяная пещера с ее «Бриллиантовым гротом». А в самом Кунгуре живут искусные камнерезы.
В мою задачу не входит писать справочник или дорожник Великого Сибирского пути и его ближайших окрестностей. Вместе с тем не так-то легки поиски образов, олицетворяющих тот или иной город, встреченный на нашем пути. В Свердловске, например, такой символ есть. У стен всемирно известного Уральского завода тяжелого машиностроения высится танк. Это — последняя по счету грозная боевая машина, выпущенная накануне Дня Победы. Рванувшись вперед, танк внезапно остановился и превратился в вечный памятник трудовому подвигу уральского рабочего.
Теперь вместо танков в цехах Уралмаша строят похожие на земные корабли огромные шагающие экскаваторы. В ковше одного из таких экскаваторов помещается легковой автомобиль так, что вокруг него еще остается пустое пространство. Уралмаш производит буровые установки, прокатные станы, блюминги. В Свердловске есть еще несколько машиностроительных предприятий, всех их не опишешь.
Сухой перечень заводов Свердловска нам ничего не даст. Другое дело такой пример. Приборы, изготовленные руками свердловцев, служат делу исследования Северного и Южного полюсов нашей земли и дают нужные показания во льдах Арктики и Антарктиды. В Свердловске сооружены исполинские по своей мощи гидрогенераторы для Красноярской ГЭС, каких еще не видел мир. Географические карты в Свердловске не только печатаются на бумаге. Всемирные выставки в Париже и Нью-Йорке помнят карту СССР, составленную из десяти тысяч самоцветных камней.
В городе самоцветов и благородных металлов — множество больших и малых красивых домов, садов и скверов. Прохладной лазурью веет от большого городского пруда, разделяющего город. Плотина славится замечательной чугунной оградой каслинской работы. Чугун и кованое железо очень украшают городские улицы и площади.
Прощаясь со Свердловском, заглянем на площадь Народной Мести, где высится Дворец пионеров. Это великолепное здание описано в одном из романов Д. Н. Мамина-Сибиряка. Оно расположено в самой высокой части Свердловска.
Поезд «Москва — Пекин» снова пошел на Восток. Я забыл упомянуть, что мы находились уже в Азии, ибо один из приметных знаков с надписью «Европа — Азия» остался в 38 километрах к западу от Свердловска. Кстати, таких знаков на земле Урала не менее трех, но ни один из них мы не увидим, так как они расположены вдалеке от нашего пути. Однажды мне пришлось проезжать «миасский» памятник «Европа — Азия» с его гранями, выступающими из дикого камня.
В связи со всем этим опять вспоминается Ермак. В 1959 году в Свердловске собирались писатели, участвующие в местном журнале «Уральский следопыт». Тогда мы говорили о том, что пора поставить величественный памятник Ермаку, простершему руку к просторам Сибири. Где ему стоять? На западном берегу Тобола или у реки Вагай, с которой связана история гибели этого великого русского человека? Трудно забыть небольшую станцию Вагай, затерявшуюся между Тюменью и Омском; слишком памятна связь ее названия с последними мгновеньями жизни Ермака! Может быть, именно здесь и поднимется к сибирскому небу исполинское изваяние, отлитое из уральского металла.
Поезд приближался к огромной сибирской реке, двигался по пролетам длинного моста. Вдалеке, у самого горизонта, полыхал ярко-розовый неистощимый огонь. Это — пламя какого-то нового индустриального очага, может быть, еще не нанесенного на план нынешнего Омска:
Омск! Неужели это он?
В двадцатых годах с вокзала в город можно было проехать в старом вагончике железнодорожной ветки — мимо пустырей, слободок и пригородов со старинными названиями вроде Волчий Хвост. Немощеные улицы с дощатыми тротуарами, пыльные площади, и — ни деревца вокруг! Так было. Теперь же Омск превратился в один из самых замечательных городов-садов нашей страны. С ним стали соревноваться его старшие сибирские собратья — Иркутск, Томск и другие города. Жители Омска заботятся о его облике. Архитекторы стараются повернуть весь город лицом к великолепному Иртышу, убрать все лишнее, обогатить городской пейзаж новыми чудесными подробностями.
В былые, да уж и не очень древние времена из Омска начинался путь в Западный Китай. Караваны шли на Семипалатинск, Копал и вступали в долину Или, откуда рукой подать было до Кульджи.
Снова заблестели большие озера. Они — золотое дно Барабинской степи. Но наряду с этим издавна замечено, что уровень этих озер подвержен большим колебаниям.
Город на граните
Впереди — новая могучая река, текущая здесь от юго-востока к северо-западу. Огромный город раскинулся по обоим берегам Оби. Это Новосибирск.
Я хорошо знал его в конце двадцатых годов, в нем проходила моя писательская молодость.
Мы сошли с поезда на перроне одного из самых больших в нашей стране вокзалов и вышли на просторную площадь. Недавно ей присвоено название в честь чудесного мечтателя, о котором так тепло писал Максим Горький, — путейского инженера и писателя Николая Гарина-Михайловского. Он делал здесь изыскания трассы Великого Сибирского пути, выбрал место постройки моста через Обь против устья Каменки. Короче говоря, Новониколаевск, впоследствии переименованный в Новосибирск, в какой-то мере обязан своим существованием Николаю Гарину.
Мне удалось отыскать старожилов, своих товарищей по литературному ремеслу. Беседуя о прошлом Новосибирска, мы удивлялись тому, что в те годы мы не знали многого о городе, о природе, его окружавшей. Исследовано ныне Приобское плато, в которое как бы впаян гранитный массив, незыблемый пьедестал Новосибирска. Серо-белый камень, обделанный каменотесами, украшает новые здания, городские ограды, ложится на дно водоемов, превращается в садовые вазы. Жили мы здесь в былые годы и не знали, к примеру, что летом в Новосибирске жарко так же, как в Лиссабоне, а снежные месяцы похожи на вайгачскую зиму. Теперь местный климат подробно изучен. Наблюдения говорят за то, что по количеству часов солнечного сияния город на Оби стоит в одном ряду с городами Кубани или Украины! Поэтому-то на улицах сибирского города продают красивые гладиолусы и другие цветы. В местных садах дают плоды яблони, сливовые и грушевые деревья.
