Георгий Гулиа - Ганнибал, сын Гамилькара
Гэд не верил своим глазам:
– Ведь коротышка, да? Или я ошибаюсь?..
Нет, он не ошибался: маленький галл, убедившись, что противник повержен и недвижим, поднялся и поплелся куда глаза глядят. Как совсем пьяный…
Рутта стояла бледная.
– Что, не ждал этого, индус? – весело спросил грек.
Рутта покачала головой. За нее ответил Бармокар:
– Нет, не ждали. Ни он, ни я.
– Ни я, – сказал Гэд.
Письмо Ахилла поэту Лахету, сыну Евфикла
Ахилл – Лахету, привет и добрые пожелания!
В тот час, когда ты получишь это письмо, находясь в своем уютном домике и любуясь морем, с трудом пытаюсь понять, что перенесли я и мои друзья в течение этого месяца.
Спрашиваю тебя: что было, где были и куда идем? Ты – поэт, славный Аргос – родина аргонавтов – располагает к прекраснодушным размышлениям и высокой поэзии. Я – человек военный, голова моя забита повседневными заботами, главная из которых – стремление выжить. Если бы хоть на одно мгновение я забыл об этом, значит, жди гибели.
Ты никогда не одобрял моего желания нажиться на ратных делах и сделаться тихим фавном где-нибудь в лесистой местности Ахайи. Обзавестись тихой и малозаметной Афродитой из Беотии, где женщины, на мой взгляд, особенно послушны и трудолюбивы, растить детей и внуков. Такова моя цель, над которой ты постоянно смеялся, а я выносил твои насмешки ради нашей дружбы, освященной дружбой наших отцов.
Я обещал тебе написать, внемля твоему совету и дружескому требованию. До сих пор я не держал слова, ибо не о чем было писать: двигаться от Нового Карфагена на запад по красивой земле галлов – не такое уж геройство.
Но вот Альпы за мною, битва на реках Тицин и Над – позади, и есть что порассказать этим самым моим корявым стилем на трофейных римских дощечках. (Потом перепиши на папирусе, если моя писанина придется тебе по душе.)
Что ты скажешь теперь обо мне и о моих планах, читая это письмо, которое передает тебе мой друг Пифодор, лишившийся ступней и левого глаза? Вижу твое лицо: оно то хмурится, то на нем появляется ироническая улыбка.. И ты думаешь: что, брат Ахилл, здорово хлебнул из солдатского котелка?
Да, хлебнул. И об этом мой рассказ.
Выйдя в поход из города, называемого Новый Карфаген (он находится на юге Иберии), мы прошли страною галлов невдалеке от морского побережья. На пути встречались галльские племена. Между собою они бывают в различных отношениях: то милуются, то дерутся. Но если кто со стороны заявится к ним, да еще и с мечом, – тут они объединяются и выступают как один народ. Но не всегда. Одни встречали нас хлебом-солью, другие дротами и стрелами, и их приходилось усмирять.
Вел нас славный вождь, карфагенский Ганнибал, сын Гамилькара Барки, что значит по-нашему Молния. Войско у него разноязычное, но весьма сплоченное. А почему? Да потому, что Ганнибал обладает удивительным свойством: он обещает и делает то, что обещает. Ему верят, ему доверяют. И я в том числе. Так что в Аргос я надеюсь вернуться человеком богатым. (Как обещает Ганнибал.)
Римлян на протяжении лета и ранней осени мы не видали в глаза. Следовательно, и не могли воевать с ними. Самая большая битва, которую мы пережили, была битва с Альпами. Эти снежные горы оказались таким врагом, который чуть не погубил все наше войско. Римлян не было видно, а половина войска погибла в пропастях. И кони погибли, а главное, слоны, наводившие на врага ужас.
Так что, когда мы спустились в долину по ту сторону Альп, очень многих недосчитались. И вот тут-то мы и встретились с настоящими римлянами. Пока что, до этой поры, Ганнибал одерживал победы над различными племенами, но ни разу, как говорил, не довелось его войску сразиться с римлянами.
Есть у меня друзья, и не в малом количестве. Одни – ближе моему сердцу, а другие – подальше. Но все-таки– друзья. Мы вместе делим тяготы и радости. И пока, – слава богам! – все живы, если не считать царапин и небольших ран, которые довольно быстро заживают под воздействием разных трав. (Должен заметить, что карфагенские врачеватели не очень искусны в своем деле, но они заимствуют у чужеземцев их познания.)
Итак, поздней осенью мы оказались в прекрасной долине реки, называемой Пад, под теплыми лучами солнца. Альпы остались далеко за нами, крики падающих в пропасти уже смолкли в наших ушах, и, славя богов за избавление от ужасов, мы дышали полной грудью и мнили себя под стенами Рима.
Ганнибал имел все основания полагать, что победа близка. Но где-то в глубине души его зарождались сомнения. В самом деле: где же враг? С кем идет война? Не с Альпами же? Не с реками же? Если хочешь победить врага, то надо с ним повстречаться. А такой встречи у Ганнибала пока не было. Можешь представить себе, мой Лахет, что сделалось с нашим предводителем, когда увидел он цветущую долину после ужасающего альпийского перевала и почуял близость врага…
Мы расположились лагерем сначала близ реки Пад, а позже подвинулись на запад, почти к самой реке по названию Тицин. А по слухам – так оно и оказалось в действительности, – на том берегу Тицина находились римские легионы. Ими командовал, как говорили, знатный римлянин по имени Сципион.
Теперь, когда и эта битва позади, а мы идем прямиком на Рим (как я полагаю), могу рассказать, как произошла первая встреча с римлянами. Ты ведь любитель всякого рода историй, и тебе, может, пригодится моя писанина…
Стало быть, так: римляне – на том берегу Тицина, а мы – на этом, восточном. Между нами и берегом – порядочное расстояние, оставленное Ганнибалом, как оказалось, с особым умыслом.
Этот вышеназванный Сципион, ободренный тем, что Ганнибал медлит, разбил свой лагерь на порядочном расстоянии от реки – вознамерился переправиться через реку и обосновать лагерь на восточном берегу. То есть Сципион сделал то, о чем мечтал Ганнибал.
Римское войско было никак не меньше нашего, пожалуй, даже больше! Ганнибал выставил вперед пращников, метателей дротов, за ними поставил тяжеловооруженных, а на правом и левом флангах – нумидийскую конницу. Я слышал, как иные очевидцы несколько иначе рассказывают про эту битву, но верь мне, Лахет, сам я стоял лицом к лицу со Сципионом и сам был участником этого побоища. И пусть не рассказывают сказки про то, как случилась битва Ганнибала со Сципионом на Тицине.
Поначалу, видя, как Ганнибал дает врагу возможность обосноваться на левом берегу Тицина (это уж в стране инсумбров), и не только обосноваться, но и укрепиться, воины стали роптать.
Один мой друг, карфагенянин, сказал:
– Ахилл, мы подставляем врагу свою грудь.
Мне нечего было возразить, ибо даже слепцу было видно, что грудь подставляем. А проще сказать – всю голову, по самую шею.
Позже оказалось, что это не совсем так. То есть совсем не так. Но я расскажу по порядку…
Пока эти римляне наводили мост и переправлялись, конница Махарбала (это великий карфагенский военачальник) направилась к соседним племенам добывать хлеб. И тут опять же рассказывают сказки: Махарбалу якобы приказано было грабить италийские племена. Но это неправда! Ганнибал велел дружить с италиками назло Риму, а кто обидит италиков – того наказывать. Так что, друг Лахет, не верь всяким россказням, а слушай мою сущую правду. Тем более если надумаешь что-либо сочинить обо всем происшедшем с нами.
Махарбал со своей конницей добывал хлеб, обменивая его на золото и серебро. Он это делал в то время, как Сципион размещался на нашем берегу.
Лично я в утро битвы видел перед собой римских конников, копьеметателей, а далее в тумане мало что примечал. Слонов Ганнибал не выводил из лагеря потому, что было их всего три или пять – остальные погребены в альпийских снегах.
Я набрал достаточно камней – с острыми гранями и просто плоских галек, летящих далеко, – и стал приглядываться к легионам врага. Мне показалось, что, несмотря на страшные доспехи и шлемы, они такие же люди, как и мы. Мне даже лица их показались знакомыми, словно на одной улице выросли. Были среди них и совсем молодые, и в возрасте, бывалые воины. Но молодых, безусых, было большинство. Скорее всего, набрали их на скорую руку. Как видно, испуг римлян был столь велик, что они бросили в бой малообученных юношей.
У меня в праще лежал увесистый камень – горе тому, в кого он попал бы. В голове моей вдруг мелькнуло: чье копье вонзится в мою грудь? И, говоря по правде, не желал видеть то копье – так мне захотелось жить. И я приказал себе не думать о смерти.
Ты, Лахет, вправе спросить: ладно, ты хотел жить, так чего же полез в самое пекло?
Объясню тебе, Лахет. И лучше всего словами моего друга-карфагенянина.
– Ты слышал слова командующего? – сказал он.
Я кивнул.
– Он обещал всем землю.
– Да, так.
– Свободу рабам, прислуживающим своим начальникам.
– Верно.
– Много золота каждому.
– Разумеется.
– Ты слышал его клятву?
– Не только слышал, но и видел, как он клялся…
