Сергей Цветков - Карл XII. Последний викинг. 1682-1718
После похищения Собеских вопрос о польской короне на какое-то время зашел в тупик. У Карла больше не было подходящих кандидатур. Пипер советовал ему возложить корону на себя, указывая, как легко это сделать сейчас с помощью верной партии и армии. Титул защитника лютеранства льстил Карлу. Он говорил, что легко сделать для Польши то, что Густав Ваза сделал для Швеции, — ввести в стране лютеранство и «порвать цепи народа». Однако, поразмыслив, он сказал Пиперу, что ему больше нравится раздавать короны, чем их захватывать.
— Вы же созданы для того, чтобы быть министром какого-нибудь итальянского государя[39], — добавил он, улыбаясь.
Князь Александр Собеский обратился к нему с просьбой о мщении за похищение родственников. Карл легко обещал помочь, так как это входило и в его планы. В конце беседы он неожиданно предложил Александру польский престол. Шведский король не ожидал отказа, но князь выказал благородство, сказав, что ничто не заставит его воспользоваться несчастьями брата. Карл, Пипер и другие, особенно молодой познанский воевода Станислав Лещинский, настойчиво уговаривали его, но тщетно. Князь стоял на своем. Карл был озадачен и не знал, что делать, — гневаться или удивляться. Впрочем, само предложение было не менее удивительно, чем отказ от него.
Один из присутствовавших при этом разговоре не догадывался, что корона польских королей достанется ему. Этим человеком был познанский воевода Станислав Лещинский, депутат Варшавского сейма, получивший аудиенцию у Карла для отчета о распрях на сейме после похищения Собеских. Его речь поразила Карла. Станислав Лещинский позже рассказывал Вольтеру, что сказал королю на латыни:
— Как же мы можем произвести выборы, если оба князя, Яков и Константин Собеские, в плену?
Карл ответил вопросом:
— Как освободить республику, не производя выборов?
Эта беседа привела Лещинского на престол.
Карл продолжал аудиенции с ним, чтобы познакомиться с его умом и характером. Позже он заявил, что не видел человека, более подходящего для того, чтобы примирить обе партии. Наведя о нем справки, Карл узнал, что познанский воевода малоизвестен, но храбр, умен, благороден, привык к труду, спит на соломе, не требует для себя лично забот от прислуги и являет собой редкий в Польше пример умеренности и экономии; его обожают крепостные, и это, быть может, единственный в Польше вельможа, у которого есть друзья. Если Любомирского называли могущественнейшим человеком Польши, а Карла Радзивилла — богатейшим, то Станислава Лещинского — честнейшим.
Выслушав все это, Карл громко произнес:
— Вот человек, который всегда будет моим другом.
Вскоре выяснилось, что эти слова означают: этот человек будет королем.
Оценка Карлом Лещинского была явно завышенной, особенно в том, что касалось его государственно-миротворческих способностей; правда, в личной преданности нового короля Карл не ошибся. Впрочем, и «изучение» Карлом Лещинского, и его высокое мнение о нем могли иметь причины, весьма далекие от государственных соображений. Скорее всего, шведскому королю понравились личные качества познанского воеводы. «Благородная внешность молодого дворянина… может быть, также мягкость и уступчивость характера расположили Карла XII в его пользу», — пишет Ф. Карлсон, биограф шведского короля. Станислав Лещинский был случайным человеком на польском престоле, попавшим туда по прихоти шведского короля и благодаря удачному стечению обстоятельств. Приведенный разговор с Александром Собеским свидетельствует, что Карл просто выбрал того, кто оказался под рукой.
Для поляков решение Карла оказалось полной неожиданностью. Примас поспешил к королю, желая предложить ему одного из Любомирских.
— Но что вы можете возразить против Станислава Лещинского? — спросил король.
— Ваше величество, он слишком молод, — ответил примас, но тут же понял, что допустил промах.
Карл сухо заметил:
— Он приблизительно одного со мной возраста.
Повернувшись спиной к примасу, король тотчас послал графа Горна объявить Варшавскому сейму, что в течение пяти дней следует выбрать Станислава Лещинского польским королем.
7 июля 1704 года Горн прибыл в Варшаву и назначил выборы на 12-е число. Примас приложил все силы, чтобы провалить их, но вслед за Горном в Варшаву инкогнито приехал Карл, и примасу пришлось замолчать. Он отсутствовал на выборах, бравируя бесполезным нейтралитетом.
12 июля, в субботу, в три часа пополудни, состоялось избрание. Вместо примаса председательствовал епископ Познанский. На заседании открыто присутствовали Горн и два шведских генерала как чрезвычайные послы Карла XII при Речи Посполитой. Заседание продолжалось до девяти часов вечера. Епископ Познанский закончил его провозглашением от имени сейма Станислава Лещинского избранным польским королем. Все шапки полетели в воздух…
Отсутствие на заседании примаса и других вельмож, пожелавших остаться нейтральными, вызвало раздражение у Карла. На следующий день он пожелал, чтобы они публично засвидетельствовали свое почтение новому королю; самым большим оскорблением для них явилась необходимость сопровождать Лещинского до квартиры Карла. Шведский король оказал своему собрату все почести, ассигновал деньги и выделил войска для охраны.
Так в Польше оказалось два бессильных короля, из-за которых два могущественных государя продолжали войну.
4Охота возобновилась.
Как было сказано, Малая Польша сохранила верность Августу. Здесь, подо Львовом, ему удалось собрать под свои знамена 23000 саксонцев, поляков и русских.
4 сентября Карл с одной кавалерией подошел к Львову, как обычно, бросив по пути пехоту и артиллерию. Требования шведов о сдаче города были отвергнуты. Львовский кастелян Галецкий не мог рассчитывать на милость шведского короля: он был одним из тех послов Августа, которые перед войной уверяли Карла в миролюбии своего государя. Такого вероломства, как мы знаем, Карл не прощал. Галецкий надеялся на городские укрепления и на украинского гетмана Мазепу, которого ожидали на выручку.
В это время Август, обойдя шведов, шел на Варшаву, чтобы выгнать оттуда Лещинского. Но Карл не торопился помочь союзнику, прежде он хотел рассчитаться с Галецким.
Ночь застигла шведов на марше, недалеко от города. Кавалеристы заблудились в лесу и рассеялись; вдобавок ко всему, как назло, разразилась страшная гроза. Карл остановился, приказал трубачам собрать солдат, а сам, завернувшись в плащ, лег на мокрую землю и заснул.
Дождь лил всю ночь. Наутро промокшая кавалерия подошла к стенам Львова. Многие из драгун были новобранцами, но Карл, не колеблясь, объявил штурм. Весь день и всю следующую ночь он учил новобранцев, как обращаться с ручными гранатами и штурмовать городские укрепления. Ранним утром 6 сентября три спешившиеся полка пошли на приступ.
Среди штурмующих находился и Карл. Генералы просили его уйти, но он отвечал им:
— Если вы хотите блюсти честь шведских солдат, то это тем более моя обязанность, так как я их король. Я должен находиться при моих ребятах и не могу иначе.
Карл был в числе первых, кто овладел валом. Преодолев ров и вал, шведы сели на плечи неприятелю, перешли мост и забросали гранатами защитников города. Все сопротивляющиеся были перебиты, но шведы не стали грабить город, а по сигналу построились на городской площади в боевом порядке. Туда привели остатки сдавшегося гарнизона. Карл приказал объявить при звуках труб, чтобы те горожане, у которых находится укрытое имущество Августа и его сторонников, сдали его до заката шведам под страхом смерти. Приказ возымел действие: шведами было конфисковано 400 ящиков золотой и серебряной монеты, горы драгоценной посуды и другие ценности.
Эпизод со взятием Львова великолепно характеризует отношение шведского короля к войне и политике: пока Карл упивался своей местью над Галецким, Август взял Варшаву и выгнал оттуда Станислава Лещинского.
Это событие произошло несколькими днями раньше срока, назначенного для коронации Лещинского. Вместе со Станиславом в Варшаве находилась его семья — мать, жена и две дочери, а также двор, состоявший из примаса, епископа Познанского и нескольких вельмож; короля охраняли 6000 поляков — войско, которое еще не было испытано. У коменданта столицы генерала Горна было под началом около 1500 шведов.
После отъезда Карла в Варшаве, казалось, все было спокойно, и Станислав хотел было уехать, чтобы принять участие в осаде Львова. Неожиданно у стен столицы появилось 20-тысячное войско Августа.
Варшава почти не была укреплена, к тому же приходилось опасаться сторонников Августа внутри города. Об обороне никто не думал. Станислав отправил в Познань свою семью под охраной тех солдат, которым доверял, и выехал вслед за ними к Карлу подо Львов; верная ему шляхта разъехалась кто куда. По дороге с семьей короля чуть не случилось несчастье: кормилица потеряла годовалую дочь Лещинского, Марию; он нашел ее в одной из деревень, в конюшне, в колоде, из которой поят лошадей. Судьбе было угодно развить этот почти евангельский сюжет — позже девочка стала королевой Франции.
