Юлия Андреева - Палач, сын палача
Получив такой всеобъемлющий ответ, Филипп Баур проклял в душе Иеронима Тенглера, после чего отправился в зал допросов, где уже ждали его судейские, и на специальном табурете сидела ни жива, ни мертва от страха Магдалина Бэка.
Глава 3
Допрос Магдалины Бека
Если обвиняемая, наконец, призналась, то пусть ей пообещают, что она получит больше, чем просит. Это делается для того, чтобы она стала более доверчивой.
Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»Допрос проходил в обычной атмосфере, горели свечи, приятно полыхал огонь в камине. Густав Офелер приготовил инструменты пытки и, разложив их на специальном вышитым крестом полотенце, встал рядом с Филиппом Бауром, ожидая дальнейших приказаний.
На самом деле было глупо показывать инструменты жене судебного исполнителя, которая ни один раз в своей жизни видела эти иголки и крючья, точно такими же вещами пользовался ее муж, и она могла назвать их по памяти.
Кроме того, Магдалина Бэка была молодой и сильной, а ее муж, на долю которого пришлась участь арестовывать свою благоверную, успел нашептать ей на ухо, чтобы она держалась молодцом. Так как бургомистр приказал проводить обычное дознание и, если она все выдержит, ее отпустят на свободу, а он Йохан Бэка подарит ей шелковое платье и пару туфель, которые она давно просила у него.
Когда с арестованной снимали платье, воспользовавшись возникшей паузой, Бэка слегка приоткрыл дверь в пыточную камеру, поймал взглядом стоящего за Магдалиной Филиппа и показал ему увесистый кошелек. Немного смущенный таким поворотом дела, Баур вышел к своему подельнику, велев Офелеру приготовить испытуемую. После чего, коротко переговорив с трясущимся от страха Йоханом Бэка и уверив его в том, что он обойдется с Магдалиной по-христиански, Баур вернулся к своим обязанностям.
Поскольку подозреваемая упорствовала, настаивая на своей невиновности, Баур был вынужден, взяв зажженный факел, сунуть его к лобку женщины, моментально отведя его в сторону. Волосы вспыхнули, а Магдалина вскрикнула от ужаса. Впрочем, ожога не получилось. Филипп старался не смотреть на красивое тело юной Магдалины, думая над тем, что именно он должен делать, чтобы та выдержала его смену и не оговорила себя. С другой стороны, он не мог не думать о своей собственной жене и дочке, которых другой палач мог и не пожалеть. Опалив волосы в подмышках дамы и опять поздравив себя с тем, что не нанес увечий, за которое пришлось бы отвечать перед ее мужем, Филипп подошел к судье, прося у него разрешения не срезать волосы Магдалины.
К сожалению, проводивший допрос Иероним Тенглер не позволил оставить на голове испытуемой ни одного волоска, так что Филиппу пришлось сначала аккуратно срезать волосы ножницами, а затем, предупредив Магдалину, чтобы она не боялась, облил ее голову спиртом и поднес к ней факел. На несколько секунд голова фрау Бэка превратилась в факел, но Филипп тот час затушил пламя.
Как обычно, для палача время в пыточном зале шло быстро. Баур дважды отходил от подследственной, для того чтобы промочить горло, каждый раз возвращаясь на свое место.
Он уже зажимал в тисках ее большие пальцы, умудрившись не повредить их при этом, и подвешивал ее за связанные за спиной руки. Подняв Магдалину к прокопченному потолку, он резко отпустил винт, так что женщина полетела вниз. Но не успела Магдалина коснуться пола, как Баур снова схватился за винт, и она повисла, вопя от боли и теряя сознание.
Два взлета и два сокрушительных падения – как будто достаточно? Он вопросительно поглядел на судью, ожидая приказа остановиться.
Похоже, истязаний действительно было предостаточно. Ему разрешили развязать госпожу Бэка, вправив ей суставы. Взмокнув и чувствовав себя уставшим после пытки, Филипп попросил подменить его Офелеру, которому, как медику, было привычнее, нежели Бауру вправлять всевозможные вывихи. Подойдя к двери, за которой стучал зубами от страха и радости за мужество своей супруги Йохан Бэка, Филипп устало улыбнулся ему, протягивая руку. Мужчины обменялись рукопожатиями. После чего Бэка вручил Филиппу обещанный кошелек. Судья утомлено поднялся со своего места, разрешая писарю написать, что Магдалина Бэка полностью оправдана и дело закрыто.
Довольный таким исходом дела бледный и взволнованный Офелер подошел к пострадавшей, желая оказать ей необходимую медицинскую помощь и сократить страдания.
В этот момент все услышали истошный вопль Магдалины, которая, увидев приближающегося к ней нового судебного исполнителя, решила, что пытки будут продолжены, и от страха признала себя ведьмой.
Не поняв до конца, что произошло, Филипп Баур бросил кошелек в руки убитого горем мужа, устремившись к судье и заверяя на ходу господина Бэка, что он сейчас все уладит.
Но было поздно! По распоряжению судьи писарь зачеркнул фразу о признанной невиновности госпожи Магдалины Бэка, сообщив о полученных от нее в ходе пыток признаниях.
Униженный происходящим Филипп Баур не мог поверить, что с ним так обошлись. Снова и снова он умолял окружного судью Тенглера не принимать полученных уже после окончания дознания признаний фрау Бэка, ссылаясь на временное помутнение рассудка испытуемой.
Но, что тот мог сделать, когда Магдалина Бэка покаялась в присутствие свидетелей?
В бешенстве Филипп ходил по пыточному залу, еще и еще раз перетасовывая в голове этапы проведенной пытки. Пытаясь понять, что же лично он сделал не так. Ведь выдержи проклятая Магдалина Бэка еще несколько минут, она сейчас была бы свободна. Волосы – что волосы – они выросли бы, а синяки зажили. Филипп мог поклясться перед иконами, что ни один сустав, ни одна косточка на теле жены Бэка не была сломана, а места, где пришлось выжигать волосы, хоть и были черны от копоти, но их было довольно три-четыре дня смазывать маслом, для того чтобы кожа утратила красноту.
Все что он сделал, было безупречным, и, окажись в этот момент в тюрьме сам Петер Миллер, он сумел бы по достоинству оценить ювелирную работу палача. Но Петера Миллера не было в городе, в то время как другие палачи вдруг как по команде окрысились на несчастного Баура, считая его повинным в злой участи Магдалины Бэка.
Теперь каждый из них считал его – сделавшего все, чтобы спасти женщину – чудовищем, и каждый жаждал крови его жены и дочери. Вот с чем, а не с потерей денег, не мог смириться Филипп Баур.
Глава 4
Казнь Магдалины Бэка
Если она продолжает запираться, то пусть судья предложит ей доказать свою невиновность судом божьим через раскаленное железо. Все ведьмы согласны на это испытания, так как они знают, что дьявол предохранит их от ожога. Вследствие этого, однако, подобное испытание им не разрешается.
Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»На следующий день судья приказал продолжить допрос Магдалины Бэка. На этот раз палачу следовало вытянуть из признавшейся в служении дьяволу ведьмы имена ее сообщниц. Для чистоты эксперимента Магдалина была передана в руки дежурившего в тот день Михеля Мегерера, и тот в присутствие судьи, писаря и стражи получил от нее необходимые сведения.
Во-первых, Магдалина Бэка назвала самую злющую ведьму Оффенбурга, погрязшую в разврате и пороке, жену второго палача Филиппа Баура Жанну Баур, преступлениям которой, по словам Магдалины, не было конца. Оговаривая жену пытавшего ее палача, женщина желала отомстить за свою загубленную жизнь, так как, живя с судебным исполнителем и постоянно слушая истории об осужденных ведьмах, она прекрасно понимала, что, что бы ни обещали ей судьи, закончит она свою жизнь на костре. При этом Магдалина не понимала, да и не могла понять, что всеми своими действиями Филипп Баур пытался защитить ее. Куда ей, если это не пожелали понять даже служащие и учащиеся у второго палача города судебные исполнители. Правда, оклеветать еще и дочь ненавистного Филиппа у Магдалины не хватило смелости. Уж слишком нежной и невинной казалась девушка. Фрау Бэка милостиво пожалела невесту, посчитав, что с Филиппа будет достаточно и того, что вместе с Магдалиной сожгут его драгоценную Жанну.
Второй она назвала жену судебного исполнителя Герберта Веселина Гертруду и далее всех остальных жен судебных исполнителей, исключая из числа ведьм жену палача Миллера, так как Петер спас ее во время проведения рейда, дав охрану до самого дома, и жену допрашивающего ее на второй день палача Михеля Мегерера – Катрину Мегерер, так как по мнению Магдалины, второй день по мягкости проводимых с ней приемов значительно отличался от первого, когда ее допрашивал изверг Баур. На самом деле, все отличие состояло, прежде всего, в поведении самой Магдалины, которая в первый день следствия все отрицала, провоцируя, таким образом, усиление пытки, а во второй день начала давать показания. Так что, какое бы то ни было применение силы было просто не нужно.
