Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью
– Во, сволота краснопузая, – зажимая простреленную руку, матерился один из полицаев. – Считай, уже на том свете, а огрызаются, волчары.
Его приятель с усилием сдергивал с погибшего десантника сапоги.
– Помоги перевязаться, чего в сапоги вцепился?
– Тебе, что ли, их оставлять! Сейчас сыму и помогу. Кость цела?
– Кажись.
– Тогда нормально. Петрухе вон оба костыля размолотило. Если и выживет, то на полметра короче станет.
– Шутник ты, мать твою!
– Только и остается. Сегодня мы их, а завтра нас добивать будут.
– Может, и отобьются фрицы. Техникой и пушками весь берег забили.
– Так тебе Сталин и остановится на полпути. Будет гнать, пока всю Германию в землю не втопчет.
Несколько полицаев стояли у разбитой «сорокапятки» и наблюдали, как тяжело раненный русский капитан пытается вскинуть пистолет. Чтобы не искушать судьбу, кто-то выстрелом перебил ему руку и подобрал ТТ.
– Навоевался, командир? – спросил его старший из полицаев.
– На столбах будете болтаться, – с трудом выговорил офицер.
– Сначала тебе яйца подпалим.
К разбитой «сорокапятке» шел обер-лейтенант. Полицаи, опасаясь, что немец прикажет оказать капитану медицинскую помощь, поторопились добить Бурлакова штыком.
– Я же приказывал офицеров брать живыми, – сказал командир полицейского батальона, подошедший вместе с обер-лейтенантом.
Полицаи промолчали. Затем один из них кивнул на трупы в черных куртках и кепи с трезубцами:
– Они наших вон сколько положили. Чего их щадить? Пусть спасибо скажет, что не спалили живьем.
Глава 5. У каждого своя судьба
четыре тысячи десантников, сброшенных на вторую ночь операции, и около двух тысяч приземлившихся на сутки ранее рассыпались на десятки крупных и мелких групп. Их можно условно назвать батальонами, ротами, взводами.
Были совсем мелкие группы и одиночки. Но всех их объединяло одно – они искали друг друга, объединялись и вели непрерывные бои с поднятой по тревоге огромной массой немецких войск и полицейскими частями.
Вместо укрепления Восточного вала и плотного блокирования западного берега Днепра все эти силы, включая бронетехнику, были брошены на поиски и уничтожение десантников.
Не слишком умело была организована эта самая крупная за всю войну авиадесантная операция. Но следует сразу отметить, что заброска во вражеский тыл больших соединений всегда связана со значительными потерями.
Десять тысяч «коммандос» были сброшены нашими союзниками – американцами и англичанами – в Нормандии с целью захвата мостов через реки и каналы. Во время боевых действий погибли три четверти (более семи тысяч) подготовленных и хорошо вооруженных парашютистов. А мосты так и не были взяты из-за медленного продвижения регулярных войск, завязших в боях с немецкими танковыми частями.
Отряды «коммандос» сражались мужественно и упорно. Несмотря на неудачу, многие живые и погибшие были награждены высокими орденами. О них написаны книги, сняты фильмы. Героическая страница не была забыта.
Вдвойне обидно, что Днепровский десант на долгое время был вычеркнут из нашей памяти. Я не нашел в обширном шеститомном труде «История Великой Отечественной войны Советского Союза», изданном в 60-х годах прошлого века, ни одной строчки, посвященной Днепровскому десанту. Но ведь этот исторический труд готовился спустя всего двадцать лет после войны, когда свежи были воспоминания и оставалось в живых много участников тех событий.
Здесь было все. Бесконечное повторение имени члена Военного совета фронта Никиты Хрущева, обилие словесной трескотни о великом порыве и энтузиазме наших воинов. Вместо трезвой оценки жестоких боев за Днепр хвалились, как бойцы с маху бросались в воду и переправлялись через быструю километровую реку на пустых бочках, бревнах, плащпалатках, набитых сеном.
Неуклюжие, кое-как сколоченные плоты преподносились как вершина инженерной мысли. Ничего более эффективного наши генералы придумать не смогли. С черепашьей скоростью, на веслах плыли через широкую реку эти громоздкие деревянные мишени и поголовно уничтожались.
Об огромных жертвах скромно умалчивали, как промолчали и о смелом (пусть неудачном) десанте и тысячах погибших молодых парней, которые поражали своей храбростью даже врага.
Но вернемся на берег Днепра. Несмотря на все ошибки командования, успешно выполнялась одна из главных задач. Ценой многих жизней наших десантников были оттянуты значительные силы немецких войск. На стокилометровой полосе правобережья, во вражеском тылу, не прекращались бои. Пользуясь этим, шла активная переправа через Днепр.
Как сказано в историческом труде: «на бревнах, пустых бочках, плотах и т. д.». Хотелось бы мне глянуть хотя бы на одного генерала (а было их в армии многие тысячи), переплывающего Днепр на плоту, а лучше – держась за пустую бочку. Может, не гробили бы тогда многие тысячи солдат. К сожалению, малые потери в наступлении считались нерешительностью и отсутствием волевого командования.
У каждого десантного батальона или взвода на Днепре была своя судьба. Мне удалось восстановить часть событий, не претендуя на полную историческую достоверность. Это – воспоминания выживших десантников, рассказы других бойцов, местных жителей, большинство из которых были тогда подростками.
Батальон сбросили с высоты двух километров. Пилоты не рискнули снижаться, потеряв от зенитного огня один «Дуглас». Второй транспортник летел с продырявленным крылом, заваливаясь на правый борт.
– Прыгайте! – командовал заместитель командира авиаполка.
– Рано, – спорил с ним десантный комбат.
– Подобьют, все пропадем…
Снаряд калибра 88 миллиметров взорвался под брюхом «Дугласа», разломив его на части. Все, кто находился в самолете, погибли. Остальные пилоты, получившие команду от командира, уже выталкивали десантников в люки.
Около ста человек из этого батальона упали в Днепр, двести тридцать десантников приземлились на левом берегу, на своей территории. Упавшие в воду почти все утонули, а остальных сначала обстреляли, а затем окружили бойцы пехотного полка.
– Парашютисты немецкие!
– Бей их!
И били. Но винтовочный огонь в скользящие ночные тени, к счастью, оказался не точным. Несколько человек погибли и были ранены, остальным помог отборный русский мат, которым сыпали в ответ десантники.
Понемногу разобрались. На вопрос, где комбат, ответить никто не мог. Старшим по званию и должности оказался командир роты старший лейтенант Никита Цыпленков. Он едва не плакал от обиды и насмешек, которыми его нещадно осыпали:
– Ну и десантник! Знал, куда прыгать.
– А чего ему на том берегу делать? Там стреляют, убить могут.
У десантников уже начали отбирать автоматы, которых в стрелковых полках в сорок третьем году еще очень не хватало. Командир полка, молодой майор, который недолюбливал «десантуру», считая, что с этими элитными войсками слишком много носятся и не жалеют наград, заявил:
– Не захотели с воздуха фрицев бить, поплывете с нами. У меня роты неполные, вот я вашу шайку-лейку по батальоном и раскидаю. А ты, Цыпленков, взводом будешь командовать, посмотрим, за что тебе орден Отечественной войны вручили.
Никита Владимирович Цыпленков долго и непросто шел к нынешней должности и званию. Весной сорок второго отступал, пробивался из окружения. На подступах к Сталинграду возглавил сводную роту, после ранения снова воевал.
Кроме двух медалей, был награжден орденом Отечественной войны «за умелое командование вверенной ротой, проявленное мужество и лично подбитый вражеский танк». Так было написано в представлении на престижный орден. Бутылкой с зажигательной смесью уничтожил тяжелый Т-4, который кромсал окопы и безнаказанно расстреливал, давил роту, оставшуюся без артиллерийского прикрытия.
Жутко тогда было. Это в газетах немецкие «панцеры» с легкостью поджигают, как сухие поленницы. А этот громила, обвешанный броневыми экранами, разнес снарядом одну «сорокапятку», раздавил другую и, крутанувшись, вмял в землю расчет противотанкового ружья.
Пацан-ординарец кинулся сразу с двумя черными бутылками «горючки». Угодил под пулеметную очередь и свалился, превратившись в шипящий дымный костер, сжигающий человека в мелкий пепел.
Именно в тот момент кинулся вперед ротный лейтенант с цыплячьей фамилией, над которой смеялись в училище. Сумел уйти из-под встречных пулеметных очередей, удачно расколол бутылку о жалюзи. А когда из горящего «панцера» полез экипаж, расстрелял из автомата троих танкистов, получив новое ранение.
Сам комдив вручал орден и говорил, что из таких вот смельчаков вырастают комбаты.
Давно это было. А сейчас попал старший лейтенант в ситуацию не только дурацкую (десант в собственном тылу оказался), но и чреватую всякими последствиями.
