Колин Маккалоу - Антоний и Клеопатра
К сожалению, три года брака показали ей, что путь этот, несомненно, лежит не через Тиберия Клавдия Нерона. Как и у большинства девушек высокого происхождения, у нее не было возможности хорошо узнать будущего мужа. Она только знала, что он ее двоюродный брат. За время их редких встреч она успела поняла, что он глуп, и инстинктивно почувствовала презрение к нему. Смуглая, она восхищалась мужчинами со светлыми волосами и голубыми глазами. Умная, она восхищалась умными людьми. Ни одним из этих качеств Нерон не обладал. Ей было пятнадцать лет, когда отец, Друз, выдал ее замуж за ее двоюродного брата Нерона. В доме, где она выросла, не было безнравственных картин на стенах или ламп в форме фаллоса, по которым девушка могла узнать кое-что о физической любви. Поэтому союз с Нероном вызывал в ней отвращение. Он тоже предпочитал светловолосых, голубоглазых любовниц. В жене его привлекали только ее знатное происхождение и состояние.
Но как избавиться от Тиберия Клавдия Нерона, если она намерена быть хорошей женой? Это казалось невозможным, разве что кто-нибудь предложит ему более выгодный брак, а это едва ли. Уже в самом начале брака она поняла, что Нерона не любили, его терпели только из-за его статуса патриция и, следовательно, его права занимать любые официальные должности в Риме. И — о-о-о, как он надоел ей! Она слышала много рассказов о Катоне Утическом, злейшем враге Цезаря, и о его бестактной, вздорной личности. Но для Ливии Друзиллы он казался богом в сравнении с Нероном. Не могла она любить и сына, которого родила Нерону через десять месяцев после свадьбы. Маленький Тиберий был смуглым, тощим, высоким, серьезным и немного ханжой даже в свои два года. У него появилась привычка критиковать мать, потому что, в отличие от большинства маленьких детей, он большую часть времени проводил с отцом и слышал, как тот постоянно шпыняет ее. Ливия Друзилла подозревала, что Нерон предпочитает держать ее и маленького Тиберия при себе лишь для того, чтобы какой-нибудь красавчик с шармом Цезаря не посягнул на ее добродетель. Как это раздражало! Разве этот дурак не знал, что она никогда не унизит себя подобным образом?
Замкнутое существование, которое она вела, пока Нерон не отправился в свою катастрофическую поездку в Кампанию на стороне Луция Антония, не позволяло ей даже мельком взглянуть на кого-нибудь из знаменитых мужчин, о которых говорил весь Рим. Она не видела ни Марка Антония, ни Лепида, ни Сервилия Ватию, ни Гнея Домиция Кальвина, ни Октавиана, ни даже Цезаря, умершего, когда ей было пятнадцать лет. Поэтому сегодняшний день вызывал интерес, хотя по ее поведению этого не было заметно. Она будет обедать с Марком Антонием, самым могущественным человеком в мире!
Ее чуть не лишили этого удовольствия, когда Нерон узнал, что Антоний относится к тем беспутным людям, которые заставляют женщин сидеть рядом с ними на ложе.
— Либо моя жена будет сидеть на стуле, либо я ухожу! — заявил Нерон с присущим ему тактом.
Если бы Антоний уже не нашел овальное личико жены Нерона очаровательным, ответом на этот ультиматум был бы хохот и пожелание счастливого пути. Но поскольку жена Нерона оказалась привлекательной, Антоний усмехнулся и приказал принести стул для Ливии Друзиллы. Когда стул принесли, он поставил его напротив своего места на ложе, но так как на обеде присутствовали только трое мужчин, Нерон не мог протестовать против этого. Конечно, в этой ситуации он вынужден был видеть жену под углом от себя, но главным свидетельством грубой природы Антония Нерон посчитал тот факт, что хозяин отправил Нерона в конец ложа, а в середине посадил это самодовольное ничтожество Планка.
Ливия Друзилла сняла плащ, и оказалось, что на ней желтовато-коричневое платье с длинными рукавами и высоким воротом, но ничто не могло скрыть очарования ее фигуры или ее безупречной кожи цвета слоновой кости. Густые, блестящие, черные как ночь волосы с фиолетовым отливом были зачесаны назад, закрывая уши, и собраны в узел на затылке. Лицо совершенно прелестное! Маленький сочный ротик, огромные глаза, окаймленные длинными черными ресницами, как веерами, румянец на щеках, небольшой, но орлиный нос, и все это вместе — совершенство. Как раз в тот миг, когда Антоний разозлился, что не может определить, какого цвета ее глаза, она подвинула стул, и тонкий луч солнца осветил их. О, поразительно! Они были темно-синие, но каким-то волшебным образом со светлыми желто-коричневыми прожилками. Таких глаз он никогда еще не видел. Они внушали суеверный страх! «Ливия Друзилла, я мог бы проглотить тебя всю!» — подумал он и приступил к выполнению задуманного — влюбить ее в себя.
Но это оказалось невозможно. Она не была застенчивой, отвечала на все его вопросы прямо, хоть и сдержанно, не боялась при необходимости добавлять небольшие комментарии. Однако она не предлагала сама тему разговора и не сделала или не сказала ничего такого, в чем Нерон, с подозрением наблюдавший за ними, мог бы упрекнуть ее. Впрочем, все это не имело бы значения для Антония, заметь он хоть искру интереса к себе, а вот искры-то и не было. Будь он более чувствительным человеком, то понял бы, что чуть заметная гримаса, время от времени мелькавшая на ее лице, говорит об отвращении.
Да, решила Ливия Друзилла, он способен избить жену, которая совершила ужасную ошибку, но не так, как Нерон, холодно, с расчетом. Нет, Антоний сделает это с яростью и потом, успокоившись, не будет сожалеть об этом, ибо ее преступление простить нельзя. Большинству мужчин он нравится, они будут льнуть к нему, а большинство женщин будут желать его. Жизнь в течение этих нескольких дней у Секста Помпея в Агригенте свела Ливию Друзиллу с простыми женщинами, и она многое узнала о любви, мужчинах и сексе. Оказалось, что женщины предпочитают мужчин с большими пенисами, потому что большой пенис быстрее доводит их до оргазма (она не знала, что это такое, но не спросила из страха, что они будут смеяться над ней). Она не знала, что Марк Антоний знаменит своим огромным детородным аппаратом. Но это не имело значения, поскольку она не нашла в Антонии ничего, что могло бы понравиться или чем можно было бы восхищаться. Особенно после того как она поняла, что он изо всех сил старается вызвать у нее интерес к себе. Она почувствовала огромное удовлетворение, не ответив ему, и это стало для нее маленьким уроком того, как женщина может обрести власть. Только не с Антонием, чья страсть мимолетна и незначительна.
— Что ты думаешь о великом человеке? — спросил Нерон, когда они шли домой в коротких жарких сумерках.
Ливия Друзилла удивленно взглянула на мужа. Обычно он не спрашивал ее, что она думает о ком-то или о чем-то.
— Высокий по рождению, низкий по натуре, — ответила она. — Вульгарный невежа.
— Выразительно сказано, — одобрил он, довольный.
Впервые она посмела задать ему вопрос, относящийся к политике.
— Муж мой, почему ты хранишь верность такому вульгарному невеже, как Марк Антоний? Почему не Цезарю Октавиану, во всех отношениях совершенно другому?
Нерон остановился, повернулся к жене и посмотрел на нее скорее удивленно, чем раздраженно.
— Происхождение перевешивает все. Антоний лучшего происхождения. Рим принадлежит людям с правильной родословной. Они, и только они, имеют право занимать высокие государственные должности, управлять провинциями, вести войны.
— Но Октавиан — племянник Цезаря! Разве происхождение Цезаря не безупречно?
— О, у Цезаря было все: происхождение, ум, красота. Благороднейший из благородных патрициев. Даже его плебейская кровь была самой лучшей: мать из рода Аврелиев, бабушка из рода Марциев, прабабушка из рода Попилиев. А Октавиан — мошенник! Капля крови Юлиев, а остальное — мусор. Кто такие Октавии из города Велитры? Абсолютно никто! Некоторые Октавии вполне респектабельны, но не из Велитр. Один из прадедов Октавиана делал веревки, другой пек хлеб. Его дед был банкиром. Низко, низко! Его отец удачно женился во второй раз на племяннице Цезаря. Хотя и в ней кровь не чистая — ее отец был богатым ничтожеством, которое купило сестру Цезаря. В те дни у Юлиев не было денег, они вынуждены были продавать своих дочерей.
— А разве в племяннике не на четверть крови Юлиев? — смело спросила Ливия Друзилла.
— Он внучатый племянник, этот маленький позер! Одна восьмая крови Юлиев. Остальная часть отвратительна! — рявкнул Нерон, теряя терпение. — Я не знаю, что заставило великого Цезаря выбрать низкорожденного мальчишку своим наследником, но в одном ты можешь быть уверена, Ливия Друзилла: я никогда не свяжусь с людьми, подобными Октавиану!
«Ну-ну, — подумала Ливия Друзилла, — вот почему так много аристократов Рима ненавидят Октавиана! С моим высоким происхождением я должна бы тоже ненавидеть его, но он заинтриговал меня. Он так высоко поднялся! Меня восхищает в нем это, потому что я это понимаю. Возможно, время от времени Рим должен создавать новых аристократов. Возможно даже, что великий Цезарь понимал это, когда составлял завещание».
