Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах
Кураноскэ тем временем умышленно пустился в разгул, посещая «веселые кварталы» Киото. О его пьянстве и разврате говорили повсюду. В народе ходили шутки и каламбуры по его адресу. Вместо «Ако ронин» (ронин из Ако) его именовали «ахо ронин», то есть «ронин-идиот», а фамилию Оиси (Большой камень) переиначивали в Харинукииси — «Камень из папье-маше».
Между тем Кураноскэ продолжал встречаться с соратниками, контролируя ситуацию в Эдо и Камигате, не забывая также заниматься делами правонаследования князя Даигаку.
Восемнадцатого числа седьмой луны с князя Даигаку было снято «отлучение от двора», но в праве наследования ему было отказано. Ему был выделен небольшой лен во владениях могущественной главной ветви рода Асано, резиденция главы которой находилась в Хиросиме. Надежды на восстановление линии рода Асано из Ако и клана окончательно рухнули.
Двадцать восьмого числа седьмой луны Кураноскэ созвал совещание в Киото, в районе Маруяма, в храме Анъё-дзи, которое в дальнейшем было названо «сходка в Маруяме». В связи с провалом планов о праве наследования решено было начать активную подготовку к осуществлению плана мести. Тем не менее Кураноскэ все еще медлил и выжидал, к неудовольствию эдоской фракции, которая требовала выступать немедленно. Решено было собраться в Эдо в десятую луну, чтобы уточнить детали операции.
Тем временем Кураноскэ объявил об отмене прежней присяги, которую подписали многие бывшие самураи клана. В союзе мстителей должны были остаться только те, кто готов был пожертвовать семьей и собственной жизнью уже на новом этапе, спустя полтора года после самоубийства князя и роспуска клана. К концу лета выяснилось, что в новом союзе осталось не более полусотни ронинов.
Отправив жену с детьми в родительский дом, в Тоёоку, Кураноскэ ненадолго перебрался из Ямасины в центр Киото. Своего старшего сына Тикару он отправил с несколькими верными людьми в Эдо, а десятого числа десятой луны сам последовал за ними в Восточную столицу.
Для Кураноскэ был подготовлен дом в деревне Хирама близ города Кавасаки, недалеко от Эдо. Там он разработал свои наставления относительно оружия, одежды и манеры поведения при штурме усадьбы и при отходе для участников отряда.
Переселившись вскоре в Эдо, Кураноскэ нашел пристанище на постоялом дворе Яхэя Оямая в квартале Нихонбаси, в околотке Кокутё, где ранее поселился Тикара. Он выдавал себя за самурая из провинции Оми, явившегося посмотреть на одно судебное разбирательство.
На этом постоялом дворе он и прожил с сыном и семью ронинами вплоть до решающего дня четырнадцатого числа двенадцатой луны. В этот период он не только занимался подготовкой к намеченной операции, но также занимался улаживанием хозяйственных дел членов союза. Из остатков клановой казны были выделены «страховые» средства для их семей.
Основной задачей ронинов теперь была слежка за резиденцией Кодзукэноскэ Киры, поскольку удар должен был быть нанесен наверняка. Некоторые из них, замаскировавшись под горожан и торговцев, обосновались вблизи от усадьбы. Исукэ Маэбара выдавал себя за торговца рисом Гохэя, Ёгоро Кандзаки — за галантерейщика Дзэмбэя. Один из ронинов даже разыгрывал врача. Почти все участники заговора изменили имена, чтобы сбить с толку сыщиков и охрану клана Уэсуги, обеспечивавшую защиту усадьбы Киры. В городе они жили в съемных домах или на постоялых дворах группами по трое-четверо в четырнадцати разных местах.
Наблюдение за резиденцией Киры велось круглосуточно с целью установить ту ночь, когда он наверняка будет дома, поскольку было не исключено, что сын, Цунанори, заберет отца в главное подворье рода Уэсуги. Между тем охрана усадьбы Киры была усилена.
Ясубэю Хорибэ и Матанодзё Усиоде удалось добыть старый план усадьбы Киры. Усилиями Исукэ Маэбары и Ёгоро Кандзаки удалось уточнить расположение построек: во время пожара, который случился поблизости, им удалось забраться на крышу соседнего дома и оттуда заглянуть на территорию усадьбы.
Слухи о грядущей мести страшили Киру. Он старался реже появляться на людях и в целях маскировки велел изменить фамильные иероглифы на своем паланкине, а также на одежде слуг и самураев эскорта. В его усадьбе постоянно находилось не менее ста человек охраны и челяди.
Часть из этой охраны формально числилась за Сахёэ, приемным сыном Киры, а в действительности его внуком по крови и сыном Цунанори Уэсуги.
Второго числа двенадцатой луны Кураноскэ созвал своих соратников на совещание в чайной неподалеку от храма Хатимана в Фукагаве. Предлогом для сходки было собрание «общества взаимопомощи». На этом сборе командор раздал свою Памятку о действиях во время штурма и далее, при отходе. Там же была заново подтверждена присяга. Еще раз было подчеркнуто, что главная цель нападения — добыть голову Кодзукэноскэ Киры. Было решено, что в ночь штурма все должны собраться сначала в трех местах, а затем сойтись в одном, в доме Ясубэя Хорибэ, чтобы оттуда организованно выступить в направлении усадьбы Киры. Намечено было время выступления (начало часа Тигра, т. е. с трех часов ночи до четырех утра), уточнены опознавательные знаки (белые нарукавные повязки) и пароль («Гора» — отзыв «Река»).
Гэнго Отака сообщил, что, по словам наставника Пути чая Сохэна Ямады, в резиденции Киры пятого числа намечена чайная церемония. Первоначально штурм был назначен на эту ночь, но затем выяснилось, что церемонию отменили — и таким образом, неизвестно было, застанут ли Киру на месте. Штурм пришлось перенести на четырнадцатое число, когда пресловутая чайная церемония наконец должна была состояться.
Оружие и необходимое оборудование для штурма было сложено заранее в доме Ясубэя Хорибэ.
Многие перед штурмом писали прощальные письма и стихи. Дзюнай Онодэра, один из ближайших сподвижников Кураноскэ, писал в письме жене:
«Наш час настал. Я полагаю, месть свершится не позже чем через три дня. В последние два года мы не жалели для этого усилий, и вот час мести уже близок. Наши заветные желания исполняются, и все соратники взволнованы этим. Кира тоже готовится к нашему нападению, так что победу или поражение решит удача. Как я уже говорил, я не боюсь никакого наказания со стороны верховных властей. Если даже мое нагое тело будет выставлено напоказ, я все равно буду считать, что выполнил свой долг, и мое тело покажет всей стране истинный пример вассальной верности, воодушевляя сердца».
Тринадцатого числа двенадцатой луны в Эдо было необычайно холодно. Выпал снег, который не таял еще два дня. В ночь четырнадцатого числа ронины собрались, как и было условлено, в доме Ясубэя Хорибэ, а оттуда проследовали в лавку Исукэ Маэбары возле усадьбы Киры. Для того чтобы их по пути не остановила стража, они повязали на шлемы опознавательные повязки пожарной охраны. Пожарным разрешалось передвигаться по городу с оружием, лестницами и крюками, что позволило ронинам беспрепятственно добраться до цели.
По заранее намеченному плану штурм начался одновременно с двух сторон: у главных ворот усадьбы штурмовым отрядом из двадцати трех человек руководил сам Кураноскэ, у задних ворот остальных возглавил его сын Тикара. Им удалось быстро перебраться во двор усадьбы при помощи бамбуковых лестниц, обезвредить стражу у ворот и пробиться к главному зданию.
Во всеуслышание они объявили, что являются вассалами рода Асано и явились с целью отомстить обидчику их сюзерена, Кодзукэноскэ Кире.
Подготовленными заранее кувалдами ронины вышибли двери дома, крича при этом: «Пожар! Пожар!» — чтобы усилить панику и внести смятение в ряды защитников. Пока основные силы ронинов пробивались внутрь дома, несколько человек было отряжено для перехвата противника во дворе и возле казарменного барака. Сломив ожесточенное сопротивление стражи и челяди, в котором погибло много защитников усадьбы, ронины наконец захватили дом, но Киру в нем не нашли. После усиленных поисков он был наконец обнаружен Тюдзаэмоном Ёсидой и Дзюдзиро Хадзамой в угольном амбаре, ранен копьем, вытащен наружу и опознан по шраму на спине. Все ронины собрались по свистку, и поверженный Кира был обезглавлен самим Кураноскэ. Голова Киры была завернута в отрезанный рукав его же кимоно и в таком виде подвешена на копье. Среди ронинов были раненые, но не было ни одного убитого.
Проживавшие по соседству с Кирой даймё не вмешивались в сражение, поскольку в самом начале ронины объявили о своей благородной цели.
По сигналу гонга отряд построился для отхода. В усадьбе были погашены все свечи и жаровни, которые могли послужить причиной пожара. Кураноскэ преследовал цель избежать любых проявлений бессмысленной жестокости и вандализма. При отходе ронины, согласно плану Кураноскэ, должны были остановиться для перегруппировки в храме Хондзё-Эко-ин, но настоятель отказался открыть ворота храма, и им пришлось идти дальше почти без остановок до самого храма Сэнгаку-дзи в Таканаве, где находилась могила князя Асано. По дороге Кураноскэ направил Тюдзаэмона Ёсиду и Сукээмона Томиномори с челобитной к начальнику Охранного ведомства омэцукэ Сэнгоку.
