В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор
– Слава тебе, Господи! Воистину, велика и неведома воля Твоя!
Он повернулся к своим рыцарям – отпетым рубакам, своим жутким видом пугавших все местное население, и сказал:
– Чего не радуетесь, бездельники? Это просто чудо! Вы думали, что Господь позволит пролить каплю нормандской крови? Совсем вы уже одичали в охране Виндзорского замка!
Рыцари, входившие в охрану королевского замка Виндзор и подчинявшиеся аббату Ательгейму, нехотя и натянуто улыбнулись.
– А, ну вас… – махнул на них рукой аббат Ательгейм, одетый в кольчугу и полное рыцарское снаряжение. – Совсем, понимаешь, разучились радости жизни!..
Архиепископ Руана Може, на правах брата покойного Завоевателя, благословил Гильома и Робера, оставив их вдвоем для составления мирного договора. Епископы Лизьё и Авранша, вместе с ним присоединились к священникам английского королевства для обсуждения своих религиозных вопросов. Ансельм, архиепископ Кентербери, был рад миру, не меньше остальных…
Писцы быстро составили договор, по которому Гильом отказывался от претензий и притязаний на Нормандию, а Робер на Англию. Мало того, в случае, если Гильом умрет бездетным – он до сих пор не был женат, корона Англии должна перейти к Роберу Куртгёзу. Не забыли они и о младшем брате – Анри, прятавшемся во Франции у короля Филиппа.
– Слушай, Робер. А где сейчас наш брат Анри? – Спросил Гильом, ставя свою большую королевскую печать под мирным договором. – Он, как заяц, сбежал от меня из Англии!
– Анри совсем обалдел! Мало общается со мной. – Грустно ответил Робер. – Живет в бедности во французской части Вексена, с ним только пара слуг и один верный рыцарь! Дуется, что я не поделился с ним имуществом, наговаривает всякую ересь про тебя и меня не обделяет!
– Знаешь, а ведь отец его сам обделил. Он назначил ему только несколько замков и пять тысяч марок серебром! Мы то, здесь, причем? – Гильом посмотрел на Робера. – Ты частенько «витал» в своих рыцарских облаках и толком не видел Анри. А он, скажу я тебе, иной раз такое наговаривал отцу! Волосы дыбом встают! Вот, подлец. Сейчас, небось, тоже плетет королю Филиппу…
– Хрен его знает. Плетет, или нет! Мне то что,… язык без костей!
Гильом Рыжий улыбнулся своему брату. У короля было отличное настроение, никогда еще простое и задушевное общение со своим братом не приносило Гильому столько душевного спокойствия, умиротворенного блаженства и, какой-то, трудно передаваемой сердечной тишины. Они еще ни разу в своей жизни, вот так просто, не говорили брат с братом.
– Слушай, отыщи Анри и попроси его вернуться в Англию ко мне. – Гильом положил свою руку на плечо брата. – Он тебя послушает, я уверен в этом. Ты для него всегда был непререкаемым авторитетом в семье. Хотя он, порой, и ворчал на тебя, Робер. Но, все это он делал, скорее, из зависти к твоей отваге, безрассудству и бесшабашности! Анри у нас, какой-то не наш, слишком уж он осторожный, вдумчивый и медлительный, словно осенняя муха. Отыщи его, пожалуйста. Я все ему отдам, даже больше. Мне, право, тоскливо бывает одному, даже родной души рядом нет…
Робер посмотрел на Гильома:
– Ты бы, Гильом, женился, что ли. Король ты отличный, страну содержишь в порядке, казна у тебя полная, даже больше, чем у покойного батюшки, а жены нет…
– Нет. Ты прав, Робер… – Гильом грустно кивнул головой. Он хотел что-то сказать брату в порыве откровенности, но сдержался. Робер, чувствуя, что сотворил очередную неловкость по отношению к своему брату, сказал:
– Наши-то рыцари, небось, уже заждались нас за столами. Они не могут начать без своих повелителей.
Гильом засмеялся, сказав:
– Да. От скромности ты не умрешь, Робер! Это же надо, так сказать – повелителей! Пошли, конечно, пошли!
Братья засмеялись. Документ был подписан, оставалось только «спрыснуть» его вином, как положено. Но, они еще немного подзадержались, желая договорить о нескольких, интересовавших их, вопросах…
– Робер! Я тут, случаем, стал подозревать в нечестности и «вилянии хвостом» мессира Гуго де Биго графа Норфолка. Что ты думаешь о нем? Только честно…
Робер отпил вина и ответил, облизывая языком губы:
– Честно? Да скотина он порядочная! Мне «мозги» вправлял еще до смерти нашего отца, наговаривал и на него, и на тебя… Урод, в общем! Терпеть его не могу. Дурил мозги во время болезни отца, отговорил меня приехать к нему, упасть в ноги и покаяться!
– Вот, все верно… – кивнул головой Гильом, соглашаясь с каждым словом брата.
Робер, тем временем, разошелся:
– Мне еще мессир Готье де Кутанс говорил, что Гуго де Биго что-то темнит. Я, правда, тогда ему не поверил. Именно Гуго отговорил меня сразу же ехать в Англию, обещая закрыть все порты Нормандии и отыскать тебя!
– Да?! Это уже интересно… – задумчиво произнес Гильом, допивая вино. Он посмотрел в глаза Роберу и тихо сказал. – А, в это самое время, мессир Гуго направил мне гонца с известием о смерти и советом немедля отплыть в Англию, чтобы ухватить корону Эдуарда Исповедника и нашего отца!
– Слушай, а давай, я его задержу в Нормандии на некоторое время, пока ты не соберешь доказательства его подлостей? Как? – Глаза Робера загорелись.
Гильом кисло махнул рукой:
– Не стоит. Я сам разберусь, попозже. Пошли, рыцари и духовенство ждут нас! Слушай, а можно, я возьму с собой секиру отца прямо сейчас? Где он у тебя, Робер?
Робер Куртгёз пожал плечами:
– Здесь они, сейчас крикну оруженосца, он тебе все принесет! Оливье? – Робер позвал оруженосца и приказал ему. – Быстро тащи секиру моего батюшки! Сразу же передай датскую секиру Его величеству Гильому Английскому. Понял?
Оливье поклонился и убежал в оружейную палатку герцога. Братья, один из которых был королем Англии, а второй – герцогом Нормандии, вышли из палатки для переговоров и направились к рядам столов, за которыми их с нетерпением ожидали рыцари и духовенство двух стран, еще недавно собиравшихся сражаться друг с другом.
Воины за столами, увидев приближение своих сюзеренов, крикнули приветствия в их адрес:
– Слава и века вечные великому королю Гильому и великому герцогу Роберу! Слава сыновьям великого Завоевателя! Слава Нормандии и Англии!..
III глава. Филипп Грешник Французский и его любовь
Жизнь короля Филиппа трудно было назвать спокойной и безмятежной. Его тонкая, ищущая натура порой требовала для своего удовлетворения неожиданных поступков, поворотов, способных разом перевернуть или, даже перечеркнуть жизнь короля, поставить под угрозу все его труды, старания его предков, поставить под угрозу продолжение династии Капета, еще такой слабой, шаткой, неуверенной и зависимой от обстоятельств и доброго настроения своих вассалов, более могущественных, чем короли Франции.
С материнским молоком Филипп уяснил для себя одну, крайне важную для него, вещь – никому верить нельзя. Никто просто так, за «здорово живешь», не отдаст тебе крохи. Все, абсолютно все приходилось добывать «потом и кровью». Филипп рано научился врать, изворачиваться, сталкивая лбами своих грозных вассалов, но жил, если это можно так назвать, «пусто». У него была жена, нелюбимая жена Берта Голландская, навязанная ему в династических целях. Она не принесла Филиппу ничего, кроме наследника Людовика и двух вертлявых, взбалмошных дочерей, от которых у Филиппа часто случалась мигрень.
Мало веря людям, король Франции, тем не менее, тянулся к ним. Он хотел, нет, просто вожделел желанием обрести простых и надежных друзей, но, самое главное, он искал любовь!
Как это не смешно, Филипп мечтал «утонуть» в чьих-нибудь глазах, смешливых и скромных, надменных и зовущих, бездонных и обжигающих. Даже его вечные «амурные» похождения, уже набившие у многих оскомину, были простыми поисками любви.
Нет, ему дарили любовь многие девушки и женщины, дарили искренне, или с выгодой для себя и своего рода, дарили трепетно или пламенно, дарили жутко или нудно, но, они не отказывали Филиппу. Невозможно сказать, что они боялись короля. Отнюдь! Его власть во многих случаях была призрачна и эфемерна. Он толком не мог, или не желал, навести порядок в своих собственных владениях, позволяя своим рыцарям и баронам грабить и совершать, порой, жуткие поступки, леденившие души католиков.
