Кайли Фицпатрик - Девятый камень
„Мне достаточно того, что вас заинтересовали работы моего мужа, — ответила я. — Я не могу принять у вас деньги…“
„Чушь! — презрительно заявила она. — Я предлагаю вам следующее: меня печалит то, что вы неправильно храните волосы вашего мужа. — Она протянула руку и коснулась медальона у меня на шее. — Я бы хотела, чтобы из них сделали надлежащий траурный амулет, и тогда, со временем, его дух вас оставит. Совсем не дело, что вы заперли его, спрятав от дневного света! — Затем леди Герберт мельком посмотрела на Говинду. — На самом деле Говинда прекрасный рисовальщик, и, когда я с ним обсуждала этот вопрос, он предложил придумать что-нибудь подходящее. Он уже занимается бриллиантами махараджи“.
Меня удивило, что девять бриллиантов, которые я видела на выставке в Королевской академии, превратятся в украшение, и я сказала об этом.
„А как же иначе! Это было первым условием, на котором бриллианты покинули Индию, поскольку я знакома с прекрасным ювелиром на Хаттон-Гарден. Прошу вас, позвольте мне передать ему волосы вашего мужа, и он сможет одновременно заняться бриллиантами махараджи и вашим амулетом. Однако вы не должны никому говорить, что бриллианты отправятся к ювелиру. Это будет нашим секретом“.
Мне на удивление не хочется участвовать в этих суеверных играх, но леди Герберт проявила щедрость, предложив признание моему мужу, которого он не получил при жизни. Поэтому я согласилась, чтобы локон его волос из моего медальона превратился в траурный амулет. Должна сказать, что я невероятно заинтригована и мне страшно интересно, что предложит Говинда. А до тех пор я с нетерпением жду, когда мне вернут „дух“ Франца.
Твоя любящая подруга Лили».Глава 13
Они говорили, что в горах алмазного камня есть великие ужасы и никто, никто не может пройти к этому камню; но купцы, которые им торгуют, применяют хитрость, чтоб добраться до него: они берут овцу, режут ее и обдирают, и рубят на куски ее мясо и бросают его с горы в долину, — и мясо падает туда еще влажное, и прилипают к нему эти камни. И купцы оставляют мясо до полудня, и спускаются к нему птицы — орлы и ястреба, и хватают его в когти, и поднимаются на вершину горы; и тогда приходят к ним купцы и кричат на них, и птицы улетают от мяса, а купцы приходят и отдирают от мяса камни, прилипшие к нему, — они оставляют мясо птицам и зверям, а камни уносят в свою страну.
Книга Тысячи и одной ночи. Семь путешествий Синдбада-морехода. Перевод И. Крачковского под ред. М. СальеУлица Хаттон-Гарден располагалась рядом с Флит-стрит и Стрэндом, и потому считалось, что ходить туда за покупками модно, в особенности если учесть, что продавали там не совсем обычные вещи, а, по мнению Джошуа Финкельштейна, очень важные вещи, потому что он исключительно серьезно относился к своему делу. Вот почему ювелир все еще работал поздним летним вечером — одолжение, которое он делал только своим самым важным клиентам. Это были клиенты, в свою очередь очень высоко ценившие его и готовые показывать ему свою признательность в весьма необычных формах.
Всю весну в маленькое окошко своей мастерской, находящейся в подвале, Джошуа наблюдал за тем, как меняются подолы платьев дам — шерстяные превращаются в муслиновые, а кожа их ботинок из черной — в цвета слоновой кости. Из своего окошка он видел только эту часть улицы, но иногда его глазам представали воистину поразительные картинки, потому что в ветреный день юбки имели обыкновение взмывать вверх, и тогда он мог любоваться чулками и кружевом, а порой и панталонами. Джошуа Финкельштейн был уже немолодым человеком, но медлительность, приходящая с возрастом, еще не стала его проклятием. Он гордился тем, что сохранил свою мужскую силу, несмотря на то что в прошлом она не раз доставляла ему неприятности.
Когда звонил колокольчик в лавке, он снимал кожаный передник и взлетал вверх по лестнице, быстрый, точно лиса, поскольку еще не доверял способности юного Дейви разговаривать с посетителями. В лавке хватало места только для двух дам и двух джентльменов или трех дам, но никак не четырех — по крайней мере, пока не поменялась мода. Дела у него шли хорошо, особенно когда леди Синтия Герберт стала его клиенткой. Его удивило, когда она пришла к нему в первый раз, потому что она являлась постоянной клиенткой Гэррарда, главного поставщика украшений британского королевского дома. Проблема Гэррарда заключалась, по мнению Джошуа, в том, что, когда у тебя столько мастеров, учеников и продавцов, невозможно не привлекать к себе внимание.
Финкельштейн мог полагаться только на самого себя, ну и иногда на своего юного ученика Дейви, который, с точки зрения Финкельштейна, обладал необходимым сочетанием неумелой молодости и неопытности в обмане. Время от времени он с готовностью отправлялся на пристань Темпл, чтобы забрать для своего наставника не облагаемые налогом камешки, разумеется, если получал за свои хлопоты вознаграждение в два шиллинга. За эти деньги он мог купить себе теплую ванну на Уайт-чепел или оплатить половину стоимости нового льняного сюртука. Джошуа работал и с камнями, попадавшими к нему по обычным каналам, и с теми, что прибывали контрабандой. Принципиальность и честность стоили слишком дорого.
Сегодня он пораньше отпустил Дейви, поскольку собирался вечером доделать вещицу, заказанную леди Герберт, а его юный ученик и без того слишком интересовался необычной работой. В конце концов, предполагалось, что диковинный индийский амулет должен оставаться тайной, хотя сами бриллианты вызвали настоящий переполох в Королевской академии. Дейви был недоволен, что его отослали прочь, потому что его заворожил красный камень, как, впрочем, и самого Джошуа, и ему страшно не терпелось увидеть готовое изделие.
Джошуа Финкельштейн теперь редко что-то делал сам; по большей части он чинил и покупал украшения, привезенные, как правило, с Востока, потому что они пользовались огромным спросом. А так как он оказался первым ювелиром на Хаттон-Гарден, кто начал продавать бирманские рубиновые броши, тибетские сережки из черепаховой кости, традиционные колье из Раджастхана и даже позолоченные брошки из тигрового когтя, доставленные с Цейлона, он заработал себе определенную репутацию (Джошуа постоянно твердил, что нет ничего важнее хорошей репутации). Именно она стала причиной визита знаменитой леди Герберт чудесным летним днем, чуть больше недели назад. Кроме того, леди сообщила, что может довериться только Финкельштейну, так как желает сохранить заказ в тайне: бриллианты произвели неизгладимое впечатление на публику, и она сказала, что опасается за их сохранность.
Джошуа согласился выполнить просьбу леди Герберт — хотя ясно дал ей понять, что, строго говоря, больше не делает украшений, — потому что она предложила ему огромное вознаграждение, а еще рисунок, по которому он должен был выполнить работу, показался ему смутно знакомым. Джошуа Финкельштейн уже видел индийский амулет в виде кольца на пальце купца из Джайпура[21], продавшего ему большие изумруды в форме слезы. Он выглядел как диск с восемью драгоценными и полудрагоценными камнями, окружающими рубин. Когда Джошуа спросил о необычном украшении, купец сказал ему, что это оберег и что он несет на себе благословение богов. Джошуа не совсем понял, почему леди Синтия заинтересовалась такой безделушкой, в ней было что-то примитивное, решил он: столько камней и все не подходят друг к другу. Он даже талисманы своей веры не любил, амулеты, гарантирующие любовь и процветание, вызывали у него беспокойство, а на ум приходило слово «язычество». Он был евреем, как и многие из его клиентов, и ему не следовало обращать внимание на суеверия, поскольку это вредно для дела. Что же до любви, как и большинство его единоверцев, он женился по любви, но это было давно.
Леди Герберт пришла в сопровождении индуса, видимо, слуги — хотя он вел себя без подобающего его положению смирения. Именно индус держал в руках бархатный мешочек, отделанный стеганым атласом, но, прежде чем показать Джошуа, что лежит внутри, леди Герберт попросила его закрыть ставни и запереть дверь, чтобы им никто не помешал. Он сделал, как она просила, потому что его охватило любопытство. О коллекции украшений и драгоценных камней, принадлежащей леди Синтии Герберт, ходили легенды, и у него возникло предчувствие, что она собирается показать ему нечто потрясающее.
И Джошуа не был разочарован, потому что на стеклянный прилавок из маленького мешочка посыпались сокровища, каких ему еще видеть не доводилось — ни за восемь лет, проведенных в «Компании золотых и серебряных дел мастеров» на Риджент-стрит, ни за те двадцать лет, что он имел собственное дело. Всего камней оказалось девять, и хотя Джошуа слышал, что в природе существуют бриллианты таких цветов, он все равно не мог поверить своим глазам. Однако не вызывало сомнений, что перед ним бриллианты: характерные кристаллические наросты не встречаются ни в каких других камнях, заставляя их гореть ослепительным, насыщенным светом. Джошуа попадались бледно-розовые и светло-голубые и даже желтые бриллианты, но никогда изумрудно-зеленые, темно-сапфировые, ярко-медного цвета, а главное, огненно-красные. Красный бриллиант особенно поражал воображение, он испускал необычное сияние, и Джошуа представил себе, что, если к нему прикоснуться, камень может обжечь. Но он должен был взять его в руки, и, когда сделал это, у него возникло ощущение, будто огонь, горящий внутри камня, согрел кровь в его ладони, затем в руке, а потом добрался до груди, поэтому он быстро положил его на место.
