Серж Арденн - Черный граф
– Сестра Берарда?
Спросил молодой мужчина, пытаясь разглядеть лицо той, кто, уткнувшись носом в лист бумаги, исписанный синими чернилами, что-то невнятно бормотала, направляя неразборчивые слова в черное чрево бюро. Услышав незнакомый голос, урсулинка
подняла глаза, вонзив ужасающий взор в лица незнакомцев. По спине Тюрсо пробежала дрожь. «Такое может присниться лишь в кошмарном сне!» – подумал он, глядя на старуху.
– Вы сестра Берарда?
– Чего вам угодно?
– Мы прибыли за виконтессой де Шампо. А вот это, вам велел передать падре Туртора.
Корявая рука старухи, приняв оловянное распятие, поднесла его к единственной свече освещавшей подземелье, мерцая на краю бюро. Отсутствие шнурка с деревянными сферами насторожило подозрительную урсулинку. Она придирчивым недоверчивым взглядом смерила вооруженных людей. Её мутные старческие глаза, из-под опухших век, сверлили незнакомцев с той цепкой проницательностью, которая у животных зовется чутьем.
– А почему сам отче не соизволил явиться за виконтессой?
Не предвидя подобного вопроса от призрака, говорящего откуда-то из глубины сырой могилы, из склепа, коим, на взгляд молодых людей, несомненно, являлось помещение, в котором они нашли старуху, Тюрсо замешкался. Но уже через мгновенье, расправив плечи, он не найдя ничего лучшего, прикрикнул на безжизненную развалину.
– Тебе какое дело?! Сказано отдать девицу, выполняй!
Из-под черной накидки, показался гордый, суровый взор, озаривший испещренное глубокими морщинами, бледное, волевое лицо, грозной урсулинки. Она медленно поднялась, и, не сводя с дерзких юнцов пылающих огнем преисподней глаз, повелительно закричала, будто узрев перед собой самого Люцифера.
– Ортелло, затворяй дверь! Все сюда! Никого не выпускать живыми! Спасайте девицу де Лангр!
Не успели савойцы опомниться, как огромный кособокий верзила, с бычьей головой и кулаками, тяжелыми, словно глыбы гранита, выскочив откуда-то из мрака, налег на дверь с наружи, хлопнув увесистым засовом. Фаличетти схватился за шпагу, но могучий Ортелло, махнул исполинской дубиной с такой силой, что не отскочи савоец в сторону, его голова была бы разнесена как гнилой орех. Из-за спины Отрелло, облаченного в рубище, показалось с полдюжины убогих калек, размахивающих палками и железными крючьями, способными в два счета выпустить кишки любому, кто ослушается их повелительницы Берарды. Разрядив оба пистолета во тьму, кишащую беснующимися чудовищами, Фаличетти бросился по сводчатому лабиринту в сторону выхода. С ужасом наблюдая сквозь маленькое зарешеченное оконце, за тем, что твориться снаружи, во мраке коридора, Тюрсо скомандовал:
– Легурье, хватай её!
Коренастый Легурье, обеими руками, будто стальными клешнями, схватил за шею монахиню, приставив к её шее кинжал. Свора обездоленных, отогнав испуганного Фаличетти, собралась у оконца, откуда, на них, с ужасом взирал Тюрсо, прикрикнувший на старуху Берарду.
– Прикажите этому полчищу уродов выпустить нас и отдадать виконтессу, иначе мы убьем вас!
Отпрянув от решетки, Тюрсо дал возможность старухе обратиться к своему мрачному воинству. Морщась от боли, причиненной острием, вонзившимся в кровоточащую шею не более чем на одну десятую дюйма, сестра Берарда широко раскрыв глаза, завопила:
– Не отдавайте им девчонку, спасайте, спасайте её…
Это было последними словами, произнесенными грозной урсулинкой, застывшими на её безжизненных губах.
Сестра Берарда, в свой предсмертный час, напрасно беспокоилась о судьбе Инесс де Лангр. Как только началась потасовка, верный Дидье, вывел девушку через потайной ход, устремившись с Её Милостью к конюшне. Ещё слышались из мрака зловонного каземата крики несчастных растерзанных савойцев – Тюрсо и Легурье, когда легкая, двухколесная повозка, запряженная чубарой кобылой, подкатила к крыльцу маленького домика, на берегу озерца.
– Собирайте всё самое необходимое!
Закричала виконтесса, ворвавшись в комнату, где кухарка, укладывала спать малыша Шарля.
1 Болезнь святого Назария – безумие.
ГЛАВА 12 (106) «Завещание»
ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.
В темном запылённом помещении, под сводами низкого деревянного потолка, за конторкой, скрипя пером, сидел человек средних лет, с вытянутым бледным лицом, глубокими залысинами и тонкими губами, над которыми пробивалось нечто напоминавшее усы. Закончив писать, нотариус Бодлен, поднес бумагу к одной из свечей, возвышавшихся над стареньким бюро, и его маленькие проворные глазки забегали по каракулям, выведенным ровными строками.
– Ну, вот, пожалуй, и все…
Протянул он, не отрываясь от написанного, и лишь переведя взгляд на сидевшего перед ним мушкетера, формально улыбнулся.
– …Вот, Ваше Сиятельство, наконец, наступил тот день, когда усилия скромного нотариуса, которому полтора года назад вы оказали честь, предоставив возможность заниматься вашим делом, могут быть сполна вознаграждены.
Он, глядя на мушкетера, вновь, расплылся в весьма лицемерной улыбке, вызванной скорее не отношением к конкретному человеку, а издержками профессии.
– Осталась одна формальность, вам, Ваше Сиятельство господин де Силлег, многоуважеемый граф де Ля Фер, следует поставить подпись, вот здесь и здесь.
Пока Атос примерялся и нацеливал перо в нужную строку, Бодлен раскрыл толстую книгу, в кожаном переплете. Листы книги были исписаны множеством имен, занесенных аккуратным почерком в графы, образующие ровные столбики. Листая страницы, нотариус внимательно следил за мушкетером, вернее соблюдением с его стороны всех формальностей, связанных с весьма щепетильным ремеслом. Добравшись до нужной страницы, палец Бодлена, испачканный чернилами, пополз по столбцам, сверху вниз.
– Ага, вот. Будьте любезны, не сочтите…да-да, вот здесь, в книжице.
Как только мушкетер начертал свое имя с характерными для того времени завитушками, нотариус, отработанным движением, посыпал графский росчерк песком, радостно провозгласив.
– Нет, все же нет ничего более торжественного, чем составление завещания! Вы, конечно, можете возразить м-м-м, …мол, есть всяческие иные процедуры так же таящие свою острую приправку, нанесенную на бумагу, но всё же завещание, скажу я вам…это…реквием души, не иначе.
После вырвавшегося, нестройного, скажем так, каламбура, пыл Бодлена, взывающий к необузданному красноречию, угас. Он вновь обратился к формулировкам, параграфам и артикулам, именно здесь ощущая своё прямое предназначение, и даже если угодно превосходство.
– Ну, что ж, Ваше Сиятельство, вот и ваше волеизъявление, занесенное мною на бумагу, учитывая все правила и формальности. Итак: согласно составленному документу, мадемуазель Беатрис Мари де Силлег, виконтесса де Монтрей, племянница месье Армана Оливье де Силлег, графа де Ля Фер, с достижением совершеннолетия вступает в права владения над замками Броментель, Шато-Тур-ля-Фер, близ города Ла-Фер, в Пикардии, а так же замком Оржерак, что в Белом Перигоре, с прилегающими к ним землями, пастбищами, виноградниками и водоемами. После же смерти, упомянутого выше, месье Армана Оливье де Силлег, сеньора д’Атос, д’Отвиль, графа де Ла-Фер, если последний не пожелает изменить завещания, она так же наследует гасконские владения рода: замок
Атос, вместе с деревушками Атос-Аспи, что на правом берегу реки Олорон, между Совтер-де-Беарн и Ораасом, а тка же Отвиль и Казабер. Сеньория Бражелон, что в Орлеане, предназначается господину, имя которого, месье граф назовет впоследствии, в любое угодное ему время. Всё правильно?
– Всё верно, метр Бодлен.
Произнес мушкетер, поставив последний из множества росчерков, в очередном документе.
– Вот видите, как я и обещал, без модусов и проволочек.
Угодливо склонив голову, нотариус смог выдавить из себя очередную улыбку.
– Насколько я помню …
Вымолвил Бодлен, шаря глазами по бумагам, таким образом, проверяя наличие многочисленных подписей.
– …совершеннолетие Её Милости, мадемуазель Беатрис, уже не за горами?
– Вы совершенно правы, метр Бодлен, уже четыре дня, как моя девочка встретила совершеннолетие, а с сего момента, вступила в права наследства!
Послышался звон серебра, раздававшийся из кошелька мушкетера. На крышке бюро появилось с полдюжины монет.
– О-о-о! Благодарю вас Ваше Сиятельство! Ваша щедрость не знает границ!
Нотариус извивался, кланяясь в след мушкетеру, спрятавшему под полу лазоревого плаща, свежесоставленный документ. Возле двери, на улице Архивов, где располагалась коморка нотариуса, Атоса ждали верные друзья – Портос, Арамис и д'Артаньян.
– Что ж господа, дело сделано, бумага у меня!
Граф положил ладонь на грудь, где очевидно таился документ.
– Завтра же отправляемся в Мобюиссон. Это цистерцианский монастырь, в каких-нибудь пяти лье от Парижа, откуда мы вскоре вызволим виконтессу де Монтрей, мою любимую племянницу Беатрис, последнюю из рода де Ля Фер! А сейчас, по этому случаю, я хотел бы угостить вас!
