Бернард Корнуэлл - Азенкур
Дальнейших слов сэра Джона он почти не слышал: голова раскалывалась, перед глазами все плыло.
— Злость нужна перед боем! — постепенно донеслось до него. — А не в бою! В бою надо шевелить мозгами, сколько их есть! А будешь злиться — убьют! — Сэр Джон повернулся к Хуку: — Вставай. Почему кольчуга не чищена? И клинок заржавел? До заката не отчистишь — велю выпороть!
— Не выпорет, — успокоил его вечером Годдингтон, сентенар сэра Джона. — Кулаком хватить, мечом полоснуть, даже кости поломать — это он запросто, только не иначе как в честном бою.
— Кости я ему и сам переломаю, — мстительно пообещал Хук.
Сотник хохотнул.
— За десять лет только один человек — слышишь, Хук, один-единственный! — свел с ним бой вничью. Сэр Джон побеждал на всех турнирах в Европе! Не то что побить — подступиться к нему не надейся. Боец он славный!
— Мерзавец он славный, это точно. — Хук, на затылке которого густо запеклась кровь, сидел и сдирал камнем ржавчину с меча, Мелисанда поодаль чистила кольчугу. И кольчугу, и меч ему выдал сэр Джон Корнуолл.
— Он тебя изводил, чтоб заставить биться, злобы в нем нет, — добавил Годдингтон. — Сэр Джон над всеми насмехается, зато, если ты свой — а ты будешь своим, — он тебя всегда защитит. И твою женщину тоже.
На следующий день Ник смотрел, как сэр Джон одного за другим валяет лучников по земле. Когда подошел его черед, Ник успел-таки отвесить десяток ударов, прежде чем его развернуло, опрокинуло и швырнуло наземь. Командующий шагнул прочь с презрительной миной на изрезанном шрамами лице. Его презрение подбросило Хука на ноги, под бешеный град новых оплеух. Кожу ожгло порезом. Сэр Джон небрежно отбросил меч и вновь повалил Хука на землю.
— Прячь злобу! — прорычал сэр Джон. — Поддашься злобе — убьют, а мертвые лучники мне не нужны. Сражайся трезво! Трезво и жестко. Сражайся умно! — К удивлению Хука, командующий протянул руку и помог ему подняться. — У тебя быстрая реакция. Это хорошо.
Сэр Джон считался самым грозным бойцом на турнирах в Европе, хотя ему — кряжистому, широкоплечему, много лет проведшему в седле и потому кривоногому — было уже под сорок. Яркие синие глаза, каких Хук ни у кого больше не встречал, соседствовали на лице со сломанным носом и боевыми шрамами — от схваток с мятежниками, французских войн, трактирных драк и турнирных боев. Сейчас, в ожидании войны с Францией, командующий натаскивал оба своих отряда, лучников и латников, хотя разницы между ними он почти не делал.
— Мы войско! — вдалбливал он лучникам. — И латники, и стрелки — все бьются за всех! Если тронут кого-то из наших, обидчик не уйдет безнаказанным!
Повернувшись к Хуку, он ткнул железным пальцем ему в грудь.
— Ты подходишь. Годдингтон, выдай ему налатник!
Питер Годдингтон принес Хуку белую льняную накидку с гербом сэра Джона — червленым оскаленным львом в золотой короне и с золотой звездой на плече.
— Поздравляю! — бросил сэр Джон. — Приступай к новым обязанностям. Какие у тебя обязанности, Хук?
— Служить вам, сэр Джон!
— Врешь! На это мне хватает челяди. Твое дело, Хук, — избавлять мир от всех, кто мне не нравится. Повтори!
— Избавлять мир от всех, кто вам не нравится, сэр Джон!
Таких в мире числилось явно немало. Сэр Джон Корнуолл любил короля, боготворил немолодую жену — королевскую тетку, обожал женщин, которые плодили ему случайных отпрысков, ценил своих бойцов. Остальной же мир для него почти целиком состоял из негодной падали, не заслуживающей того, чтобы жить. Он терпимо относился к землякам-англичанам, валлийцев звал вонючими карликами, шотландцев — облезлыми задницами, французов — сушеным дерьмом.
— Знаешь, что полагается делать с сушеным дерьмом, Хук?
— Убивать, сэр Джон!
— Подступать ближе и убивать! Чтобы слышали перед смертью, как ты дышишь, чтобы видели твою улыбку, когда ты их потрошишь. Мучить, Хук, и убивать. Верно, святой отец?
— Вашими устами вещают сами ангелы, сэр Джон, — с удовольствием подтвердил отец Кристофер, духовник сэра Джона.
В таких же, как у лучников, сапогах, кольчуге и плотно сидящем шлеме, он совершенно не походил на священника. Других в своем войске сэр Джон бы не потерпел: командующему нужны были бойцы.
— Вы не только лучники! — рычал он перед строем стрелков на зимнем поле. — Ваше дело — сыпать стрелами, пока вонючие мерзавцы не подойдут ближе, а потом убивать их мечом! Как латники! Что с вас проку, если вы годитесь лишь стрелять? Врага надо бить так, чтоб видеть его дерьмо, когда он обделается перед смертью! Хук, ты хоть кого-нибудь убивал так, чтобы мог дотянуться облобызать?
— Да, сэр Джон.
Командующий широко ухмыльнулся:
— Расскажи про последнего. Как ты его убил?
— Ножом, сэр Джон.
— Я не спрашиваю чем, я спрашиваю как!
— Взрезал ему брюхо, сэр Джон. Снизу вверх.
— Кровь с руки капала, Хук?
— Лилась, сэр Джон.
— Вымочить руку в крови француза — каково, а?
— То был английский рыцарь, сэр Джон.
— Черт подери, Хук, я тебя люблю! Так и надо! — загрохотал командующий на все поле. — Резать брюхо, дырявить глазницы, кромсать глотки, отрезать яйца, вспарывать задницу, выдирать кишки, вырывать печень, протыкать почки — мне плевать, каким способом, лишь бы вы убивали врагов! Верно я говорю, отец Кристофер?
— Сам Господь не живописал бы картину столь ярко, сэр Джон!
— А на будущий год, — сдвинул брови командующий, — нам предстоит война! Французы противятся уступать трон законному правителю Франции — нашему королю, да благословит его Бог! И если Господь рассудит как надо, Он даст нам вторгнуться во Францию! И тогда мы должны быть готовы!
Никто не знал, разразится ли война. Французы слали гонцов к королю Генриху, тот отправлял посольства во Францию. Слухи метались по Англии, как зимние ливни, нагоняемые западным ветром. Сэр Джон не сомневался, что войны не избежать, и, подобно дюжинам других, заключил сделку с королем: сэр Джон подряжался выставить на королевскую службу тридцать латников и девяносто стрелков сроком на год, в ответ король обязывался выплачивать сэру Джону и его воинам надлежащее содержание. Договор был составлен в Лондоне, и Хук в числе десятка солдат прискакал в Вестминстер, где сэр Джон подписал договор и оттиснул на воске свою печать с изображением льва. Дождавшись, когда воск затвердеет, служитель разрезал пергамент пополам, ведя нож сверху вниз неровными зигзагами. Одну зазубренную половину он спрятал в мешочек из белого льна, вторую отдал сэру Джону — теперь, если кто-то засомневается в документе, можно будет совместить обе части: одна сторона не сможет подделать договор незаметно для другой.
— Средства получите в казначействе, сэр Джон, — сообщил служитель.
Чтобы добыть денег, король вводил налоги, брал ссуды и закладывал драгоценности. Сэру Джону кроме мешка с деньгами выдали еще мешок с россыпью каменьев, золотой брошью и тяжелой серебряной шкатулкой. Все расходы этим не покрывались, и командующему пришлось занять денег у итальянского банкира в Лондоне.
Нужны были еще люди, кони, доспехи и оружие. Сэру Джону с пажами, оруженосцами и слугами требовалось полсотни лошадей, каждому латнику полагалось не меньше трех, включая специально выезженного боевого коня, и еще сэр Джон решил выдать по верховой лошади всем лучникам. Коней надо было кормить — значит, всю зиму, пока не зазеленеют пастбища, предстояло тратиться на сено. Дополнительно к оружию и доспехам, которые латники обязывались приобретать из собственных средств, сэр Джон заказал еще сотню коротких копий для пехоты. Каждому стрелку он выдал по кольчуге, шлему, паре добротных сапог, не забыв об оружии для ближнего боя — когда враг подойдет на расстояние меньше лучного выстрела.
— Мечи в битве почти бесполезны, — говорил он стрелкам. — Враг будет в латах, мечом их не взять, поэтому бейте алебардой! Сбивать выродков на землю, поднимать им забрало и выкалывать поганые глаза!
— У тех, кто небогат, — кротко ввернул отец Кристофер.
Круглолицый, жизнерадостный, совершенно седой, с неизменной ироничной усмешкой и любопытными озорными глазками, в свои сорок с небольшим он был самым старым из людей сэра Джона.
— У тех, кто небогат, — согласился командующий. — А богатых выродков брать в плен, чтоб я взял за них выкуп!
Для лучников заказали сотню алебард с тяжелым свинцовым молотом на обухе, способным если не раздробить латные доспехи, то уж точно свалить латника с ног. Острое лезвие рассекало шлем, как кусок пергамента, а тонкий копьевидный наконечник легко проходил в отверстия рыцарского забрала. Пока кузнецы занимались ковкой, Хук, знающий работу с деревом, помогал вырезать для алебард длинные ясеневые древки.
— Прекрасно, — кивнул сэр Джон, когда ему принесли первые образцы, и провел ладонью по обитой железом рукояти так, словно ласкал женское тело.
