Александр Майборода - Гостомысл
Князь за высадкой наблюдал с носа корабля. Отсюда был виден весь берег. Рядом с ним стоял Храбр. Затем подошел Стоум.
Тем временем гребцы сбросили с судов сходни на берег и по ним на берег начали сходить воины.
Начальники отрядов торопливо строили воинов в колонны. Чуть в стороне собирался отряд горожан.
Когда ладья почти опустела, Ерш подошел к князю и спросил:
— Князь, дозволь и гребцам сходить на разбойников?
Князь догадался, что гребцы узнали, что разбойники награбили прилично, и потому добыча обещалась быть большой, и поэтому им тоже хотелось поживиться на этом деле.
— Добычи хотите? — насмешливо спросил князь.
— Конечно, — без всякого смущения сказал Ерш, — разве гребцом много заработаешь?
— Да, не заработаешь, — согласился князь.
— Дружина обойдется без гребцов и сама побьет разбойников, — ревниво возразил Храбр. Он защищал интерес дружины, которой не любила делиться добычей с другими.
— Добыча будет большой. На всех хватит, — сказал Ерш. — А среди гребцов есть рабы, они хотят выкупиться, другой возможности у них не будет.
Князь подумал, что в конце концов он пошел на разбойников не за добычей, хотя и она была не лишней, а затем, чтобы отбить им охоту появляться в словенских морях и землях.
— Я не должен думать о рабах, — сказал Храбр.
Князь подумал, что Храбр был прав. Однако ему пришла в голову мысль, что разбойники могут оказать ожесточенный отпор, — даны хорошие воины, — поэтому лучше первыми на них пустить ополченцев. Пусть сначала ополченцы побьют разбойников, а дружинники завершат дело. Хоть и не боятся дружинники смерти, а беречь их надо. Они ой как еще пригодятся в спорах с племенными князьями.
— Они не рабы. Пусть все идут, — сказал князь.
Храбр недовольно хмыкнул.
— Я сказал — пусть все идут, кто пожелает! — сказал князь.
Храбр раздраженно сплюнул на землю и спросил:
— Кто старшим над ними пойдет?
— Гребцы просят меня начальником, — сказал Ерш.
— Зачем тебе это? — спросил Храбр.
— У меня женка молодая, ей тоже нарядов хочется, — сказал, усмехнувшись, Ерш.
— Нельзя его пускать в сражение. Убьют, и что тогда будем делать без кормчего? — засопротивлялся Храбр.
— Он прав, — сказал князь, — пусть начальником изберут другого.
— Ладно, я скажу горожанам, чтобы они выбрали себе старшим другого, — неохотно согласился Ерш.
— Ерш, а ты оставишь на судах кормчих и охрану. А на моей ладье пусть остаются все гребцы, — сказал князь.
Немного помолчал и добавил: — Можешь сказать им, что я дам им долю от добычи.
— Все, выгрузка окончена, — сказал Храбр и подал руку князю, — пора идти на берег.
— Пошли, — сказал князь.
Князь и бояре начали спускаться по сходням.
Стоум задержался около Ратиши и сказал:
— Ратиша, присмотри за княжичем. Он рвется в бой. Сам знаешь, что в бою не всегда важна сила, а важно везение. Как бы что не случилось.
— Я буду смотреть за ним, — сказал Ратиша
— А случится что с княжичем, ты сам без головы останешься, — добавил Стоум, но тихо, так, чтобы Гостомысл не услышал его слов.
— Я буду его сторожить крепче, чем самого себя, — пообещал побледневший Ратиша.
Стоум пошел по сходням, а к Ратише подошел Гостомысл, который видел, что Стоум что-то сказал Ратише, и тот после его слов побледнел.
— Что он тебе сказал? — спросил Гостомысл.
— Хочет, чтобы я тебя берег, — сказал Ратиша, размышляя, серьезен ли был боярин, угрожая лишить его головы.
— Стоум слишком много беспокоится обо мне. Нянькой хочет мне быть всю жизнь, — недовольно сказал Гостомысл.
— Он боится, что проклятие рода словенских князей опять сбудется, — сказал Ратиша.
Гостомысл мрачно проговорил:
— Проклятие-проклятием, но князь не может сидеть в тереме и бояться за свою жизнь.
— Об этом никто не говорит. Надо только вести себя разумно, — сказал Ратиша.
— Я буду делать то, что считаю нужным. И если я умру, значит, так угодно будет богам. Пошли! Все уже на берегу, — сказал Гостомысл и двинулся к сходням.
— Постой! — сказал Ратиша. — Я все же еще раз осмотрю твои доспехи и оружие.
— Только быстрее, — сказал Гостомысл.
Ратиша внимательно осмотрел его доспехи. Доспехи и оружие были в порядке, и Ратиша сказал, что можно идти.
— Ну и пошли на берег, — нетерпеливо сказал княжич и быстро пошел к сходням.
Но первым к сходням успел Ратиша. Сходни коварно прогибались, и Ратиша подал княжичу руку. Но тот сделал вид, что не заметил его руки.
Глава 12
Вокруг князя Буревого и воеводы Храбра собрались бояре. Все были в доспехах и с полным вооружением: с мечами, топорами и копьями.
Рядовые дружинники стояли в стороне, кроме мечей и топоров у них были также луки.
— Далеко отсюда до лагеря данов? — спросил князь Девятко.
— Через лес шагов триста, — ответил Девятко. На самом деле он не знал расстояния до лагеря разбойников, поэтому ответил наугад.
— Пойдешь первым со своим отрядом, а мы будем позади шагов на сто. Если попадутся сторожа, тихо снимешь их. Мы должны подойти к их лагерю тихо, — сказал князь.
— Сделаю, — сказал Девятко.
— Иди, — сказал князь.
Девятко ушел. Князь обратился к боярам, которые были начальниками отрядов:
— Идем по лесу цепью. Не шуметь. Когда выйдем к лагерю, сначала бить их стрелами. А когда перебьем и оставшиеся в живых станут разбегаться, бейте их топорами и мечами.
— Понятно, — ответили бояре.
Князь обратился к боярину Вячко:
— А ты вернись к стругам. Возьми три корабля, и, если разбойники попытаются убегать по воде, нападешь на них.
— Будь уверен, князь, я не дам никому уйти, — с улыбкой проговорил Вячко.
— Князя разбойников не убивайте, надо его взять в плен. Я хочу узнать, какие планы у данов, — сказал князь.
— Мы их как мышей переловим, — со смешком сказал Вячко.
— Иди, — сказал князь, и Вячко ушел.
— Пора нам тоже идти, — напомнил Храбр.
— Пошли, — сказал князь. Тут он обратил внимание на Го-стомысла. Немного подумал и сказал: — а ты, княжич, будь рядом со мной, чтобы я тебя все время видел.
По знаку Храбра все вошли в лес.
Лес был густой — казался одной зеленой стеной. Чтобы не шуметь, приходилось нагибаться под ветвями, но с копьями и в полном вооружении это было непросто. Поэтому сухие ветки все время трещали под ногами.
— Как бы не насторожить разбойников раньше времени, — обеспокоено сказал Храбру князь.
— Тут недалеко, и поэтому даже если разбойники обнаружат нас, то у них не будет времени организовать оборону, — сказал Храбр.
— Ну да, Девятко, в случае чего даст сигнал, — сказал князь, успокаивая себя, и в подтверждение его слов из кустов впереди послышалось кряканье утки.
— Пришли, это Девятко дает нам сигнал, — сказал Храбр.
Действительно, через десяток шагов они увидели ратника с оружием. Затем из кустов вышел Девятко.
— Тут кончается лес. А разбойники спят на поляне. Они даже не выставили охраны, — довольно ухмыляясь, доложил Девятко.
— Время обеденное, а они дрыхнут. Однако даны обнаглели! — с удивлением проговорил князь.
— А чего им бояться? Место тут уединенное, незаметное, удивительно, как Девятко нашел их, — сказал Храбр.
— Молодец! — похвалил Девятко князь, и у того на лице появилось довольное выражение.
— А теперь показывай их лагерь, — сказал князь.
Девятко раздвинул ветви кустов.
— Вот поляна, а вон и датские корабли... — начал показывать он.
— Ага! — сказал князь.
Перед ним предстала большая поляна на пологом берегу реки. Но князь первым делом обратил внимание на боевые корабли данов. Они находились на плаву и были привязаны канатами к деревьям на берегу. С кораблей на берег были опущены длинные доски сходни. Пройти по таким надо иметь изрядное умение и ловкость.
— А знамена на кораблях и в самом деле датские, — сказал князь.
Храбр вслух начал считать вражеские корабли:
— Один, два, три...
— Десять легких кораблей, — сказал князь.
Храбр закончил счет выводом:
— Таким образом, у данов около сотни человек.
— А Медвежья лапа говорил, что на него напало два десятка кораблей, — припомнил князь.
— У страха глаза велики, — презрительно сказал Девятко.
— Не говори напраслину — Медвежья лапа не пуглив, — сказал Храбр.
— Другие разбойники могли уйти на море, — сказал Девятко.
— А где их лагерь? — спросил князь.
— Гляди, князь, — сказал Девятко и показал рукой на шатры на другой стороне поляны.
Там в тени под деревьями горел костер: на вертеле жарилась оленья туша. Слуги медленно поворачивали вертел, стараясь, чтобы туша прожаривалась равномерно.
