Робин Нилланс - Генералы Великой войны. Западный фронт 1914–1918
Поскольку БЭС были небольшими по размерам, зависели от французских тыловых служб и сражались на французской земле, это было отчасти неизбежно, по крайней мере до сражения на Сомме. Но французские командующие не всегда были великими генералами, как они сами полагали, и редко оказывали своим британским союзникам адекватную поддержку. Большие потери англичан обусловлены той инструкцией британского правительства.
7. Политические решения стратегических вопросов были также запрещены генералам. Попытка закрепиться на Ипре (исходя из эмоциональной и политической необходимости) в тот момент, когда Салье был незащищен или мог быть защищен только высокой ценой, как во время 1-го и 2-го Ипрских сражений, было другой причиной поражения. Потери при Неф-Шапелле были обусловлены желанием продемонстрировать французам исполнение англичанами своих обязательств. То же относится и к сражению на Лоосе. «Восточная» стратегия, которая поглотила более миллиона британских солдат, была еще одним источником утечки ресурсов, необходимых для решающей победы. Такая победа могла быть выиграна только там, где в конечном счете она была выиграна, — нанесением поражения немецкой армии на Западном фронте — факт, который Ллойд Джордж и его соратники отказывались принимать.
8. Развитие траншейной системы завело в дорогостоящий тупик на три с половиной года. Эта система на Западном фронте возникла почти спонтанно и, конечно же, не как часть преднамеренной политики или намерения генералов. Но в результате все армии — британские, французские и немецкие — должны были воевать в таких условиях, когда офицеры и солдаты испытывали недостаток как в оборудовании, так и в опыте.
9. Старая британская регулярная армия — которую ее оппонент генерал фон Мольтке называл «совершенно обособленной вещью» — была уничтожена в 1914–1915 годах.[72] После этого у Великобритании осталась непрофессиональная, плохо обученная армия — не осталось никого, кто мог бы должным образом ее обучить, а «обучение на службе» стоило слишком дорого (в смысле потерь) и требовало времени. Было ошибкой отказаться от создания новой армии на базе территориальных войск — они по крайней мере имели структуру, которую можно было использовать для формирования профессиональной армии. Эта ошибка была допущена лордом Китченером, получившим полное одобрение британского кабинета.
В то же время полковник Тэрри Кейв из Ассоциации Западного фронта указывает, что Китченер имел и ряд объективных причин, чтобы отказаться от территориальной системы:
«Не считая того, что он ненавидел частично занятых, или „солдат выходного дня“, — как он их называл, Китченер должен был знать, что „территориалы“ предназначены для защиты метрополии. Они могли быть посланы за границу только с личного согласия, и Китченер не имел возможности оценить, сколько из них такое согласие дадут — тем более что первые призывы к добровольцам столкнулись с довольно разнородным приемом. Территориальные части находились под командованием ассоциаций их графств, которые часто стремились сохранять за собой такой контроль. В результате „территориалы“ могли (и часто пользовались этим правом) уходить в увольнение, когда время службы заканчивалось — даже если в этот момент они находились на фронте. Китченер чувствовал, что территориальная система не сможет справиться с огромным увеличением армии, которое он планировал (до 70 дивизий), она не подходит для самой армии, и потребуется несколько месяцев на ее преобразование»
письмо автору, 1998 год
10. «Кривая обучения» для британских и французских генералов оставалась довольно ровной и только начала резко повышаться во время сражений на Сомме в 1916 году. Отчасти это объясняется факторами, описанными выше, — нехватка оборудования и личного состава, особенно хорошо обученных солдат, — но также возможно, что генералы Антанты просто слишком стары. В 1917–1918 годах Хейг и Фош постоянно убеждали Першинга назначить молодых на командные посты в американской армии, так как особенность ситуации и суровость этого нового Западного фронта быстро изнашивали пожилых.
Это был хороший совет, но в 1914–1915 годах англичане и французы должны были использовать тот материал, который был в наличии, — офицеров, у которых был некоторый боевой опыт, а также опыт административной службы и техническая подготовка. Только уже во время войны, когда численность армии увеличилась, появилась возможность использовать более молодых людей для замещения командных постов. Тем не менее поведение Хейга во время боевых действий в 1915 году ясно дает понять, что генералы и солдаты постоянно учились на своих ошибках и развивали новую тактику, применимую к изменяющейся ситуации. Так же, увы, как и немцы.
Эти десять пунктов охватывают только некоторые из факторов, которые мешали генералам Великой войны. С некоторыми удалось справиться, другие исчезли с изменением самой сути современной войны, но осталось слово, которое часто появляется в вышеприведенных пунктах, — время. Требовалось время для того, чтобы исправить все эти ошибки, и британские войска несли потери в течение этого периода, но со временем — в 1918 году, если точнее, — все стало на свои места. Британские войска, которые воевали на Западном фронте с июня по ноябрь 1918 года, были превосходны — как и их командующие.
Имеют место и некоторые другие незначительные обвинения. В британской армии конница, конечно, преобладала — факт, подтвержденный тем, что случалось с танками и кавалерийскими корпусами после окончания войны. Тогда стало популярным в кавалерийских кругах говорить, что позиционная война приобретает всеобщий масштаб, начиная с того момента, как с появлением бронебойных снарядов танки стали уязвимы. Это идея имела вредный результат после войны: в то время как число полков конницы упало от 31 до 22, число танковых батальонов упало от 25 до 2. В 1925 году, через семь лет после окончания войны, фельдмаршал граф Хейг отмечал: «Некоторые энтузиасты… прогнозируют, что самолет, танк и автомобиль заменят лошадь в будущих войнах. Я целиком за танки и самолеты, но они — только приложение к человеку и лошади». Я должен, однако, заметить, что это было адресовано восторженной аудитории в Кавалерийском клубе и что Хейг, возможно, решил потрафить слушателям. Все же до 1936 года, уже после смерти Хейга, британская армия тратила 400 000 фунтов стерлингов в год на фураж для лошадей и только 121 000 фунтов — на топливо. Старый полк Хейга — 7-й гусарский — отказался от лошадей в пользу танка Марк VI «Виккерс» только в 1937 году, когда он был переброшен в Египет.
Разрушила ли эта книга укоренившееся мнение о том, что все генералы были некомпетентны, грубы и безразличны к человеческим потерям? Ведь существуют лишь отрывочные свидетельства в пользу этого обвинения и множество примеров, когда генералы прилагали все возможные усилия в заботе о своих людях, как они стремились к минимизации потерь и особенно принимали меры к лечению и эвакуации раненых. Тезис, что они были безразличны к страданиям своих людей, постоянно опровергается фактами и выдерживает испытание временем только потому, что некоторые комментаторы стремятся увековечить миф о том, что эти генералы, представлявшие высшие слои общества, не интересовались тем, что происходит с «низшими». Фактически, как мы видели, некомпетентные генералы, которые бросали своих людей в плохо подготовленные прорывы, не получали немедленную отставку, а часто еще долго оставались на командных постах.
Человек, которого наиболее часто обвиняют сегодня в некомпетентности и грубости, фельдмаршал Хейг, — также наиболее часто упоминаемый в мемуарах и книгах того времени полководец, которым особенно восхищались солдаты. Прошедший две мировые войны Чарльз Каррингтон пишет, что «Над командирами корпусов, которых мы [Каррингтон во время Великой войны служил в пехоте младшим офицером] осуждали без достаточных оснований, и среди командующих армий, о которых мы не знали ничего, был главнокомандующий. Я хочу занести это в свой отчет, что никогда во время войны я не слышал такой критики в адрес сэра Дугласа Хейга, как теперь… Ему доверяли, и это должно положить конец обсуждению».
А что произошло дальше с генералами, описываемыми в этой книге? Какое справедливое суждение можно сделать об их деятельности и что случилось с ними после окончания войны? Краткий обзор их последующей карьеры будет здесь очень к месту.
Фельдмаршал лорд Китченер не дожил до конца, и ему суждено было найти свой покой на морском дне. В 1914 году он был уже глубоким стариком и сумел еще два года руководить Военным министерством, прежде чем смерть настигла его. Но Китченер хорошо послужил своей стране во время Великой войны. Он видел, что эта война будет долгой и потребует миллионной армии, и он предпринял немедленные шаги, чтобы создать таковую. Было бы лучше, если бы он использовал существующую структуру Территориальной армии как основу для новых вооруженных сил, но никто еще не мог надеяться на столь значительное количество добровольцев, а причины реформирования Территориальной армии уже носились в воздухе. Ему нужно было согласиться с первенством сэра Джона Френча, чтобы удержать БЭС на линии Марны в 1914 году, и сопротивляться требованиям французов о немедленной отправке новых пополнений на фронт на том основании, что посылать наполовину обученных людей в наступление «было сродни убийству». То, что генералы были заинтересованы в своих солдатах только как в пушечном мясе, — другой миф Великой войны.
