Эдвард Резерфорд - Нью-Йорк
– Да она же покончила с собой, – напомнил Джон Ворпал, и все рассмеялись.
Но все равно Мэв была права. Пища для размышлений.
Вечер завершился на приятной ноте, и гости были довольны собой. Простившись с последними и вернувшись в гостиную к Джону Ворпалу, Горэм испытал к нему чуть ли не дружеские чувства. Ворпал был один, его жена вернулась домой.
– Итак, Горэм, 7В, – произнес Ворпал, извлекая бумаги.
Отъезд жильцов из квартиры 7В огорчил Горэма, но им предложили хорошую работу в Калифорнии, и 7В выставили на продажу. Поступило выгодное предложение. Его захотели принять, но совету, конечно, предстояло рассмотреть кандидатуру покупателей. С тех пор как Ворпал стал председателем, квартиру продавали впервые. В среду комитет соберется и проведет с соискателями собеседование. И если Ворпал настоял на разговоре сейчас, то это означало только одно: проблему.
Вошла Мэгги:
– Можно я с вами?
Горэм нахмурился. В совете состоял он, а не она. У нее не было права вмешиваться, но Ворпал поднял глаза и улыбнулся:
– Я только за. – Мэгги нравилась Ворпалу. Он полагал, что она, как партнер «Брэнча и Кейбелла», согласится с ним, тогда как Горэма считал чуточку ненадежным. Он передал ей копию заявления. – Мне кажется, у нас могут возникнуть проблемы. Джим Бандерснатч думает так же.
– Доктор Карузо? – спросила Мэгги.
– Вам следует знать, что мы знакомы с этим человеком, – сказал Горэм. – Он принимал роды, и все наши дети родились с его помощью. Мы любим его.
Ворпал приуныл.
– Это не значит, – негромко добавила Мэгги, – что Горэм допустит, чтобы данный факт повлиял на решение об уместности доктора Карузо в этом доме.
Горэм уставился на нее. Она умышленно подрывала его позиции. Однако он сдержался. Он должен сохранить хладнокровие.
– Так в чем же проблема? – осведомился он.
– Он живет на Вест-Энд-авеню.
– Да, уже довольно долго. Там живет много хороших людей.
– Я предпочел бы Сентрал-Парк-Уэст.
– На Вест-Энде есть весьма престижные дома.
– Он не оттуда, – сухо возразил Ворпал.
– Его рекомендации в полном порядке. Вот, например, из администрации Больницы горы Синай. Там очень серьезные люди. Этот Андерсон – важная шишка.
– Да. В профессиональном смысле они замечательны, а в социальном – не очень.
– Почему?
– Андерсон живет в таунхаусе. А другой ходатай – за чертой города. – Ворпал покачал головой. – Мы были бы рады рекомендации от лица, которое проживает и, желательно, состоит в совете очень хорошего дома. Такого, как наш. Человека с таким же статусом.
– Понимаю.
– Горэм, я ищу клубы, ищу людей с высоким социальным статусом, ищу крупные благотворительные пожертвования. И не нахожу – не вижу вообще никого, даже из клуба загородного. Этому ходатайству не хватает… – он задумался, подбирая слово, – весомости.
– Я сам напишу ему рекомендацию, – коварно предложил Горэм.
Выражение лица Ворпала показало, что этого, по его личному мнению, может быть мало. Но ответ был умнее.
– Я считаю показательным тот факт, что он не обратился за этим ни к вам, ни к кому-либо другому из своих многочисленных пациентов.
– Это все? – спросил Мастер.
– Еще остается вопрос денег.
– Хорошо.
– Наши квартиры всегда оплачивались сразу и полностью.
Во многих зданиях существовала ипотека, позволявшая приобрести квартиру за полцены. Это было неплохо, финансовая система демонстрировала стабильность. В домах поменьше взнос составлял сорок и даже тридцать процентов от стоимости жилья. За десять предлагали уже полный хлам. Но в первоклассных зданиях, в этих безжалостных анклавах, долгов не признавали. Если вам нужно занять денег на покупку квартиры, то вы пришли не по адресу. Идите и заложите ваш загородный дом, если угодно.
– Непохоже, что у Карузо проблемы с наличностью. Ее хватает. Я случайно узнал, что несколько лет назад его жена получила наследство. Их финансовая декларация в полном порядке.
В кооперативах не ограничивались простой справкой о доходах и требовали большего, чем обычные подробные налоговые декларации. Предполагаемые покупатели не могли их подделать. Когда дело доходило до личных капиталов, во всех солидных кооперативных советах соискателей просили расстегнуться, но Ворпал и Бандерснатч раздевали их догола.
– Гм… В порядке – да, но насчет полного – не уверен. Как вам известно, Горэм, в этом доме всегда хотели гарантий. На базовом уровне мы должны быть уверены в аккуратной ежемесячной оплате жилья, и в настоящий момент квартира обойдется Карузо в шесть тысяч в месяц, а также еще другие сборы, какие сочтет необходимыми совет. Но мы любим наглядную обеспеченность. Мы уже давно требуем, чтобы претенденты предъявили активы, которые вдвое или втрое превышают стоимость квартиры.
– Мне всегда казалось, что это перебор.
– Ну а мы с Джимом думаем, что в нынешней обстановке мы можем пойти и дальше.
– Дальше?
– Активы должны быть больше в пять раз.
– Вы хотите, чтобы у семьи Карузо нашлось двадцать пять миллионов долларов?
– Я думаю, мы добьемся этого.
– Черт побери, Джон! У меня, например, нет двадцати пяти миллионов.
– Ваша семья живет здесь семьдесят лет. Нам это нравится.
– Но вы хотите, чтобы у новоселов были такие деньги?
– Именно такие люди нам и нужны.
– А у вас, Джон, есть двадцать пять миллионов?
Мэгги послала ему предостерегающий взгляд. Зря он спросил. Но Горэм не собирался отступать.
– Джон, вы знаете, как высказался о клубах Граучо Маркс? «Я не хочу быть в клубе, куда принимают таких, как я». Вы уверены, что не зашли на территорию Граучо Маркса?
– В других домах так же, Горэм. Вы отстали от времени. На этой улице есть как минимум одно здание, где сумма увеличена в десять раз.
– Вы хотите сказать, что туда пускают только тех, у кого есть пятьдесят миллионов долларов?
– Именно. Вам следует знать об этом, Горэм.
Горэм ничего не сказал. В действительности он имел некоторое представление о положении дел, хотя недавно слышал о шикарном здании, где они обстояли иначе. Какой-то двадцатипятилетний сопляк с Уолл-стрит захотел вселиться и предъявил свой новенький капитал. Председатель совета так озлился на то, что юнец уже намного богаче, чем он сам, что отказал ему, а когда его спросили почему – ответил: «Нам нужны „старые деньги“».
Но Горэм не напомнил эту историю Ворпалу.
– Я понял вас, Джон, и всерьез обдумаю ваши слова.
– Надеюсь. – Ворпал повернулся к Мэгги. – Спасибо за приятную трапезу.
После этого он ушел.
– Я хочу, чтобы Карузо жил здесь, – сказал Горэм Мэгги.
Ее лицо было непроницаемо.
– Сомневаюсь, что это возможно.
– В совете еще два члена, кроме Ворпала и Бандерснатча. Я потолкую с ними.
– Он тоже.
– Благодарю за поддержку, – сухо ответил он и отвернулся, не сказав больше ни слова.
С утра пораньше он уехал в Северный Салем. Надо было починить забор, чтобы не заходили олени. Горэм не возвращался до вечера.
Башни
В понедельник Мэгги ушла из дому рано утром, а Горэм задержался достаточно, чтобы увидеть, как дети садятся в школьный автобус. Он уже собрался выйти сам, когда служебный лифт доставил к кухонной двери Кэти Келлер с одним из ее подручных. После воскресных обедов она всегда первым делом являлась за контейнерами и подносами, которые загодя аккуратно складывала в углу.
– Грядут большие торжества? – спросил Горэм.
– Может быть, круче, – ответила она. – Одна компания затевает корпоратив, и если наймет меня, то это будет совсем другое дело. Я иду к ним завтра с утра. Их офисы находятся в центре, в Финансовом квартале.
– Здорово! Желаю удачи.
После этого Горэм отправился в свой офис. Впереди был трудный день.
За воскресенье ему удалось поговорить о докторе Карузо еще с одним членом совета и подчеркнуть, что Карузо – достойный человек. Правда, не такой уж богач, но со средствами и безусловно приличный. «Мы с Мэгги знаем его почти двадцать лет». Небольшое преувеличение. А перед офисом он выследил и второго, который пообещал разобраться.
Уже хоть что-то. Но Горэм не знал, сообщать ли о возможной проблеме Карузо. Любезность с его стороны, но надобность в ней могла отпасть. Надеясь погубить сделку на корню, Ворпал наверняка уже сообщил нынешним хозяевам 7В, насколько огорчены и он, и риелтор. Лучше не вмешиваться. Правда, его задела эта история.
Хедхантер позвонил в половине одиннадцатого. Разговор занял всего пару минут, и, когда завершился, Горэм прервал дневное совещание и сказал помощнику, что уходит на ланч. Затем он в некотором волнении заперся в кабинете и уставился в окно.
В двадцать минут первого он покинул офис и взял такси до центра. Вернулся только в три часа пополудни.
О пожилой леди он вспомнил в четыре. Мысленно обругал себя за обещание позвонить, но давши слово – держи, да и предстоящие дни обещали быть такими насыщенными, что лучше поскорее покончить с этим делом. Он набрал номер галереи.
