Евгений Санин - Иду на Вы
Тот отшатнулся и выскочил из шатра.
– Ай да Белдуз! – захохотали ханы.
– Вот насмешил!
– И выпроводил надоедливого гостя, и не обидел его при этом!
– Что ты задумал? – спросил старый хан после того, как ханы отсмеялись. – Чего ты хочешь?
Белдуз посмотрел на него и упрямо наклонил голову:
– Я прошу дать мне три дня. И ничего не решать до этого!
– Три дня? – недоуменно пожал плечами старый хан.
– Это не так уж и много, уч-читывая, что у нас еще много времени, чтобы успеть собрать дань или уйти хоть за Дон!
Половцы зашептались, задумались…
Собирать дань для Руси – значит возвращать все награбленное, которым они только что хвастали друг перед другом. Уходить в глубь Степи – значит оставить свои вежи и города. А это убытки. Такие убытки… А что, если и правда Белдуз что-то сможет узнать. И даже что-то придумать!
К тому же не так уж и много он просит – подождать всего каких-то три дня. Да хоть десять!
Главный хан, для которого и один лишний час был теперь самым бесценным подарком на этой земле, сначала нахмурился. Но потом и он согласился и вопросительно посмотрел на Белдуза:
– Допустим, мы согласимся. И… что же ты собираешься сделать за эти три дня?
– У меня есть свой человек во дворце великого князя. Я узнаю от него, куда послан последний гонец. А потом перехвачу его и добуду грамоту!
– Думаешь, это будет так просто сделать?
– А я пойду тихо, с малым отрядом.
– А если вас обнаружат?
– Тогда сделаю вид, что совершил набег. Гонец спокойно поедет по этому месту, а тут я со своими людьми, в засаде…
– Ложный набег? Засада? – неожиданно оживился Ороссоба. На несколько мгновений он словно вернулся в свою молодость, когда сам был горазд на подобные выдумки. – А что – русские хорошо знают, что мы сразу же уходим после набега. Ложный набег – это даже лучше правдивой тишины, когда всех боишься и всего опасаешься… Гонец наверняка потеряет осторожность и будет беспечным. И засада тоже неплохо. Ты хорошо это придумал, Белдуз.
Ха-ха… Ложный набег… Засада… Ладно. Иди! Мы подождем тебя. Но помни – только три дня…
Главный хан взял шелковую веревочку и неторопливо завязал на ней три узелка. Показав 52 ее всем, он жестом отпустил быстро надевшего свою серебряную личину Белдуза и, еще раз посмотрев на очаг, устало прикрыл глаза. Что для него каких-о три дня, когда перед ним вотвот начнет расстилаться еще более огромная и бескрайняя, чем сама эта Степь, – вечность…
– …ну, вот и все!
Святополк размашисто подписал очередной лист пергамента, который подсунул ему писарь, и устало взглянул на Мономаха:
– Я думал, мы попируем с тобой. А тут вот чем пришлось заниматься… Вечер, ночь, день, опять ночь на исходе…
– Ничего, брат! – Мономах, казалось, и не ведал усталости. Он был радостно возбужден. – Зато столько дел сделали!
– Еще бы! Приказы по кузницам, корабельщикам, пекарям, плотникам… – простонал великий князь и, разгибая свое большое тело, с хрустом потянулся. – Голова кругом идет!
– А как же? Времени-то в обрез, а сколько еще успеть надо? Зато теперь у нас пешцы не как встарь, кто с чем, а с боевыми копьями да щитами пойдут! Ладьи по Днепру людей повезут! Обозы, наполненные всем необходимым в Степи, за нами потянутся!
В дверь гридницы осторожно постучали.
– Ну, чего там еще? – поморщился князь.
– Гонец из Полоцка! – доложил младший дружинник.
– Что-о? Откуда?!– не поверил Святополк и оглянулся на Мономаха. – Сорок лет Ярославичи со Всеславом воевали. А тут от его сына?! С честью? Впусти!
Младший гридь широко распахнул дверь.
В гридницу вошел донельзя усталый, запачканный дорожной грязью до самого шлема, воин.
– Ну, и чего ты привез? – с напускной строгостью накинулся на него Святополк.
– Послание… князя своего… Давыда Всеславича… князь на словах велел передать – рад, счастлив, готов с вами идти до конца! – с трудом ворочая от усталости языком, промолвил гонец.
– Хм-мм… до конца!..
Великий князь взял протянутую ему грамоту, осмотрел печать и, сорвав ее, углубился в чтение.
– Что пишет? – заглядывая ему через плечо, живо заинтересовался Мономах и радостно воскликнул: – Ну, вот видишь, даже бывший наш враг согласен! И… уже выслал дружину?!
– Да, и это – уже третья грамота! – с уважением покосившись на брата, кивнул Святополк, до которого только сейчас, возможно, начал доходить размах того дела, на которое подвигнул его Мономах.
А тот радовался, как, наверное, разве что в дни своей ранней юности, когда не легли еще на его плечи бремена княжеской власти.
– Мчат, мчат гонцы, загоняя коней! Вся Русь поднимается! – повторял он, и вдруг ахнул: – А мы, за множеством дел, в Смоленск еще никого не послали!
– У меня нет гонцов! Одни в пути, а тех, что вернулись, теперь не поднимешь! – предупредил Святополк.
– Ничего, своего личного отправлю! – успокоил его Мономах. – Эй, – подозвал он младшего дружинника, – ну-ка позови сюда Доброгнева! – и, уже обращаясь к игумену, спросил: – Грамота хоть готова, отче?
– А как же? – позевывая в кулак, подошел тот. – Слава Богу, заранее все написал!
Вошедший гонец – рослый, почти как Святополк, и такой же бородатый, воин низко 53 поклонился князьям.
– Хороший у тебя гонец! – с завистью заметил Мономаху великий князь. – Настоящий богатырь.
– А он и есть богатырь! – усмехнулся тот. – У меня все гонцы крепкие. И мечом, и щитом владеют не хуже дружинника, а этот… Как я узнал однажды, что он в дозоре с целым отрядом половцев не побоялся схватиться, да увидел его, с тех пор для самых важных дел при себе держу. Ну что, богатырь, стоишь, на, читай! Знай, что везешь!
Гонец, шевеля губами, привычно ознакомился с грамотой, которую показал ему игумен, и просветлел лицом.
– Запомнил? – спросил Мономах.
– Еще бы! Такую грамоту не запомнить! А что забыл – по дороге вспомню! – радостно отозвался он.
– Тогда запечатывай, отче!
Игумен достал из мешочка свинцовую заготовку, взял щипцы с двумя матрицами и, морщась от усилия, скрепил грамоту печатью с изображением святителя Василия Великого, имя которого во Святом Крещении носил Мономах, и надписью «Господи, помози рабу Твоему Василию».
– Свою печать тоже поставишь? – с готовностью протянул брату грамоту Мономах, но тот только устало махнул рукой:
– Одной твоей хватит! И так едут!
– А коли так… – Мономах весомо вручил грамоту гонцу и показал ему рукой на дверь: – Тогда поспешай с Богом!
Гонец снова поклонился князьям, быстрым шагом вышел из гридницы, затем, грохоча по ступеням крыльца, из терема и, сев на коня, поскакал по улицам просыпающегося стольного града Киева.
Ни ему, ни Мономаху даже не было ведомо, что в коридоре великокняжеского терема один из слуг, словно невзначай и даже жалуясь, спросит у вышедшего из двери усталого писаря:
– Куда это ни свет ни заря так спешно послали гонца? Чуть было не сбил меня по дороге!
– А в Смоленск! – устало отмахнулся тот и, спохватившись, не сказал ли чего лишнего, испуганно умолк.
Но слуга, протиравший деревянные перила, казалось, уже снова был занят своим делом.
Однако как только писарь ушел, он тут же выскочил из терема, сам толкая встречных слуг, вылетел с великокняжеского двора и, подбежав к сидевшему у дороги нищему, что-то коротко и быстро шепнул ему на ухо…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ Одолень – трава Глава первая 1 Грамота. Печать. Меч.
Путь-дорога, как тетива.
Мчит гонец врагам встречь, Князя передать слова: Иду на вы, Иду на вас за Русь!
Иду на вы, Иду на вас, клянусь, Что не сносить вам Вашей головы.
Иду на вы!
Иду на вы!
Весело стучат по заснеженной дороге копыта вороного коня. Радостно ехать по родной земле, да еще с такой грамотой!
Столько лет ее ждали люди на Руси!
Доброгнев скакал по знакомым местам, то и дело привычно поглядывая по сторонам.
Время набегов закончилось, вон, запоздалый, последний, надо полагать, в этом году набег только недавно прошел, кое-где половецкие следы совсем еще свежие. И ехал он по родной земле, причем уходя в ее глубь. Отчего бы не попеть песню, которая сама рвалась из груди?
Хороша служба у гонца! Ни тебе начальников, ни подчиненных – сам себе и воевода, и младший дружинник, сам себе голова!
Хорошая служба, но опасная! Воевода с охраной ходит. Князя в бою с тыла и боков телохранители прикрывают – только впереди мечом и копьем путь пробивай. Да и дружинники тесным строем стоят. Если что – всегда от предательского удара прикроют, а то и собой заслонят.
А тут только на себя и надейся!
Ветка ли где дрогнет, сорока ль, выдавая того, кто прячется за кустом, пролетит, вороны далеко в лесу закружат – на все внимание обращай, все подмечай, гонец! Ну а уж если волки средь бела дня вдруг завоют… Тогда быстрее пришпоривай коня, сворачивай с дороги или в любой момент жди, что спорхнет с тетивы длинная птица с одним пером и железным клювом!
