Владислав Бахревский - Долгий путь к себе
— Бунт?! — побагровел епископ. — Вы желаете, чтоб я помог наказать холопов?
— Да, ваше преосвященство, я прошу у вас защиты.
— Говорите же, куда я должен послать гайдуков?
— В Горобцы.
— В Горобцы? Но это же имение пани Мыльской?
— Пани Мыльская отдала мне село в посессию.
Тень сомнения набежала на лицо епископа, но на одно мгновение только. Он позвонил в колокольчик. Слуге сказал:
— Поставь прибор и позови пана подстаросту.
Пани Ирена прикусила губку.
Слуга скоро явился опять:
— Пан Чаплинский просит принять его по совершенно секретному делу.
Пани Ирена облегченно вздохнула, и его преосвященство, от которого ничего не укрылось, встал из-за стола.
— Пожалуй, так даже лучше. Я пошлю пана подстаросту усмирять бунт, а с вами мы поедем на рачью свадьбу. — Епископ пошел было к дверям, но вернулся. — Заботясь о вашей безопасности, пани Деревинская, я просил бы вас на некоторое время оставаться под защитой стен моего замка. Будьте в нем полновластной хозяйкой.
— Я не знаю, как вас благодарить, ваше преосвященство! — Пани Ирена посмотрела епископу в глаза и улыбнулась.
4Пыль серебряной рекой лилась по дороге из-под копыт и колес. Пани Ирена и пан Инкогнито, одетый венгром, катили на «рачью свадьбу» в село Веселки.
— Впервые встречаю пани, у которой такая сильная воля! — признался его преосвященство.
— Вы ожидали, что я попробую выведать, чего ради приезжал пан Чаплинский? — спросила пани Ирена.
— Вот именно! Не знаю, как у вас, а у меня терпение лопнуло, я должен поделиться новостью.
— Видимо, новость захватывающая.
— Еще бы! Я просто счастлив, что пан Чаплинский доверил мне свою тайну не на исповеди… Он, слава богу, католик, я — униат, — Савва Турлецкий с удивлением воззрился на спутницу. — Вы и вправду удивительная женщина. Даже теперь не торопитесь с расспросами.
— Ах, это моя единственная добродетель. Ждать я умею.
— Так слушайте! Пан Чаплинский попросил у меня помощи. Ему нужно спровадить свою жену в монастырь.
Пани Ирена вздрогнула.
— Он женат? Но как он мог скрывать это? Я совершенно точно знаю, что некая особа собирается за него замуж.
— В том-то и дело! — У его преосвященства в глазах прыгали искорки. — Пан Чаплинский — человек широких замашек. Всего несколько дней тому назад он неожиданно для самого себя… венчался. Отнял у какого-то сотника красивую наложницу и в тот же час обвенчался. Конечно, был он чрезмерно пьян, и друзья его были чрезмерно пьяны, но дело совершилось… Теперь пан Чаплинский в отчаянье. Он готов наложить на себя руки.
— О! Не беспокойтесь! Этот человек себя не убьет, — засмеялась пани Ирена, совершенно счастливая.
Какое отмщение! Само Провидение наказало блудливого пса!
— О чем вы задумались?
— Я думаю о бедняжке пани Хелене. Ей так хотелось замуж за пана Чаплинского. Пан Чаплинский превосходный танцор. Он не чает мазурки без того, чтобы не отстрелить каблучок на туфельке партнерши.
— Ах, мазурка! — покачал головой его преосвященство. — Теперь я и сам думаю, что это всего лишь сон, но как я танцевал! О, пани Ирена!
5Село Веселки раскинулось на высоком берегу ленивой илистой речушки. В реке и в озерах, которых здесь было множество, водились раки.
На Петра и Павла женщины дружно отправлялись на ловлю и, наловив раков, торговали ими, складывая деньги в общую кубышку — на вино.
Пани Ирена и ее одетый под заезжего венгра спутник успели на самое интересное зрелище «рачьей свадьбы» — рачьи бега.
Посредине торговой площади был врыт в землю свежеструганый, очень длинный, широкий стол. Щеголяя друг перед дружкой изобретательностью, женщины пускали на стол, на смотрины, самых видных из себя раков и рачиц. Раки были в свитках, в шароварах, а иные в жупанах, в шубах и даже в латах. Рачицы все в юбках и кофтах, с венками на голове.
— Позвольте и мне пустить рака! — загорелась пани Ирена.
— Входи в долю и пускай! — смеясь, подзадорили ее крестьянки.
Пан «венгр» достал несколько золотых монеток и бросил на стол.
— О! О! О! — раздались восторженные голоса. — Дайте пани лучшего рака, и начнем бега сызнова.
Пани Ирена выбирала сама, больших отвергла, выбрала среднего, очень подвижного, одетого под янычара.
— Боюсь, что вы промахнулись! — шепнул пани Ирене на ухо ее толстенький кавалер.
Но пани Ирена не промахнулась. Ее избранник припятился к другому краю стола первым, и за это пану и пани поднесли по чаре вина.
— Какой у вас глаз! — горячо бормотал епископ, когда коляска катила сквозь сумерки по сиреневой степи, и пани Ирена, притихнув, терпела его губы, руки и никак не могла подыграть, хотя не хотела и даже боялась холодностью обидеть такого нужного теперь человека, в общем-то совсем не противного.
6Она победила себя, и наутро Савва Турлецкий, целуя пани ручки, сказал:
— Вы подарили мне одну ночь, но я теперь жажду разделить с вами все будущие ночи, которые пошлет Господь.
— Вы же знаете, это невозможно. Я не могу находиться в вашем доме. Ваш сан, моя честь! — пани Ирена рассмеялась с нарочитой невеселостью.
Его преосвященство взял пани Ирену под руку, и они стали прохаживаться по огромной зале.
— Пока не пришли вести от пана Чаплинского, вам небезопасно покинуть мой дом.
— Я буду жить в Кохановке.
— Пани Мыльская — женщина решительная и отважная, но дело даже не в том. — Савва Турлецкий подвел пани Ирену к окну: — Вы видите на другом берегу озера дом?
— Дом? По-моему, это дворец. Он как занятная заморская игрушка. Я все собираюсь спросить, чьи это владения?
Его преосвященство улыбнулся.
— У меня свободное утро, и я хотел бы показать вам мои безделушки, если вы не возражаете?
— Существует ли на белом свете такая женщина, хотела бы я знать, которая откажется поглазеть на драгоценности?
— Прошу вас! Не подумайте, что я нарочито ухожу от ответа на ваш вопрос о доме на другом берегу озера, но тут целое повествование.
— Я бы охотно послушала сказку об индийском принце, околдованном злодейкой-персиянкой!
— О! Никакой магии здесь нет! Я предупреждаю вас заранее, история, которую я собираюсь рассказать, совершенно обыденна и, пожалуй, ничтожна.
Его преосвященство, неслышно ступая, шел рядом, грузный телом, но в движениях легкий, ловкий — и загадочный. В его взгляде была какая-то особая властность. Но Савва Турлецкий готов был прощать людям очень многое, ведь он даже и не подумал мстить пани Мыльской — приключения, случившегося с ним, не скрывал, рассказывая о нем, смеялся, заражая веселием слушателей.
Они вошли в маленькую, светлую комнату. Окно выходило на озеро, дворец-игрушка был отсюда очень хорошо виден.
— Там даже пристань есть! — удивилась пани Ирена. — Боже мой, и кораблик! Маленький, но совершенно настоящий!
В комнате была печь, стол с инкрустацией и два кресла.
— Так что же это за история? — напомнила пани Ирена.
— Давайте сядем. История коротенькая. Один шляхтич, невероятно гордый и столь же невероятно бедный, однажды вынужден был пойти на поклон к магнату, ибо предстоял военный смотр, а шляхтичу приходилось носить лапти, прикрывать тело мешковиной и полысевшей шубой, потому что была она шита из подстилки для ног. Шляхтич был разорен судами за дела, к которым он не имел никакого отношения. Дела эти достались ему по наследству. Магнат, человек ума самого недалекого, дал несчастному одежду, оружие и коня, но не отказал себе в удовольствии выставить шляхтича перед гостями. Не из куража или ради насмешки, а ради того, чтобы доказать кому-то необходимость заступиться за сословие разорившейся шляхты, и все же это был ужасный поступок. Тот шляхтич поклялся жить для того только, чтобы поменяться с магнатом ролями. Чем нелепее цель, тем она достижимее. Ведь человек освобождает себя ради достижения цели от пропасти запретов и условностей. Скажу вам, пани Ирена, тот шляхтич своего достиг. Пришло время, и магнат валялся у него в ногах, но торжества шляхтич не испытал. В тот миг его поразила глубокая скорбь. Он понял, что устроил из своей жизни — фокус, что он погубил самые замечательные свои годы… Пани Ирена, я рассказываю о себе. И есть у меня теперь другая мечта. Я хочу, чтобы дворец, стоящий напротив моего замка, принадлежал женщине, которая, не связанная никакими узами, почитала бы меня за своего супруга.
— Но вы же меня совершенно не знаете! — Пани Ирена резко поднялась, по лицу ее пошли красные пятна. — Я хотела сказать — наоборот. Вы узнали меня как женщину низкую, готовую ради исполнения мести забраться в постель к человеку, который… — Она не осмелилась сказать «намного старше ее» и сказала другое: — Которого она впервые видит.
