Гурам Батиашвили - Человек из Вавилона
— Нет, не думаю, чтобы это было так.
— А меня преследует совсем другая мысль, и, мне кажется, она очень важна, — негромко, как бы про себя проговорил Парнавазисдзе.
Все уставились на него. Убедившись, что Парнавазисдзе не спешит делиться своей догадкой, Габаон спросил:
— Что за мысль? Может быть, скажешь?
Парнавазисдзе не торопился с ответом. Абуласан уже намеревался подстегнуть его, как тот вновь как бы между прочим произнес:
— А что, если Зорабабели послал такое же письмо царице Тамар?!
Эти слова прозвучали для Абуласана как гром среди ясного неба. Он чуть не лишился дара речи.
— Что? Что ты сказал?! — только и смог выдавить он из себя.
— Кто из нас может убедить меня в том, что Занкан не посылал такого же письма нашей царице? — бесстрастно произнес Парнавазисдзе.
Абуласан оглядел своих гостей. Они не на шутку были встревожены.
— Скажи нам, Абуласан, способен ли твой доверенный на подобный поступок? — процедил сквозь зубы Джорджикисдзе.
Абуласан сделал вид, что не замечает его враждебности.
— Я знаю, он очень уважает царицу, — Абуласан обдумывал каждое свое слово, — он может осмелиться написать ей, но…
Никто не прерывал Абуласана, слушали молча, но, когда он запнулся, Джорджикисдзе снова подал голос:
— Как ты думаешь, он написал ей? Одно дело, мог бы, а другое — написал ли?
— Откуда мне знать, надо подумать.
— А я так скажу: ежели Занкан Зорабабели намерен сорвать это дело, он непременно напишет царице. А это значит, что мы проиграли. И не только проиграли… Ежели же он ничего ей не сообщил, значит, все поправимо.
— Это как?
— Надо сесть и подумать.
— Когда доставили послание? — неожиданно спросил Джорджикисдзе.
— Вчера вечером, — ответил Абуласан и нетерпеливо зазвонил в колокольчик, — парень, доставивший его, еще здесь, по-моему, отсыпается.
Вошел Тимотэ.
— Занканов курьер, наверное, еще и не завтракал, накорми, напои его, похоже, он неплохой парень, постарайся выведать у него, кому еще посылал Занкан письма и через кого. — Тимотэ молча кивнул господину и вышел. Какое-то время Абуласан хранил молчание, потом сказал: — Занкан мог послать царице письмо, тем более что он знает, ему поручено дело государственной важности.
— Тогда что тут удивительного, если он сообщит царице: человек, которого вельможи избрали вам в мужья, делающий под себя пьяница! — воскликнул Парнавазисдзе.
— Ежели Тамар узнает об этом, ты, Абуласан, обречен. Это была твоя идея противопоставить византийскому царевичу русского княжича, а мы тебя поддержали…
— Потому что доверяли мне! — В голосе Абуласана прозвучали злые нотки, он перестал сдерживаться. — Вы поддержали меня, потому что хотели уложить на лопатки Саурмана Павнели. Вы, конечно, предпочли бы византийца, ежели бы Саурмаг и Иванэ Палаванди не пели ему дифирамбов! Не надо попрекать меня, вы также были против, чтобы Алексей Комнин стал мужем нашей царицы!
— Уважаемые мужи! Сейчас надо шевелить мозгами, а не кричать друг на друга, — сказал Габаон.
— А я хочу сказать вот что: я хорошо знаю Зорабабели, он умудренный опытом человек и безусловно понимает, сообщи он царице о своей миссии, Абуласану…
— Опять Абуласан! — в сердцах прервал Парнавазисдзе Абуласан.
— Сам посуди! Он всех нас под монастырь подводит. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять это! — закончил свою мысль Парнавазисдзе.
— Может быть, именно потому он и сделал это. Когда дело касается царицы Тамар… — подал голос Джорджикисдзе.
— И ты полагаешь, чтобы угодить царице, он пожертвует нами? — Парнавазисдзе повернулся к Джорджикисдзе.
— Этот вопрос не ко мне, а к нему, — Джорджикисдзе указал на Абуласана, — он знает его получше меня.
— Надо подумать, надо подумать, — отозвался Абуласан.
— Может быть, стоило подумать много раньше? — иронически спросил Джорджикисдзе.
— Зададимся вопросом, — продолжал думать вслух Парнавазисдзе, — зачем Занкану затевать эти козни, он ведь понимает, предательство ему так просто не сойдет — у Абуласана много друзей. Измена повлечет за собой бурю, а буря — волны, которые многим перебьют хребет.
— Так что же, он этих волн испугался? — Джорджикисдзе перевел ироничный взгляд с Парнавазисдзе на Габаона, стоявшего возле большого шандала и закуривавшего трубку. — А покровительство царицы не защитит его от этих волн? Разве вы не знаете, уважаемые господа, что царица может защитить от любых волн?! Нас же… кто знает, что нас ждет…
— Царица… царское покровительство… Вы по-прежнему живете в прошлом, господа? Это раньше царь обладал такой силой, те времена давно миновали, чего вы так испугались… Царица будет делать то, что прикажем ей мы, вельможи, члены царского дарбази! — раздраженно воскликнул Абуласан.
Габаон выбил табак из трубки и спросил:
— Что происходит, уважаемые мужи, почему вы так горячитесь, почему так волнуетесь? Я знаю Зорабабели. Он человек осмотрительный, никогда не сделает того, что будет во вред другому. Однако допустим, он предал нас, допустим, написал царице письмо. Ну и что? Разве царица сегодня так могущественна, чтобы…
— О чем ты толкуешь! Разве для того ты подмял под себя весь царский дарбази, что хотел видеть мужем нашей царицы какого-то бражника? — прервал Габаона Джорджикисдзе.
— Нет, конечно нет, — усмехнулся Габаон, — я знал молодого Боголюбского прекрасным юношей, мне и во сне не могло присниться, что он станет поклонником Бахуса! Но кто сможет упрекнуть меня в этом?
— В том, что ты не увидел это во сне, тебя, конечно, никто не упрекнет, но… Это ведь означает, что… — Парнавазисдзе не закончил фразы.
— О Боголюбском надо забыть, и в этом случае Алексей Комнин станет нашим зятем. А Комнин — благодетелем наших недругов — Саурмага Павнели, Иванэ Палаванди и Тарханисдзе. И не Занкан перебьет нам хребет, а они! — возбужденно проговорил Абуласан.
— А мне кажется — Занкан, но их руками, — отозвался Джорджикисдзе.
Ответом было молчание. Страх заставил умолкнуть, замереть всех. В это время в зале появился Тимотэ.
— Гонец говорит, что письмо было послано только Абуласану, — негромко сказал он.
Какое-то время Абуласан бессмысленно смотрел на слугу, потом, как бы очнувшись, произнес:
— Как ты его спросил, Тимотэ? — Тимотэ непонимающе смотрел на хозяина. — Ладно, иди, — тихо проговорил Абуласан, и Тимотэ вышел из зала.
— Это ничего не значит. Возможно, гонец и не в курсе. Занкан мог послать письмо царице с другим курьером, — подал голос Джорджикисдзе.
— Может быть, и так, впрочем, возможно, и то… — Габаон не закончил фразы, поскольку Джорджикисдзе в этот момент обратился к Абуласану:
— Стало быть, письмо тебе принесли вечером?
— Ну да!
— Ежели Зорабабели послал к царице другого гонца, то он отправил бы его сперва к ней, а потом к тебе. К тебе он послал бы гонца из чувства долга. Так? — спросил Джорджикисдзе.
— Пожалуй, так, — после недолгого раздумья ответил Абуласан.
— Тогда царица должна была получить свое послание вчера утром, возможно, даже позавчера. А теперь подумаем, что предприняла бы царица, получив такое послание?
Вельможи предались размышлению.
— Попробуем предположить, — продолжал размышлять вслух Джорджикисдзе, — что тебя, Абуласан, должны были бы вызвать во дворец, ты ведь первый назвал Боголюбского, назвал и настоял на своем.
— Возможно, ты прав! — согласился с ним Абуласан.
— Тебе объявили бы, что Боголюбский не годится в мужья царице. Так?
— Наверное, так, — снова согласился Абуласан, — но…
— Тебя позвали?
— Нет!
— Как ты думаешь, почему?
— Ну откуда это ему знать? — вмешался Парнавазисдзе.
— Этого никто знать не может, но можно строить догадки! — Джорджикисдзе умолк на какое-то время, а потом сказал, — значит ли это то, что царица не получала никакого послания?
— Может быть, и значит, но… Возможно, она и получила письмо… Но почему царица должна вызывать Абуласана, почему должна посвящать его в свои дела? — Габаон выглядел раздраженным.
Все задумались.
— А я вот что скажу вам: царица может позвать Абуласана и сообщить ему: начатое вами дело провалилось, а может и не позвать, и это вовсе не значит, что она не получала письма. — Парнавазисдзе сделал паузу и продолжал: — Может быть, царица была занята более важными делами? Кто знает, что она делала вчера, сегодня?!
— Вчера? Вчера она совещалась с амирспасаларом Саргисом. Возможно, в Таоскари нас ждет сражение. Затем… она призвала казначея Кахабера Варданисдзе.
— Я же говорил, ей было некогда! — воскликнул Парнавазисдзе.
— Нет, визит Варданисдзе оказался кратким… Потом… потом она посетила покои мамиды[17] Русудан, там пообедала, весь день они провели вместе, вместе и молились.
