Виктор Поротников - Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник)
– Тааз убит. И Кутеск убит! – ответил Котян, кривясь от боли. – Яруна я не видел, но мои батыры видели его коня с пустым седлом. Спасайся, князь! Отступай к дружине Мстислава Удатного!
– А где Алтуш? Где Каталей?.. – опять спросил Даниил, не веря своим ушам. – Они-то где?
– Убиты оба! – резко бросил Котян и, стегнув коня плетью, помчался дальше, мгновенно затерявшись в стремительном потоке бегущей половецкой конницы.
Половцы промчались, одолев очередной подъем и скрывшись за его гребнем.
– А вон и мунгалы! – воскликнул Зикора и указал рукой туда, откуда только что появились разбитые половецкие отряды.
Татарская конница стремительно надвигалась с востока, растекаясь по плоской вершине возвышенности и быстрыми ручейками стекая по склонам. Ветер разносил над степью боевой клич мунгалов: «Кху!.. Кху!.. Уррагх!..»
Подле Даниила оказалось всего полторы сотни дружинников, остальные были увлечены потоком бегущих половцев далеко назад либо раскиданы по равнине небольшими группами. Даниил приказал трубить в боевой рог, сзывая своих гридней к своему стягу, который был далеко виден над степью, озаренной яркими лучами солнца.
Позади расстроенного волынского полка тоже гудели боевые трубы – это Мстислав Удатный собирал в кулак галицкую дружину, которую бегущие половцы рассеяли по всему склону холма. В столь же плачевном положении оказался полк луцкого князя и его племянников, шедший сразу за галичанами. Воинов Мстислава Немого обезумевшие от страха половцы увлекли за собой, смешав их боевые порядки. Смоляне, только-только взошедшие на гребень холма, тоже угодили под бешеный наплыв разбитой половецкой орды. Владимир Рюрикович успел выстроить свою дружину в круг. Таким образом смоленский полк стал похож на неприступный островок, оказавшийся на пути бурного потока степняков, искавших спасения в бегстве.
Шедшую рядом со смолянами дружину каневского князя бегущие половцы сбили с вершины холма и повлекли за собой, как весеннее половодье сносит с подмытого берега бревна и сухие коряги. Когда половцы умчались, воины каневского князя оказались за холмом вдалеке от смоленской дружины. Они медленно стягивались к знамени своего князя, не видя из-за холма надвигавшуюся татарскую орду.
– Пресвятая Богородица! Что там творится! – горестно восклицал гридничий Прошута, глядя на расстроенные русские полки. – Степняки проклятые! Сдурели они, что ли?!
К стягу волынского князя успели добраться не более полусотни его дружинников. Остальные волыняне были застигнуты татарами на степном просторе раздробленными на множество мелких групп. Кто-то из волынян храбро отбивался, оказавшись в полном вражеском окружении, кто-то поворачивал коня и мчался к галицкому и луцкому полкам.
Отряд Даниила встретил натиск татар в плотном строю. Татары мигом окружили маленькую дружину волынского князя со всех сторон. Длинные черные стрелы дождем посыпались на воинов Даниила. Несколько сотен мунгалов на низкорослых длинногривых лошадях кружили вокруг остатков волынского полка, а многие тысячи татар мчались дальше, разворачиваясь для удара по идущим за волынянами конным ратям галичан, лучан и смолян.
Даниил, неожиданно превратившийся из хищника в добычу, рассвирепел и повел своих гридней в отчаянную атаку.
– Пусть суждено нам лечь тут костьми, зато порубим нехристей, сколько сможем! – крикнул Даниил своим зычным голосом, давая шпоры коню.
Волыняне врубились в самую гущу татар, и закипела неравная битва. Удары мечей, конское ржание, крики и стоны сливались в единый гул. В щит Даниила вонзилось четыре стрелы, одна стрела угодила ему прямо в лоб, но отскочила от защитной металлической перемычки, спускающейся на переносицу. Даниил рубил врагов с такой яростью, что впопыхах зарубил и несколько татарских лошадей, подвернувшихся под его горячую руку. Татары набрасывали на Даниила волосяные арканы, желая взять его в плен, но он рвал их, как гнилые веревки, обладая чудовищной силой. Зеленый луг вокруг Даниила был завален окровавленными телами мунгалов, тушами мертвых лошадей, вражескими луками, саблями и щитами.
Какого-то татарского богатыря Даниил рассек мечом надвое до седла, так что две части мертвого тела упали наземь по обеим сторонам от его лошади. Татары уже не отваживались рубиться с Даниилом на мечах, они пытались дотянуться до него копьями. Одно татарское копье ранило Даниила в плечо, другое пробило его щит и левую руку.
– Остынь, княже! – увещевал Даниила Прошута. – Довольно хоробрствовать в одиночку! Надо обратно к своим пробиваться!
– Отстань! – рявкнул Даниил, разозленный словами воеводы. – К бегству меня склоняешь! – Дернув повод, Даниил погнал коня на татар, не обращая внимания на предостерегающие крики гридней.
Зикора и Овсень не отставали от Даниила ни на шаг, прикрывая его спину щитами, отбивая удары кривых татарских сабель.
Даниил был неудержим. Он метался по степи среди разрозненных вражеских полчищ, сея вокруг себя смерть и ужас. Скорбный лик Богородицы, во многих местах пробитый стрелами, неотступно следовал за Даниилом, качаясь на длинном древке. Татары то и дело брали дружину Даниила в плотное кольцо, однако волыняне раз за разом прорывали окружение, сминая мунгалов и вынуждая их подаваться назад или расступаться в стороны.
Мстислав Удатный со склона холма наблюдал за хаотичными маневрами волынской дружины, стяг которой все дальше отдалялся от основного русского войска.
– Пропадет младень! Эх, удалая голова! – бормотал себе под нос Мстислав. – Что я дочери скажу? Как погляжу Аннушке в очи?..
Оказать помощь волынской дружине Мстислав Удатный не имел возможности. Его галичане пребывали в не менее тяжелом положении. Около трех сотен галичан полегли под стрелами и саблями татар, так и не добравшись до своего основного полка. Сумевшие собраться вместе галичане оказались в полном окружении и теперь сражались с татарами, уповая на подмогу идущих сзади пеших полков.
Неподалеку от галичан вели бой с татарами воины луцкого князя, находившиеся чуть выше по склону холма. Лучане также были обложены мунгалами со всех сторон. Они пытались пробиваться к смолянам, которые закрепились на вершине холма и подавали оттуда трубные сигналы, сзывая к себе все русские полки.
Мстислав Немой, видя, в каком отчаянном положении находится Даниил, доводившийся ему двоюродным племянником, решился на смелый поступок. Он устремился со своим полком к нему на выручку. Лучане опрокинули татар и погнали их вниз по склону холма. Татары, верные своей тактике, расступались перед дружинниками луцкого князя, стараясь заманить их подальше от основных русских сил.
Луцкий полк, как тараном, пробил нестройные толпы мунгалов, которые носились взад-вперед на своих резвых лошадках, и соединился с волынянами, доблесть которых воодушевила все русское войско.
Появление на поле битвы новгород-северского и курского полков внесло смятение в ряды татар. Новгородцы и куряне сначала выручили изнемогавшую в неравной сече дружину каневского князя, затем фланговым маневром в обход холма нанесли удар в спину татарским отрядам, окружившим галичан. Татары бросились врассыпную.
Михаил Всеволодович и Олег Святославич, развивая успех, повели свои полки на подмогу к Даниилу и Мстиславу Немому.
Древний летописец так описывал это сражение: «Опрокинув половцев, татары бросились на русские полки, шедшие чередой один за другим. Впереди шли волыняне во главе с Даниилом Романовичем, которому так и не удалось собрать весь свой полк, раскиданный бегущими половцами. Но Даниил не поддался страху и посек немало татар. Сей князь был очень силен, смел и храбр, от головы до ног не было в нем порока. Дядя его Мстислав Немой бросился к нему на выручку, а за ним Олег Курский и Михаил Всеволодович. И бысть сеча зла; от стрел в небесах было черно, а земля покраснела от крови…»
* * *Это был самый черный день в жизни Мстислава Удатного. Весь его огромный военный опыт оказался бесполезным перед доселе невиданной русичами тактикой татарского войска. Все попытки Мстислава Удатного собрать русские полки воедино ни к чему не привели. Происходила некая гигантская круговерть, когда тысячи конных мунгалов окружали, расстраивали и растаскивали в стороны обманным бегством дружины русских князей. В этом хаосе Мстислав Удатный растерял все нити управления войском, его дружина сначала пыталась соединиться с волынянами и лучанами, но те, преследуя татар, удалялись все дальше в степь. Тогда галичане стали пробиваться к курянам, но и до них добраться не смогли, увязнув в ожесточеннейшем конном побоище.
Мстислав, сражавшийся в первых рядах своих дружинников, не узнавал врагов, наседающих на галицкий полк. Это были совсем другие татары, не те, что бежали от русских полков в течение последних восьми дней. Эти татары и вооружением, и упорством в бою, и воинским умением разительно отличались от тех разрозненных татарских отрядов, которые так долго маячили перед головным русским полком, предпочитая перестрелку из луков открытой битве.
