Серж Арденн - Анжуйцы
1 рабат – отложной, кружевной ворот.
ГЛАВА 12 «Бакстон или Полпенни?»
ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.
Тем же утром, в небольшом, довольно грязном кабачке, что находится неподалеку от Сен-Жерменской ярмарки и несомненно является заведением для низшего сословия, было довольно людно. Именовалось сие злачное место «Гнездо кукушки». Хозяйкой же притона была мамаша Совар, статная женщина с пышной грудью, замашками и голосом пехотного сержанта. Само заведение, как и его хозяйка, пользовались весьма скверной репутацией и дурной славой. Среди завсегдатаев, торгующих на ярмарке и не имеющих возможности засветло добраться до родной деревни, а значит вынужденных оставаться на ночлег в Париже, ходили слухи о том, что в «Гнезде кукушки» опасно искать пристанища. Здесь, можно было лишиться не только кровно заработанных денег, но и головы. При этом причастия к разбою, как самой хозяйки так и челяди порочного трактира, доказать не удавалось. Тем не менее, подобные заведения пользовались огромной популярностью у людей определенного круга и рода деятельности. Кроме того, некоторые находили их привлекательными не только для того, что бы пропустить пару стаканчиков монтрейльской кислятины, другого вина здесь просто не держали, но и для того, что бы найти тех, кто готов за пару монет на самое дерзкое и жестокое преступление.
Именно сюда, в «Гнездо кукушки», ранним утром явился Чарльз Бакстон. Человек, который в подобных заведениях – Лондона и Бристоля, а также во всех портовых тавернах от Плимута до Дувра – чувствовал себя, словно рыба в воде. Жажда преступной наживы – когда цена человеческой жизни значительно ниже паршивого денье или пенни, а закон вызывает лишь раздражение и сарказм – является великой объединяющей силой мерзавцев всех мастей и пород, стирающей границы и упраздняющей национальности. Хотя не справедливо было бы не отметить, что среди всего этого сброда, попадаются люди, угодившие в сети зла и порока по воле нелепой случайности, утешая себя надеждой рано или поздно выбраться из этого пекла. Но не про них сейчас разговор, тем более, что господин Бакстон к подобным «слабакам» никогда не относился. Чарли «Полпенни1», именно под этим прозвищем был известен Бакстон в притонах Лондона, был прозван так за чудовищную жестокость, с которой он мог за минимальную плату расправиться с человеком, не принимая в счет его возраста, пола и социального положения. Но Бакстон был не простой убийцей, он выгодно отличался от безродных душегубов с лондонского «Двора объедков» тем, что имел определенное образование, позволявшее ему свободно вращаться в кругах буржуа и даже появляться в дворянском обществе.
Его отец Джим Бакстон, был человеком, который, как он сам любил говаривать «.начал своё великое восхождение ещё в те далекие времена, когда рыжеволосая соплячка Елизавета, последняя из Тюдоров2, только втаскивала свой тощий зад на трон Великого Генриха3». Очевидно «Великим восхождением», старый Бакстон, называл время, когда он во главе шайки негодяев, в Южном Йоркшире потрошил сундуки, кошельки и карманы беззащитных путников следующих в Шеффилд, Йорк, Лидс и другие города и деревни графства. Разбойников изловили, но Джиму Бакстону как и его верному другу и соратнику Томасу Ридли, больше известному по прозвищу «Желудь», которое он получил, прячась в лесах под Ноттингемом, удалось скрыться и, заметая следы сбежать в Ноттингемшир.
Долгим и тернистым был путь Бакстона-старшего к благополучию. Хочется лишь отметить, что, как правило, наказание, и раскаяние за грехи настигает нас в мире ином, за что он и назван «лучшим». Здесь же, в «царстве дьявола», то есть на земле, такие как Джим Бакстон зачастую добиваются почета, уважения и богатства, так как это общество, законы и уклад, созданы именно для них. И вот наш Джимми, о чем не трудно догадаться, не стал исключением, хотя случилось сие знаменательное событие уже в правление Якова Стюарта4, который словно для таких как Бакстон, выдумал титул баронет, одним росчерком пера причисленного к дворянским, и стал торговать им, продавая налево и направо, ведь подобные нововведения случаются не от хорошей жизни, исключительно для поправки бюджета королевства. Таким образом, старина Джим, стал ни кем бы, то ни было, а баронетом, получив право именоваться Сером Джимом Бакстоном, и носить на груди кулон с короной и раскрытой ладонью.
После права называться Сером, Джимми начал подумывать о женитьбе, ведь в его карманах водились не только золотые роузнобли5, но и невдалеке от Сити стоял крепкий каменный дом в два этажа, а в конюшнях томилось две пары чистокровных лошадей и новая, покрытая итальянским лаком, двухосная карета. Бакстон не стал искать напыщенную дворянку, он бы не потерпел высокомерного презрения родовитой особы. Он остановился на премиленькой дочери, «средней руки» буржуа, обобрав его «до нитки». Джимми подкупил судейских чиновников и содрал с тестя приданное требуемое за дочь, доведя несчастного старика до разорения, нищеты и безумия.
Глупышка Кэтти, как называл жену Бакстон, родила от него двух детей, мальчика и девочку, скончавшись при родах дочери. Поэтому нащадков Джимми воспитывал сам, и стоит отметить, весьма в этом преуспел. И сын, и дочь стали достойными отпрысками своего родителя. Когда Сер Джим стоял на грани банкротства, распродав всё, и поселившись в старой лачуге на окраине Лондона,
Чарльз Бакстон с сестрой Эмэли обокрали старика, похитив последние деньги, и отправились искать лучшей доли. Чарльз принялся завоёвывать авторитет лондонского дна, а Эмэли опустилась до дешевых борделей, сначала на родном острове, а затем перебравшись во Францию. Именно там, в одном из Гаврских притонов, произошла случайная встреча брата с сестрой. И хотя плечо Элизабет уже украшало клеймо в виде лилии, а измененное имя звучало, на французский манер, – Шарло, брат, всё же узнал её, и поторопился поведать о своих успехах и планах.
Чарли Полпенни, стал достойной заменой отцу, он гремел на весь Лондон, прославившись грабежами и убийствами. Но ничто не вечно под луной, однажды он был схвачен, но бежал по дороге в Тауэр, после чего покинул Англию, и, перебравшись через Английский пролив6 обосновался во Франции, где и встретился с сестрой. Встреча оказалась удачной, как полагал Полпенни, ведь ему для дела как раз нужна была молодая, красивая девушка. Стоит признать, что этим его маленькая Эмэли или вернее сказать, теперь Шарло, была наделена с лихвой. И вот когда все действующие лица, задуманной им пьесы, были определены, Чарли начал представление, как положено, с поднятия занавеса. Он представил свою неотразимую Шарлотту, одному богатому юноше, доверчивость которого повергла Полпенни в изумление. Наивность и доброта, а так же отсутствие родных, этого молодого графа, сослужили дурную службу, натолкнув его нового друга, баронета Чарльза Бакстона, на коварную мысль – женить доверчивого и одинокого аристократа на девке, выдав её за особу дворянского рода. Когда же девица станет законной наследницей, избавиться от графа, завладев его состоянием. Сей нехитрый план затруднялся лишь отсутствием потенциальной невесты. Но как только Чарльз повстречал Эмэли, он понял, это судьба.
Но, как это порой случается, всё пошло не по плану Полпенни. Г раф де Ля Фер оказался вовсе не глуп и наивен, как хотелось бы Чарли, к тому же, по уши влюбившись в Шарлотту, он слишком не вовремя, значительно раньше того времени, чем мог представить Полпенни, увидел клеймо – проклятую лилию. Произошел страшный скандал. В это время, в Англии, от голода и нищеты, умирает отец – Бакстон Старший, что лишь озлобляет Чарли. Молодой де Ля Фер раскрыв обман, не стерпев горя и разочарования, решает покончить жизнь самоубийством. Но человек предполагает, а Бог располагает. В общем, давно это было, теперь и не припомнить, как всё обошлось. Но в заключение хочется лишь сказать – по счастливой, или может по роковой случайности, все упомянутые участники этой истории остались живы. Впрочем, у вас самих будет возможность в этом удостовериться.
Итак, как только Бакстон переступил порог «Гнезда кукушки», то не без удовольствия отметил, что это как раз то, что ему нужно. Он снова почувствовал себя Полпенни, вдохнув липкий от пороков, и от того такой родной, воздух мерзкой клоаки. Заняв место за одним из столиков, он принялся внимательно наблюдать за присутствующими и всем происходящим, вынося из подмеченного немалую пользу. Люди искушенные, зачастую, смотрят на мир другими глазами. Опытный охотник видит лес иначе, рыболов смотрит на реку по другому, Полпенни оказавшись в трактире, сразу определил, как себя следует вести и с кем иметь дело. От его глаз не сумело укрыться то, что для обычного посетителя являлось тайной за семью печатями и на, что простые люди, как правило, вовсе не обращают внимания.
