KnigaRead.com/

Григол Абашидзе - Лашарела

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Григол Абашидзе, "Лашарела" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Царь развернул ее и начал читать:

"…Сие до скончания веков, твердо и неизменно и незыблемо, для всякого смертного обязательно. Сия грамота пожертвования писана нами для раба нашего хизани Хахиашвили. Жертвуем вас монастырю Шуамта для воздыхания и моления о нас и поминания душ усопших матери нашей и отца нашего. Из рода Хахиашвили по одному человеку должно обучаться мастерству украшения источника монастырского. И других повинностей вам не нести, и другого ничего от вас не требовать ни нам, ни монастырю…"

Георгий взглянул на женщину.

– И деды наши, и прадеды – все только эту службу и несли. А теперь монастырь берет с меня оброк, как с других крестьян, а я вдова, у меня пятеро сирот, где я возьму хлеб и вино, когда детей кормить нечем, голодные они у меня, раздетые и разутые… – запричитала она и снова бросилась в ноги царю.

Настоятель побледнел.

Лаша снова обратился к грамоте.

"Положено сие нами навсегда, и никто – ни родня, ни потомки наши не вправе нарушить или изменить волю нашу. А ежели кто попытается, смертный грех на душу возьмет…"

Царь громко прочитал последнюю фразу и сурово взглянул на настоятеля.

– Почему же ты нарушил эту дарственную, отец?

– Не знал я, царь-батюшка! Без моего ведома кто-то стал требовать с них оброк, – залепетал настоятель.

– Знает он, все знает! – закричала женщина. – Я хотела жаловаться епископу, так он не допустил…

– Отныне вдову Хахиашвили освобождаю от ухода за монастырским источником и от всяких иных повинностей. А настоятель ответит перед царем и католикосом за нарушение закона, а за то, что преступил волю покойных, пусть господь с него взыщет! – заключил Георгий, трогая коня.

– Да живет вечно наш царь! Бог вознаградит тебя за справедливость твою! – кричала ему вслед вдова.

Комнин бросил ребятишкам горсть монет и поехал вслед за Лашой.

Некоторое время они ехали молча.

Спутники царя громким шепотом одобряли царское решение. Особенно горячо выражал свою радость Лухуми. Он и раньше считал Георгия справедливым и добросердечным государем. А теперь царь показался ему истинным защитником бедных и угнетенных. Были в свите и недовольные, но они не решались выразить своего недовольства вслух.

Посрамленный настоятель сказался больным, и его отвезли в монастырь на арбе.

Между тем в хоре недосчитались двух монахинь. Подозревали, что их увез с собой кахетинский эристави, сопровождавший царя, но доложить об этом и без того разгневанному владыке не решались.

Главный егерь устроил в тот день большую охоту с множеством гончих и борзых.

Царский шатер раскинули на опушке леса под могучим дубом. И пока загонщики гнали зверя, цари развлекались игрой в шахматы.

За шатром стояли оседланные кони. Все были наготове в ожидании сигнала о том, что кабан поднят.

У входа в шатер, закованный в железные латы, стоял Лухуми.

Он весь обратился в зрение и слух. Вот уже третий раз появляется возле дуба паренек лет шестнадцати, одетый в лохмотья. Он внимательно разглядывает не то самого Лухуми, не то богато убранных царских коней и потом скрывается за деревьями.

Еще в Алазанской долине приметил Мигриаули этого парня. Он все время, не отставая, следовал в некотором отдалении за свитой.

Лухуми замечал, что при всяком удобном случае мальчик пытается подойти поближе к коню трапезундского кесаря. Караковый жеребец Комнина при этом ржал и бил копытами оземь. Паренек тотчас отходил и на некоторое время куда-то исчезал.

Поведение его, замеченное и другими слугами, не вызывало подозрений, ибо на коня, на котором гарцевал Комнин, заглядеться было не мудрено.

Стройный и поджарый, словно борзая, жеребец и впрямь выглядел красавцем. Пышный хвост ниспадал до самых щеток, густая грива волнами переливалась по крутой шее, а караковая шерсть блестела, как зеркало. Он выступал горделиво, медленно, высоко поднимал свои длинные ноги и почти незаметно и плавно набирал такую скорость, что казалось, летел по воздуху, не касаясь земли.

Мальчишка снова выглянул из-за деревьев и нерешительно направился к Лухуми. Тот, подняв с земли копье, шагнул ему навстречу. Паренек подошел поближе, с опаской оглядываясь по сторонам.

– Ты ведь дядя Лухуми? – шепотом спросил он.

– Да, Лухуми. А чего тебе?

– Я из Велисцихе, Карума Наскидашвили. – Мальчик улыбнулся сквозь слезы.

– Вон какой стал большой! Я и не узнал тебя! – похлопал его по плечу Лухуми. – Что же ты здесь делаешь?

– Помоги мне, дядя Лухуми! Одна надежда на тебя…

– А что с тобой стряслось?

– Вот этот жеребец… он мой, дядя Лухуми… – глотая слезы, проговорил Карума, указывая на коня Комнина.

– Что ты плетешь? Да знаешь ли ты, чей это конь?! – рассердился Мигриаули и опасливо огляделся. – Этого коня наш царь подарил кесарю…

– Мой это жеребец, честное слово! Я пять лет батраком работал у купца в Хорнабуджи. Все деньги, что заработал, отдал за него, он еще совсем маленький был тогда. Я его купал, как ребенка, кормил, насилу вырастил – и вот…

– Свихнулся ты, что ли, малый! – все больше сердился Лухуми.

– Нет, дядя Лухуми! Я правду тебе говорю. Две недели назад он у меня пропал. День и ночь ищу с тех пор, оборвался весь, изголодался. Дней десять тому, как сказали мне, что видели его в Алвани. Я и туда подался, да попусту. Он вот где оказался! Выходит, моего жеребца кахетинский эристави царю подарил.

– Замолчи! – Лухуми прикрыл своей широкой ладонью рот Каруме.

– Помоги мне, дядя Лухуми, рабом твоим стану…

– Как же я могу помочь тебе… – с сочувствием произнес Мигриаули.

– О, ты можешь! Ты все можешь! – воскликнул ободренный Карума и бросился в ноги царскому телохранителю. – Допусти меня до царя, я все ему расскажу, упрошу его… Он сжалится надо мной… – не унимался Карума.

– К царю тебя допустить не могу. – Лухуми старался высвободить ноги из цепких рук Карумы. – Надо что-нибудь другое придумать… Вставай, вставай же!

Карума поднялся и с надеждой взглянул на своего земляка.

– Вот что… Ты здесь больше не показывайся, ступай назад и дожидайся меня завтра на Алазани. Я постараюсь что-нибудь сделать, – нерешительно закончил Лухуми.

Карума собрался было уходить, но остановился и, переминаясь с ноги на ногу, спросил с тревогой:

– А коня мне отдадут? Отберут его у греческого царя?

Лухуми не знал, что ответить. В самом деле, как вернуть коня? Лаша скорее полцарства отдаст, чем возьмет обратно подарок.

– Знаешь… Может, так сделаем: ты вроде и не видел меня, я вскочу на моего каракового и был таков! – зашептал Карума.

– Выбрось это из головы!

– Почему, дядя Лухуми?

– Да убьют тебя на месте, вот и все! Вместе с конем твоим!

– Пускай убивают! – горячился Карума. – У всех людей есть на свете кто-нибудь, у меня одного никого нет, кроме этого коня. Без него мне не жить…

– Нет, это не дело! Ты ступай, а я что-нибудь придумаю… – в растерянности бормотал Лухуми, не очень представляя себе, как он может помочь Каруме.

Еще раз поглядел Карума на своего коня, беспечно похрустывающего овсом, и ласково окликнул его.

Конь насторожился, прислушался к знакомому зову, повел глазами и громко заржал.

– Ступай, говорю тебе, с глаз долой! – прикрикнул обеспокоенный Лухуми, с трудом сдвинув упрямца с места.

– Уйду, бегом побегу отсюда, только помоги мне! – С этими словами Карума Наскидашвили исчез в чаще.

Взволнованный Лухуми принялся вышагивать перед царским шатром. Чем помочь бедняге? У парня – ни кола ни двора. Сироту вырастили односельчане. Кетеван не раз зазывала его к себе: то накормит, то одежонку какую сунет. У самих ничего не было, так она одевала его кое-как, в обноски с него, с Лухуми. Мальчик рос шустрый, сметливый, старательный. В деревне его любили. Кому воды натаскает, кому скотину пасти возьмется. И никто не жалел для него куска хлеба.

Когда Карума подрос, нанялся к приезжему купцу в батраки и уехал.

Пять лет проработал он в Хорнабуджи, и вот, пожалуйте, все заработанные деньги ухлопал на этого коня. Кто надоумил на это бездомного сироту? Купить коня, да еще такого, на которого все заглядываются. Разве убережешь жеребца, достойного царской конюшни! Но, с другой стороны, Карума ведь тоже человек. Он так же, как другие, может привязаться и полюбить. И разве царь и его закон не должны одинаково охранять всех от несправедливости и произвола?

Размышляя таким образом, Лухуми заглянул в шатер. Цари сидели за шахматной доской. Как далеки были они от забот Карумы, от тягостных мыслей Лухуми!

Лаша сделал хитрый ход. Комнин задумался. Георгий считал попытку гостя спасти своего короля безнадежной и привольно развалился на подушках, не интересуясь более игрой. Взгляд его упал на Мигриаули, расхаживающего у входа. Он подмигнул своему телохранителю, указывая на задумавшегося Комнина, и, радуясь победе, по-детски простодушно улыбнулся ему.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*