Джеймс Клавелл - Тайпан
– Не за что, – ответил Струан. – Без поддержки португальской общины у нас не было бы здесь и общины британской.
– Но, сеньор, конечно, эта новость… Эта статья! Гонконгу конец. Корона отвергла договор. Удвоить количество рабочих рук? Тысяча гиней на клуб? Я не понимаю.
– Гонконг будет жить, пока на нем остается хотя бы один торговец, а в его гавани стоит хотя бы одно судно. Не волнуйтесь. Мне что-нибудь просили передать?
– Заходил мистер Скиннер. Он бы хотел встретиться с вами в удобное для вас время. И Гордон Чэнь тоже.
– Известите Скиннера, что я заеду к нему сегодня вечером. И Гордона – с ним я увижусь на «Отдыхающем облаке» в восемь часов.
– Слушаюсь, сеньор, кстати, еще одна новость. Вы помните Рамсея? Того матроса, который дезертировал? Так вот, все это время он прятался в горах, как отшельник. В пещере на Пике. Жил тем, что крал пищу из рыбацкой деревушки у Абердина. Кажется, он изнасиловал там нескольких женщин, и китайцы связали его и передали властям. Вчера был суд. Сто плетей и два года каторжных работ.
– С тем же успехом они могли его и повесить, – заметил Струан. – Два года он все равно не протянет.
Попав в тюрьму, человек терял надежду выйти оттуда живым. Жестокость, царившая там, не поддавалась описанию.
– Да. Ужасно. Еще раз благодарю вас, сеньор. Наша община будет вам очень признательна. – Варгаш ушел, но почти тут же вернулся. – Извините, тайпан. Пришел один из ваших моряков. Китаец по имени Фэн.
– Скажите ему, пусть войдет.
Фэн вошел и молча поклонился.
Струан внимательно рассматривал приземистого китайца с отметинами оспы на лице. За те три месяца, что он провел на борту, Фэн сильно изменился. Теперь одежда европейского моряка уже не казалась ему неудобной, его свернутая косичка была аккуратно спрятана под вязаной шапочкой. Он уже довольно сносно говорил по-английски. Отличный матрос. Послушный, сдержанный, толковый.
– Почему ты не на корабле?
– Капитан говорить можно на берег ходить, тайпан. Моя вахта на берег ходить.
– Что тебе нужно, Фэн?
Фэн протянул ему измятый лист бумаги. Почерк был похож на детский. «Абердин. То же место, приятель. Восемь склянок в полуночную вахту. Приходи один». Послание было подписано «Папа Берта и Фреда».
– Где ты это взял?
– Кули остановить меня. Мне давать.
– Ты знаешь, о чем тут говорится?
– Я читать, да. Нет читать легкий. Очень трудный, ладно.
Струан задумчиво посмотрел на клочок бумаги:
– Небо. Ты его видел?
– Да, тайпан.
– Что оно сказало тебе?
Фэн понял, что это экзамен.
– Тайфун, – ответил он.
– Как скоро?
– Не знаю. Три дня, четыре дня, больше, меньше. Тайфун все равно.
Солнце уже скрылось за горизонтом. Быстро темнело. На берегу и строительных площадках зажглись фонари.
Вуаль, покрывавшая небо, стала плотнее. Огромная кроваво-красная луна повисла в десяти градусах над чистой линией горизонта.
– Мне кажется, у тебя хороший нос, Фэн.
– Спасибо, тайпан.
Струан поднял руку с запиской:
– А что твой нос говорит тебе насчет этого?
– Нет ходить один, – ответил Фэн.
Глава 43С наступлением темноты небо стали заволакивать облака и влажность увеличилась. Китайским торговцам были хорошо известны повадки ветра и моря, и они поняли, что скоро придет дождь. Сами по себе облака возвещали просто первый в это время года дождь, который ненадолго прогонит изнурительный зной и прибьет пыль. Обыкновенный ливень, если йосс будет к ним благосклонен. Если же йосс повернется против них, то будет шторм. И только йосс решит, превратится ли этот шторм в тайфун.
– Мне жарко, тайпан, – пожаловалась Мэй-мэй, обмахиваясь веером в постели.
– Мне тоже, – ответил Струан. Он стаскивал с себя влажную, отяжелевшую от пота рубашку, чтобы переодеться в свежую. – Я же говорил, что тебе было бы лучше остаться в Макао. Там гораздо прохладнее.
– Может быть, и так, но тогда я лишилась бы удовольствия сказать тебе, что мне жарко, клянусь Богом.
– Ты мне больше нравилась во время болезни. Никакой развязности и вульгарной божбы.
– Ха! – фыркнула она. – Не ипокритствуй со мной!
– Чего-чего с тобой не делать?
– Ипокритствовать, тайпан. Ты что, не знаешь английского? Пока ты отсутствуешь целый день, забыв о своей бедной старой Матери, я уж-жасно много занимаюсь чтением книги со словами вашего доктора Джонсона, улучшая свой ум относительно варварского языка. Все знают слово «ипокрит». Оно означает «лицемер». Как раз для тебя подходит, клянусь Богом! – Она надула губы и стала от этого еще прелестнее. – Ты совсем больше не обожаешь меня!
– Я всерьез подумываю о том, чтобы хорошенько отыпокритствовать тебя пониже спины.
Мэй-мэй испустила долгий мучительный стон:
– Тайпан хочит корова чилло джиг-джиг, хейа, масса? Мозна, о-ко, ладна. – Струан подошел к кровати, и Мэй-мэй отпрянула к стене. – Ну же, тайпан, это была шутка.
Он крепко обнял ее:
– Ах, девочка, ты, главное, поправляйся, это сейчас для тебя самое главное.
На ней была длинная мягкая рубашка из голубого шелка, волосы изящно уложены, запах ее духов опьянял.
– Не вздумай ходить к шлюхам, а?
– Не говори глупостей.
Он поцеловал ее и закончил переодевание. Сунув свой нож в черные ножны у пояса и маленький кинжал в левый сапог, он аккуратно перевязал волосы лентой сзади у основания шеи.
– Почему ты обрезаешь волосы, тайпан? Отрасти их и носи косичку, как цивилизованный человек. Очень красиво.
Лим Динь постучал и открыл дверь:
– Масса. Масса Чэнь зде-ся. Мозна?
– Видеть каюта наверху.
– Ты вернешься, тайпан?
– Нет, девочка. Я проеду прямо на берег.
– Попроси Гордона навестить меня, хорошо?
– Хорошо, девочка.
– Куда ты идешь?
– По делам, клянусь Богом! Смотри веди себя хорошо, пока меня не будет. Я вернусь уже за полночь. Но я загляну к тебе сразу же, как только поднимусь на борт.
– Хорошо, – промурлыкала она. – Только разбуди меня, если я буду спать. Твоя старая Мать захочет убедиться, что ее ипокритственный сын цел и невредим.
Он нежно потрепал ее по щеке и поднялся в свою каюту.
– Привет, Гордон.
Гордон Чэнь был одет в длинный синий шелковый халат и легкие шелковые штаны. Ему было жарко, и вид у него был очень озабоченный.
– Добрый вечер, тайпан. С возвращением. Я так счастлив узнать, что вы нашли хинную кору. Как себя чувствует госпожа Чжун?
– Очень хорошо, спасибо.
– Мне так жаль, что мои слабые усилия оказались безрезультатными.
– Спасибо, что попытался помочь.
Гордон Чэнь опять расстроился, потому что ему пришлось выложить немалое количество таэлей на поиски коры, но это чувство не шло ни в какое сравнение с его тревогой по поводу Гонконга. Последняя новость из Англии вызвала сильнейшее беспокойство во всей иерархии триад в Квантуне. Жэнь-гуа вызвал его к себе и приказал выведать настроение тайпана и использовать все могущество триад, все средства, какие будут необходимы, – серебро, богатые подношения, расширение торговли, – чтобы помешать варварам покинуть остров и склонить их к тому, чтобы остаться.
– Меня привело сюда дело крайней важности, тайпан, иначе я не стал бы беспокоить вас. Гонконг. Вчерашняя статья в газете. Это правда? Если да, то мы погибли… мы разорены.
– Я слышал, ты являешься тайпаном гонконгских триад.
– Кем?!
– Тайпаном гонконгских триад, – мягко повторил Струан и рассказал ему все, что услышал от португальского армейского капитана. – Глупая история, а?
– Не глупая, тайпан, просто ужасная! Потрясающая ложь! – Если бы Гордон был один, он сейчас рвал бы на себе волосы и одежду и вопил от ярости.
– Зачем триадам понадобилось убивать Горта?
– Не знаю. Откуда я могу знать, чем занимаются эти анархисты? Тайпан триад?! Я? Какое гнусное обвинение! – Моя жизнь теперь не стоит лепешки коровьего помета, кричал он себе. Этот предатель, черепашье дерьмо! Как он посмел выдать наши секреты! Сосредоточься, соберись с мыслями. Тайпан варваров смотрит на тебя во все глаза, и тебе лучше подыскать для него умный ответ! – Я просто не представляю. Боже милостивый! Триады в Тайпиншане, под самым моим носом? Чудовищно!
– У тебя есть враги, которые стали бы распространять такие слухи?
– Должны быть, тайпан… О Небо! Я подумал, может… – Он закатил глаза.
– Может, что?
– Ну, я… э-э… вы мой отец. Не может так быть, что кто-то пытается причинить вред вам через меня?
– Это возможно, Гордон. Возможно и то, что ты действительно главарь триад.
– Анархист? Я? – О боги, почему вы покинули меня. Только на прошлой неделе я потратил пятьдесят таэлей на благовония, подношения и на молитвы, которые прочтут за меня в храмах. Разве я не самый щедрый жертвователь для всех ваших храмов без исключения? Разве не я лично заложил три храма и четыре кладбища, и разве в моем окружении не состоят сорок три буддийских монаха, которых я содержу на свои личные средства? – С какой стати мне знаться с этими преступниками? Благодаря вам я становлюсь богат. Мне не нужно для этого воровать или грабить.
