KnigaRead.com/

Эдвард Резерфорд - Нью-Йорк

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Эдвард Резерфорд, "Нью-Йорк" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Семейство желало послушать и о выставке Теодора Келлера, над которой так усердно трудилась Сара. Он рассказал и о давней истории знакомства с Келлерами, и о своей близкой дружбе с Эдмундом Келлером, и о том, как был польщен, когда Эдмунд возложил на него эту почетную обязанность.

– Для меня, – объяснил он, – хранение и показ коллекции – долг. Но этого мало. Я обязан выразить уважение и к самому наследию. – Он обратился к доктору Адлеру: – Представьте, что родственники вашего кумира-композитора передали вам все его бумаги, среди которых вы нашли десятки неизвестных сочинений и даже целые симфонии.

Это было встречено весьма уважительно.

– Серьезная ответственность, – кивнул доктор Адлер.

– Поэтому я бесконечно благодарен вашей дочери за столь прекрасную работу, – воспользовался случаем Чарли. – Мне это очень важно.

Доктор Адлер просиял. Семейство было в восторге. Оно и с самого начала держалось приветливо, но теперь прониклось к Чарли особой сердечностью.

Вкралась только одна фальшивая нота. Чарли подслушал, когда беседовал с Рейчел. Сара находилась в нескольких шагах от них и разговаривала с матерью.

– Ты так и не сказала, когда снова увидишься с внуком Адели, – донеслись слова миссис Адлер.

– Я не знаю. Наверное, скоро.

– Адель говорит, что он возил тебя в город обедать.

– Что, уже ничего не сохранить в секрете?

– Она говорит, что ты ему очень нравишься.

– Она, разумеется, знает.

– Да, он сам ей сказал. Он очень хороший врач.

– Верю.

– Ладно, не буду вмешиваться.

– Приятно слышать.

Чарли слушал так внимательно, что чуть не потерял нить беседы о детях, которую вел с Рейчел. Что еще за врач? Когда это Сара с ним обедала?

Затем настало время действа. Стол был накрыт безупречно. Все серебро начистили до блеска. Трапеза приняла неспешное, обрядовое течение. Происходящее попеременно объясняли то Рейчел, то мать, а иногда вставлял слово кто-нибудь из братьев.

– Пасхальная мицва[86] – рассказать новому поколению о нашем Исходе из египетского плена, – сказала Рейчел. – Поэтому церемония состоит из двух частей. Первая напоминает о рабстве в Египте, вторая – об освобождении.

– А это маца, то есть пресный хлеб, – подхватил Чарли, взглянув на блюдо, стоявшее в конце стола.

– Правильно. Три листа мацы. Кроме того, во время седера на пасхальном блюде лежат горькие травы в напоминание о скорбях рабства. И харосет – он похож на пасту – в память о растворе, которым евреи пользовались при строительстве египетских хранилищ. За овощи у нас петрушка. Мы макаем ее в соленую воду в память о наших слезах. Крутое яйцо и прожаренная баранина с косточкой – еще два символа. За трапезой мы выпьем четыре чаши вина в память о четырех Божьих обетах. Дети пьют виноградный сок.

Доктор Адлер начал седер с молитвы, за которой последовало омовение рук. Овощи обмакнули в соленую воду, средний лист мацы разломили надвое, после чего начался пересказ первого предания.

Вечер неспешно продолжался, и восхищенный Чарли наблюдал. Он и не знал, какая это красота. Когда прозвучало приглашение к седеру, но не по-еврейски, а по-арамейски, его поразил в самое сердце тот факт, что точно такой же обряд исполнял на Тайной вечере Иисус. Подумав же о столь ему знакомых немногословных епископалах Новой Англии, он задался вопросом, многие ли из них по-настоящему понимали богатое наследие Среднего Востока, куда уходила корнями их родная религия.

Затем пришла пора самому младшему из детей Рейчел задать четыре вопроса на Песах, и первый звучал так: «Чем эта ночь отличается от других ночей?»

До чего трогательно! Чарли подумал о Дне благодарения – семейном празднике, имевшем самые глубокие корни в американской традиции, о счастливых совместных трапезах. Это был настоящий праздник. Важный и уже с трехвековой историей. Рождество, разумеется, отмечали издревле, но современные рождественские торжества с обедами, деревом и даже Санта-Клаусом, которые нынче воплощали Рождество, по давности не могли и сравниться с Днем благодарения. Но здесь, в еврейской среде, существовала традиция, которая насчитывала не века, а тысячелетия.

И ей постоянно обучали детей. Пасхальное предание, четыре вопроса, смысл седера – во всем этом они активно участвовали. Доктор Адлер довольно подробно рассказал о значении бедствий и об Исходе из Египта, они же перечислили десять казней. После этого выпили вторую чашу вина, снова омыли руки и прочли молитвы.

Чарли был не только тронут, но и глубоко впечатлен. Доброе отеческое лицо доктора Адлера ничем не отличалось от лица любого человека, который ужинает с внуками. Тем не менее в нем была страсть, и Чарли осталось лишь восхищаться. Эти люди умели чтить традиции, образование и духовные материи.

Есть ли подобное у неевреев? Среди профессуры, учителей и духовенства – безусловно, но не такого накала. Семья Сары принадлежала к общине, которая сознавала свои тысячелетние корни и верила, что получила священный огонь из рук самого Бога.

Он распрощался с Сарой и ее родственниками запоздно, проникшись к ним уважением и восхищением.


Довольно скоро он, конечно, спросил у Сары про врача.

– Внук Адели Коэн? Очень милый человек, только не мой тип. Но пусть мои думают, что я увлеклась, на здоровье. Так им приятнее. – Она лукаво взглянула на него. – Будь он моим типом, мне, вероятно, пришлось бы за него выйти. Он – все, о чем может мечтать симпатичная еврейская девушка.

Чарли не знал, как к этому отнестись. Поразмыслив в дальнейшем и ощутив укол ревности, он обозвал себя дураком. Рано или поздно эта девушка обязательно остепенится и заживет с приличным молодым человеком из своего круга. Но не сейчас. До этого еще далеко. Пока же этого не случилось, он хочет, очень хочет обладать ею единолично.

Седер имел и еще кое-какие последствия. Чарли начал задавать Саре вопросы, иной раз совсем простые.

– Почему вы говорите «синагога», а большинство моих знакомых евреев – «храм»?

– Это во многом зависит от того, какой ты еврей. Подлинный Храм, который в Иерусалиме, разрушили почти две тысячи лет назад. Ортодоксы и консерваторы верят, что он возродится. Это будет третий Храм. Но реформисты считают, что ждать не нужно, и называют храмами свои синагоги. Поэтому в диаспоре синагоги именуют по-разному. Ортодоксы часто говорят «шуль», это на идиш. У нас дома – синагога, а реформаторы обычно зовут храмом.

Другие вопросы были поглубже. В чем Сара видит свой долг как еврейка? Как она хочет жить? Искренне ли верит в Бога? Чарли обнаружил, что она поразительно оторвана от среды.

– Бог? Чарли, да кто может знать о Боге? Уверенности никакой. Что касается остального, то я нарушаю массу законов. Посмотри, чем я с тобой занимаюсь. – Она пожала плечами. – Наверное, истина в том, что всю неделю я мирянка, а по уик-эндам возвращаюсь к истокам. Понятия не имею, к чему это приведет.

Однажды она застала его за чтением книги по иудаизму.

– Ты скоро будешь знать больше, чем я! – рассмеялась она.

Но Чарли увлекся не только иудаизмом. Знакомство с ее семьей побудило его задуматься обо всех остальных общинах большого города, которые он принимал за нечто само собой разумеющееся. Об ирландцах, итальянцах, других переселенцах. Что ему известно о соседях? Если честно, то почти ничего.


Выставка открылась в апреле. Она имела большой успех. Роуз Мастер превзошла саму себя. Коллекционеры, члены музейных советов, светская публика – она ухитрилась созвать всех. Каталог и подобранные Сарой короткие исторические справки были безукоризненны. Чарли привел журналистов и людей из литературных кругов, галерея позаботилась об остальных.

Перед смертью Теодор Келлер напечатал тысячи подписанных снимков, и очень многое было продано уже за вечер. Мало того, один издатель предложил Чарли выпустить книгу.

Пришли несколько Келлеров, потомки Теодора и его сестры Гретхен. Пришла родня Сары, скромно оставшаяся в задних рядах, но откровенно гордая ее успехом. Чарли на секунду запаниковал, когда сообразил, что кое-кому из его друзей известно об их романе, но пара слов, которой он перебросился с некоторыми, убедили его, что никто не сказал ее домашним об их отношениях.

И Чарли произнес вдохновенную речь о Теодоре и Эдмунде Келлерах, в изысканных выражениях поблагодарив галерею и особенно Сару за выставку, которая, как он поклялся, явилась всем, о чем только мог мечтать художник.

После открытия галерея часто устраивала выездной ужин для художника и нескольких друзей. На сей раз ничего подобного не планировалось, но Чарли задался вопросом, что ему делать. Хозяин галереи и Сара с ее близкими уходили одной компанией, и он бы с удовольствием присоединился. Но его мать устала, и после всего ею сделанного он чувствовал своим долгом отвезти ее домой.

Однако, пожелав Саре и ее семье спокойной ночи, он испытал такую гордость за нее и в то же время такую острую потребность взять ее под крыло, что миг разлуки вдруг отозвался в нем опустошенностью и отчаянием.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*