Джеймс Клавелл - Тайпан
Струан послал за своим секретарем и распорядился закончить все дела компании до его возвращения на Гонконг. Затем он покинул кабинет и весь путь до дома Мэй-мэй размышлял о Броке. Кто знает, не ворвется ли он сегодня вечером в клуб, как это сделал Горт?
Он остановился на минуту и устремил взгляд на море. «Белая ведьма» и «Китайское облако» были прекрасны в лучах полуденного солнца. Он неторопливым взором окинул Макао и увидел собор. Почему этот дьявол-епископ отказался от справедливой платы за кору? Будь прежде сам справедлив, Дирк. Он не дьявол. Да, но он перехитрил тебя. Теперь ты до конца своей жизни будешь помнить его – и станешь оказывать всяческие услуги Церкви. И дьяволам-католикам. Хотя дьяволы ли они? Ну, признайся себе.
Нет!
Единственным дьяволом, которого ты знал, был Горт, а Горт мертв – с ним покончено. Слава Богу! Да. Горт мертв. Но не забыт.
Книга шестая
На рассвете «Китайское облако» покинул гавань. Море было спокойным, дул устойчивый восточный ветер. Но через два часа бриз посвежел, и Струан оставил Мэй-мэй в главной каюте и поднялся на палубу.
О́рлов смотрел на небо. Оно было чистым до самого горизонта, но там, вдалеке, собирались кучевые облака.
– Ничего страшного, – определил он.
– Там тоже все в порядке, – добавил Струан, кивнув в сторону моря.
Он прошел вдоль палубы, затем вспрыгнул на ванты фок-мачты и начал быстро карабкаться наверх, радостно борясь с ветром, который налетал упругими порывами, норовя сбросить его вниз. Он не останавливался, пока не достиг самой вершины, где закрепился на фалах второго брамселя.
Оттуда он исследовал море и небо, тщательно выискивая притаившийся где-нибудь шквал или шторм, подводный риф или не обозначенную на карте мель. Но до самого горизонта взгляд его не обнаружил никаких признаков опасности.
Какое-то время он позволил себе просто наслаждаться скоростью, ветром, бесконечностью моря и неба, благословляя йосс за то, что он жив, и за Мэй-мэй. Она чувствовала себя гораздо лучше. Конечно, она была еще слаба, но заметно окрепла в сравнении со вчерашним днем.
Он осмотрел весь такелаж, какой смог достать взглядом, проверяя, нет ли обрывов и протертых мест, затем спустился вниз и вернулся на квартердек. Через час ветер еще больше посвежел, клипер накренился сильнее, и брызги стали залетать на нижние паруса.
– Не хотел бы я провести сегодняшнюю ночь в море, – обеспокоенно произнес О́рлов.
– Да. Ты, значит, тоже это чувствуешь?
– Я ничего не чувствую, кроме того, что буду рад провести сегодняшнюю ночь в гавани. – О́рлов сплюнул на ветер и передвинул во рту кусок жевательного табака. – Море спокойное, ветер устойчивый, небо чистое – и все же где-то заваривается дьяволова каша.
– Так всегда бывает в этих водах.
– С вашего позволения, мы возьмем рифы, и я поставлю лотового, пусть делает промеры. Может статься, где-то там нас поджидает мель или вонючая скала, которая вспорет нам брюхо. – О́рлов передернулся и плотнее закутался в морскую куртку, хотя день был теплый и на ветру не знобило.
– Хорошо.
Лотовой заторопился на нос и стал выкликать результаты своих промеров. А команда бросилась на реи, и громада парусов, увлекавшая вперед «Китайское облако», съежилась.
К концу дня корабль благополучно вошел в устье западного пролива. Гонконг находился по левому борту, материк – по правому. Плавание прошло спокойно, без всяких неожиданностей.
– Возможно, мы просто стареем, – заметил Струан с коротким смешком.
– Чем старше становится человек, тем сильнее хочет море увлечь его в свои глубины, – сказал О́рлов, без злобы глядя на океан за кормой. – Если бы не мой раскрасавец-корабль, я бы сегодня же списался на берег.
Струан подошел к штурвалу:
– Я сменю вас ненадолго, рулевой. Идите на нос.
– Слушаюсь, сэр-р! – Моряк оставил их на полуюте одних.
– Почему? – спросил Струан О́рлова.
– Я чувствую, что море следит за мной. Оно всегда следит за моряком, испытывает его. Но наступает время, когда оно начинает смотреть по-другому – ревниво, да, ревниво, как женщина. И становится таким же опасным, как она. – О́рлов выплюнул табак за борт и ополоснул рот холодным чаем из парусиновой сумки рядом с нактоузом. – Я раньше никогда не выступал в роли священника и никого не женил. Признаюсь, это было до смерти странно, Зеленые Глаза, – видеть перед собой эту парочку, такую юную, нетерпеливую, уверенную в себе. И слушать этого петушка – ваше, тайпан, эхо, – расфуфырившегося, словно павлин: «Клянусь Богом, О́рлов, вы нас обвенчаете, клянусь Богом! Я хозяин „Китайского облака“, клянусь Богом! Вам известен закон тайпана, клянусь Богом». А я что – рву и мечу и упираюсь изо всех сил, чтобы дать ему лицо, хотя с самого начала знаю, что все ниточки опять в руках у старого кукольника по имени Зеленые Глаза. – О́рлов весело хмыкнул и посмотрел снизу вверх на Струана. – Но я сыграл свою роль очень хорошо и позволил ему командовать мной – раз уж вы пожелали, чтобы мной командовали. Это был все равно что… ну… все равно что мой свадебный подарок парню. Он рассказал вам о нашей сделке?
– Нет.
– «Обвенчайте нас, и вы сохраните за собой свой корабль, клянусь Богом! Откажетесь – и я буду травить вас, пока не выживу со всех морей, клянусь Богом!» – О́рлов ухмыльнулся. – Я бы и так их обвенчал.
– Я уже думал о том, чтобы забрать у тебя корабль.
Ухмылка исчезла с лица О́рлова.
– А?
– Я намерен перестроить компанию: поставить весь наш флот под начало одного человека. Хочешь получить это место?
– На берегу?
– Конечно на берегу. Разве можно управлять целым флотом с квартердека одного клипера?
О́рлов сжал кулак и замахал им перед лицом Струана:
– Ты сам дьявол, восставший из ада! Ты искушаешь меня властью, о которой я даже не мечтал, чтобы забрать у меня единственное, чем я дорожу на всем свете. На юте я забываю о том, кто я есть, черт побери! Вы знаете это. А кто я на берегу, а? Стриде О́рлов, горбун!
– Ты мог бы быть Стридом О́рловом, тайпаном благороднейшего флота в мире. Я бы сказал, что эта работа достойна любого мужчины. – Струан не сводил взгляда с лица карлика.
О́рлов круто повернулся, отошел к подветренному борту и разразился бурным потоком норвежских и русских ругательств, который не иссякал несколько минут.
Потом, громко стуча сапогами, он вернулся:
– Когда это будет?
– К концу этого года. Может быть, позже.
– А мое плавание на север? За пушниной? Вы забыли о нем?
– Ты, наверное, сам захочешь от него отказаться, а?
– Что дает вам право превращать весь мир в кукольный балаган? А?
– Рулевой! На корму! – Струан передал штурвал матросу в тот момент, когда «Китайское облако» вырвался из пролива в спокойные воды бухты.
В миле впереди выдавался в море полуостров Коулун. Земля по оба борта корабля была голой, высохшей и круто обрывалась к морю. Слева по борту на расстоянии примерно одной мили виднелся скалистый выступ острова, носивший название Северный мыс. За ним, еще невидимые для них, находились Счастливая Долина, Глессинг-Пойнт и та небольшая часть гавани, которая пока использовалась.
– Норд-тень-норд-вест! – приказал Струан.
– Норд-тень-норд-вест, сэр! – отозвался рулевой.
– Так держать! – Он оглянулся через плечо на О́рлова. – Итак?
– У меня нет выбора. Я сразу вижу, когда решение вами уже принято. Вы бы списали меня на берег, не раздумывая ни минуты. Но у меня есть условия.
– Слушаю.
– Во-первых, я хочу получить «Китайское облако». На шесть месяцев. Я хочу съездить домой. В последний раз.
Либо твоя жена и сыновья вернутся сюда вместе с тобой, либо они останутся, сказал себе О́рлов. Они останутся, и они плюнут тебе в лицо и проклянут тебя, а ты впустую потратишь шесть месяцев жизни корабля.
– Идет. Как только у меня будет здесь еще один клипер, «Китайское облако» – твой. Ты привезешь назад груз пушнины. Дальше?
– Дальше, Зеленые Глаза, ваш закон: когда вы на борту, вы капитан. То же самое для меня.
– Идет. Дальше?
– Это все.
– Мы не обсудили твое жалованье.
– К чертям деньги! Я буду тайпаном флота Благородного Дома. Чего большего может желать в этой жизни человек?
Струан знал ответ. Мэй-мэй. Но он не сказал ничего. Они скрепили сделку рукопожатием, и, когда корабль был в четверти мили от Коулуна, Струан приказал поменять курс на зюйд-вест-тень-зюйд и направил клипер прямо в гавань.
– Свистать всех наверх! Прямо держать! Смените меня, капитан. Встаньте рядом с «Отдыхающим облаком». Сначала мы переправим на него наших пассажиров. Затем – на штормовую стоянку.
– Благодарю вас, капитан, – проворчал О́рлов. – Клянусь Богом, я рад, что мы в гавани!
