Александр Антонов - Монарх от Бога
Неофит был скор на ногу, сам слетал в особняк святейшего. Выяснив, что тот не вернулся со службы, поспешил к царю.
- Государь, патриарх ещё в храме. Там и ночь проведёт на молении. Так я съезжу к нему и привезу его в колеснице.
Александр был недоволен поведением Николая Мистика. Всё-таки он избегал встреч с государем. Царь вспомнил, что даже в Святой Софии ему не удалось встретиться с патриархом. Было ему сказано, что тот уехал во Влахернский монастырь, на самом деле читал каноны в алтаре.
- Не надо привозить его во дворец, - сказал царь Неофиту. - Завтра иди в храм чуть свет и заставь его дождаться меня, любым путём. Завтра будет великий день.
- Божественный, я догадываюсь, к чему ты держишь путь. Но для этого у тебя не хватает одного.
- Чего же, славный Неофит?
- Символа, мой государь. Красных сапог! И я принесу их сегодня. А завтра ты выйдешь в них из дворца Магнавр и тебя будут ждать у крыльца пятнадцать тысяч гвардейцев. Я позабочусь и об этом. Увидев тебя в красных сапогах, они кликнут клич: «Слава императору!» Да, так и будет: «Слава императору!» громом прокатится над дворцом, над Константинополем. И тебе останется только войти в храм и потребовать от патриарха, чтобы он возложил на тебя императорскую корону. Он даже спрятаться не успеет.
И Неофит весело рассмеялся. Ему хотелось добавить: «Как славно мы проведём патриарха». Но он сдержался, чтобы не перейти границы дозволенного.
Оставив Александра одного, Неофит поспешил добывать красные сапоги. Он знал, у кого они, и догадывался, зачем хранятся с той поры, когда смелый военачальник получил их у корсар на острове Крит. Догадка Неофита была верной. Адмирал Роман Лакапин и впрямь некогда вынашивал мечту стать императором Византии. Помнил он, что это удалось Василию Македонянину, а тот был всего лишь наездником. Лакапин помнил также, что ещё в ранней юности иранский маг открыл ему его будущее. На белой каменной стене под рукой волшебника возник образ мужественного воина-рыцаря. Роман узнал в этом образе себя. И на ногах у него были красные сафьяновые сапоги - символ императорской власти.
Как удалось Неофиту убедить Романа Лакапина отдать сапоги, осталось неведомо. Скорее всего в Лакапине победил здравый смысл. Но в полночь логофет дворца Неофит принёс сапоги в опочивальню царя Александра, и тот, к удивлению Неофита, поблагодарил его, попросил помочь надеть сапоги и улёгся в них спать, сумев при этом улыбнуться.
- Даже если я умру сегодня, то при символе императора. - И счастливый Александр заснул.
Неофит в эту ночь даже не прилёг отдохнуть. Он тоже, как Александр, спешил навстречу новой судьбе. Он верил, что после коронации Александр сместит-таки Анатолика с поста командующего византийской армией и отдаст этот высокий пост ему. Но для этого Неофиту надо было обойти командующего сухопутным войском Льва Фоку, который мог бы по праву подняться на место Анатолика. Неофит, однако, молился Всевышнему старательно и считал, что владыка мироздания проявит к нему милость и вознесёт его в великие доместики. Едва занялся августовский рассвет, как Неофит пожаловал в покой Романа Лакапина.
- Прости, что потревожил твой сон. Пора выводить к дворцу гвардию. Я же иду обряжать царя.
- Не слишком ли ты торопишься, Неофит?
- Всевышний благоволит ко мне, да буду ему послушен. Всё дело в том, что враг уже близко, и если мы с рассветом выстроим у дворца гвардию, то все сановники, пребывающие в нём, будут знать, что мы уводим гвардейцев навстречу вражескому войску. Нам же прежде всего надо дойти до собора Святой Софии. Во дворце и опомниться не успеют, как обряд посвящения царя Александра в императоры будет завершён.
- Ты, Неофит, не по годам мудр. Я внимаю твоему совету. Иди и поднимай государя.
Роман и Неофит разошлись. Первый отправился в казармы за гвардейцами, второй - в покои царя Александра. Их тайные действия пока в Магнавре никому не были ведомы. И прошло не так уж много времени, как на площадь перед дворцом въехали первые сотни конной гвардии, которая ещё недавно служила императору Льву Мудрому. Когда площадь была забита конными сотнями, на просторном дворцовом крыльце появился царь Александр. Он предстал перед гвардейцами в императорском облачении, на нём была пурпурная туника, а на ногах красные сафьяновые сапоги. Воины знали этот символ и после минутного оцепенения выдохнули в полную грудь короткую, но многозначительную здравицу. Гвардия признала новый титул Александра, и над площадью грянул гром:
- Да здравствует император! Да здравствует император!
И это прозвучало трижды, с каждым разом возносясь в небо всё сильнее.
События развивались стремительно. Казалось, что в воздухе ещё витали мощные звуки здравицы, а к крыльцу уже подвели двух вороных коней под сёдлами. Неофит предложил Александру подняться в седло и помог ему, сам же птицей взлетел на спину скакуну. Гвардейцы тотчас освободили путь к воротам, и царь вместе с Неофитом повели и за собой гвардию. И пока во дворце Магнавр недоумевающие обитатели судили-рядили о том, что же случилось в это ранее августовское утро перед дворцом, Александр и его гвардия были уже близ Святой Софии. Неофит помог государю сойти с коня и повёл его под руку к распахнутым вратам храма. В них царя встретил весь церковный клир во главе с патриархом Николаем Мистиком.
Позже Александр узнал, что ему следует благодарить за подобную встречу своего фаворита Неофита. Это он провёл четверть ночи-в Святой Софии, убеждая Николая Мистика исполнить обряд коронования Александра. Много горячих и острых слов прозвучало в эту ночь под сводами Святой Софии, пока Николай Мистик не дал согласие свершить обряд. Чистый душой патриарх страдал оттого, что Александр так жестоко поступил с Евфимием, порочил Зою-августу и её сына, безжалостно изгонял со службы достойных сановников. И он молил Бога, чтобы тот своей властью вмешался в неправедные дела Александра и наказал его.
Той порой за стенами Святой Софии сначала возник словно бы далёкий гром, который приближался. И прошло совсем немного времени, как на площади появилась огромная толпа горожан. Спереди них шла к храму, держа за руку сына, императрица Зоя-августа. Она шла с одной целью: высказать Александру обвинение в том, что он без согласия её и императора Константина Багрянородного пытается присвоить себе титул императора. Но горожане, сопровождающие её, были охвачены другим стремлением: они хотели помешать Александру захватить императорский трон. Горожане просачивались сквозь ряды гвардейцев, уже появились на паперти собора и громко кричали: «Долой Александра!
Долой насильника!» Гвардейцы не усмиряли горожан. Они подспудно были с ними заодно. Роман Лакапин не проявлял своей власти. Он будто бы не видел и не слышал яростного движения толпы. Однако от его внимания ничто не ускользало. Он заметил среди горожан много воинов, которым в этот час надлежало быть на крепостной стене в ожидании появления войска болгар. Когда же он увидел Зою-августу с сыном, то подумал, что всё-таки надо защитить царствующих особ от произвола толпы, что следует добиться коронования Александра в присутствии Зои-августы и её сына, ибо у Константина Багрянородного было первостепенное право стояния на троне как императора. Он подозвал к себе двух турмархов - командиров, возглавляющих по четыре тысячи гвардейцев, - и велел оттеснить от храма толпу горожан.
- И помните, чтобы не было пролито ни одной капли крови, - предупредил он командиров.
Роман и сам обратился со словами увещевания к горожанам. Подъехав к самой паперти, он громко призвал горожан выслушать его.
- Вольные византийцы, охладите ваш пыл! Не чините беззаконий! Мудрые мужи, подойдите ко мне, и мы войдём в храм и будем свидетелями того, что там вершится богоугодный и справедливый божественный обряд!
В мгновение ока к Роману приблизились десять почтенных мужей, и один из них, самый старший, сказал:
- Веди нас, доместик, в храм. То, что мы там увидим и услышим, всё передадим горожанам. Да будет так, чтобы не было насилия и восторжествовала правда.
Роман Лакапин сошёл с коня, отдал свой меч стременному, снял шлем и тоже отдал его и направился в храм, уводя за собой почтенных горожан. Все они, следом за Романом, подошли к самому амвону, на котором находились царь Александр, Зоя-августа и с нею за руку император Багрянородный. Чуть в стороне стоял Николай Мистик. Императрица в это время укоряла царя:
- Ты никогда не уважал своего брата, не любишь его сына, постоянно унижаешь меня. Мы же тебе ничего плохого не сделали. Соглашусь с тобой, что тебя отстраняли от власти. Но способен ли ты властвовать? Ты поссорил Византию с Болгарией. Её воины уже в империи. Чем завершится их вторжение, одному Богу ведомо…
Александр стоял с опущенной головой, но не являл собой покорности. Он был похож на ярого быка, готового ринуться в бой. Умудрённый жизнью Николай Мистик тронул его за руку.
