Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)
Чувствовало-ли любящее сердце тетушки, или только инстинктивно подозрѣвало, что рано или поздно любимца ея постигнетъ тяжкое горе? Она не приняла Кети, какъ родственницу, вернувшуюся на родину изъ чужихъ странъ, но какъ младшую свояченицу Брука, и потому не считала нужнымъ назвать себя ея теткою. Этотъ пріемъ доказывалъ, что сношенія ея съ виллою не были дружескими, и какъ бы желая подтвердить это, она сказала, указывая на пустой простѣнокъ.
– Я не совсѣмъ окончила устройство этой комнаты, здѣсь не достаетъ еще портрета его невѣсты и фотографіи его матери, моей покойной сестры.
Кромѣ этого все было въ порядкѣ въ этой уютной комнатѣ. Докторъ, ожидаемый сегодня съ вечернимъ поѣздомъ и не подозрѣваетъ, что тетушка поспѣла уже перебраться изъ города. Она желала избавить его отъ хлопотъ переѣздки и была очень благодарна совѣтнику, что онъ не препятствовалъ ей къ поспѣшному переселенію въ новое помѣщеніе.
Наконецъ убѣдившись, что все лежитъ на своемъ мѣстѣ, тетушка Діаконусъ тихо, какъ бы боясь кого нибудь обезпокоить, прошлась по комнатѣ, подошла къ стѣнному шкафику и вынула изъ него тарелку съ домашнимъ печеніемъ; которую протянула къ молодой дѣвушкѣ.
– Попробуйте, они совсѣмъ свѣжи, я испекла ихъ сегодня, не смотря на хлопоты при переѣздѣ. Докторъ любитъ это печенье и всегда кормитъ ими своихъ маленькихъ паціентовъ. Вина я не могу вамъ предложить; тѣ нѣсколько бутылокъ, которыя мы имѣемъ оставлены въ городѣ для трудно больныхъ.
Кети невольно подумала о цѣнныхъ бумагахъ въ своемъ денежномъ шкафу, неутомимо работавшихъ, что бы привлекать еще новыя груды золота, о своей своевольной, капризной сестрѣ и о богатомъ винномъ погребѣ въ башнѣ – какой это былъ рѣзкій контрастъ съ этимъ само отверженіемъ! Все здѣсь напоминало ей ея родину въ Дрезденѣ. Сердцѣ ея сильно билось; забывшись, она начала разсказывать о своей пріемной матери, такъ много трудившейся для общественной пользы, о ея хорошемъ вліяніи на всѣхъ окружающихъ и о ея прилежаніи – всего этого она тоже требовала и отъ своей пріемной дочери.
– Какъ-же смотритъ президентша на подобную систему воспитанія? – спросила тетушка, слегка улыбаясь, между тѣмъ какъ глаза ея съ нѣмымъ восторгомъ смотрѣли на цвѣтущую дѣвушку.
– Это меня мало интересуетъ, – отвѣчала Кети пожимая плечами, – но мнѣ кажется, что мои движенія кажутся ей слишкомъ быстрыми, мой голосъ слишкомъ рѣзокъ и звонокъ, сложеніе не такъ нѣжно, а лицо слишкомъ красно. Богъ знаетъ, какихъ еще недостатковъ она не найдетъ во мнѣ! Это портретъ вашей сестры? – спросила она вдругъ, указывая на картину, изображавшую красивую женщину.
Пожилая дама утвердительно кивнула головою.
– Я до тѣхъ поръ не буду покойна, пока не повѣшу его на свое мѣсто; рамка не совсѣмъ прочна, боюсь чтобъ не развалилась, – сказала она, – я часто страдаю головокруженіемъ и потому не хочу станавиться на лѣстницу. Нѣсколько дней тому назадъ я отпустила служанку, и теперь должна ждать, пока не придетъ другая, что-бъ развѣсить остальныя картины и зановѣси.
При этихъ словахъ Кети подошла къ столу, положила на него свой зонтикъ и воткнула свой весенній букетикъ въ хорошенькій стаканчикъ, стоявшій среди письменныхъ принадлежностей, затѣмъ она ловко отодвинула письменный столъ, встала на стулъ, взяла съ окна приготовленные молотокъ и гвозди и спросила:
– Вы позволите?
Съ благодарною улыбкою принесла тетушка портретъ и минуту спустя онъ красовался уже на стѣнѣ. Кети невольно отшатнулась, когда пожилая дама подала ей также и фотографію Флоры. Она должна была собственноручно повѣсить передъ нимъ портетъ коварной невѣсты, которая не замедлитъ въ скоромъ времени потребовать его обратно, равно какъ и кольцо, которое онъ носилъ на своемъ пальцѣ. Какое непріятное чувство!
– Какъ она прекрасна, – сказала тетушка, глядя на изображеніе Флоры, – правда, что я мало ее знаю, она рѣдко навѣщаетъ меня, впрочемъ я не могу и требовать, что-бъ она часто скучала у меня, но все таки я очень люблю ее, потому что она его любитъ и составитъ его счастіе.
Такое фальшивое понятіе! Кети сознавала теперь, что поступила слишкомъ необдуманно; ей не слѣдовало приходить сюда послѣ всего, слышаннаго ею въ башнѣ. По настоящему она должна была бы вырвать портретъ Флоры изъ рукъ доброй тетушки и разсказать ей всю истинну; а между тѣмъ Кети не смѣла произнести ни одного слова. Сильнымъ ударомъ молотка, она вбила въ стѣну гвоздь, поспѣшно повѣсила картину и соскочила со стула. Какъ прекрасный, злой демонъ улыбалось лицо ея сестры и смотрѣло со стѣны на письменный столъ.
Кети нетерпѣливымъ движеніемъ взяла зонтикъ и собиралась уходить, какъ увидала сквозь широкорастворенную дверь кравать тетушки Діаконусъ съ приставленной къ ней лѣстницею.
– Хорошо, что я вспомнила, простите за мою вѣтренность, – сказала она входя въ спальню, потомъ взяла съ кровати пестрыя зановѣси и взошла на лѣстницу. Съ неимовѣрною торопливостью стала она нанизывать мѣдныя кольца на желѣзный прутъ, между тѣмъ какъ добрая хозяйка приготовляла стаканъ лимонада для своей юной помощницы.
Въ это время Кети увидала какъ мимо оконъ прошелъ стройный, высокій мужчина. Она конечно узнала его и испугалась, но прежде чѣмъ молодая дѣвушка успѣла подумать остаться-ли ей на мѣстѣ, или уйти, онъ уже переступилъ порогъ дома и отворилъ дверь тетушкиной комнаты.
Пожилая дама обернулась и воскрикнула радостнымъ голосомъ: – Боже мой, Лео – ты уже пріѣхалъ! – съ этими словами она обвила руками шею молодаго человѣка и забыла все ее окружавшее. Стаканъ лимонада стоялъ тоже забытымъ на столѣ, а молодая помощница старалась по возможности незамѣтно спрятаться за зановѣскою, что-бы своимъ присутствіемъ не мѣшать радостной встрѣчѣ.
Она видѣла, какъ молодой докторъ почтительно наклонился къ своей попечительницѣ, какъ онъ ласково притянулъ ее къ себѣ и поцѣловалъ ея руку. Затѣмъ онъ съ любопытствомъ осмотрѣлъ комнату.
– Ну, Лео, что скажешь ты, что я такъ самовластно, не спрося тебя переѣхала и уже устроилась, – спросила тетушка, замѣтивъ его взглядъ?
– По настоящему мнѣ слѣдовало-бы сдѣлать тебѣ маленькій выговоръ. Ты слишкомъ много хлопотала съ переѣздомъ и утомила себя, впрочемъ у тебя все таки довольно свѣжій видъ.
– А про тебя этого сказать нельзя, – замѣтила заботливая тетя, – Ты сегодня блѣднѣе обыкновеннаго и я вижу, что тебя вѣрно безпокоятъ какія нибудь мрачныя мысли. Можетъ быть ты имѣлъ непріятности во время поѣздки?
– Нетъ, тетя! – сказалъ онъ спокойнымъ голосомъ, – какъ мнѣ нравится эта комната, не смотря на старыя, почернѣвшія обои, здѣсь дышется свободно и легко, вотъ причина почему я съ радостью вхожу въ нашъ мирный уголокъ съ скромною обстановкою и милою хозяйкою. Я буду часто приходить сюда.
– Да, до поры до времени, къ Троицѣ будетъ твоя свадьба.
– На второй день Троицы, – сказалъ онъ твердымъ и холоднымъ тономъ.
Кети почувствовала лихорадочную дрожь, она смирно сидѣла и ждала, когда докторъ пройдетъ въ кабинетъ, что-бы незамѣтно удалиться.
Она внутренно сильно возмущалась противъ этого невольнаго подслушиванія. Но на ея несчастіе, вмѣсто того что-бы уйдти, Брукъ остановился у стола и взялъ съ него письмо, валявшееся между всѣми другими бумагами.
Тетушка сдѣлала нетерпѣливое движеніе, какъ-бы желая помѣшать ему прочесть его.
– Боже мой, – сказала она краснѣя, – я окончательно теряю память. Письмо это нѣсколько часовъ тому назадъ было привезено изъ города; оно отъ купца Ленца. Я не хотѣла, что-бъ оно сегодня попало въ твои руки, а между тѣмъ забыла его спрятать. Мнѣ кажется въ немъ заключается твой гонорарій – въ такое необыкновенное время, – я боюсь, Лео.
Докторъ разорвалъ конвертъ, прочелъ коротенькое письмо и сказалъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ:
– Да, и онъ также отказываетъ мнѣ, – развѣ это тебя огорчаетъ, тетя?
– Нисколько, другъ мой, если только ты самъ не принимаешь къ сердцу неблагодарность этихъ глупыхъ людей. Я непоколѣбимо вѣрю въ твое искуство и въ твою счастливую звѣзду. Не смотря на всѣ интриги и преграды, я знаю, что ты проложешь себѣ дорогу. Посмотри, вонъ твой кабинетъ, здѣсь никто не будетъ мѣшать тебѣ серьезно предоваться занятіямъ. Я съ радостью думаю о томъ времени, когда мы будемъ жить здѣсь вмѣстѣ!
– Да, тетя, но я не потерплю долѣе, что-бы ты подвергалась лишеніямъ, какъ въ послѣднія мѣсяцы моей практики и цѣлые дни проводила на холодномъ каменномъ полу кухни. Завтра-же возьми обратно нашу старую кухарку; средствъ на это хватитъ, – сказалъ онъ, вынимая изъ кармана туго набитый кошелекъ и высыпая на столъ блестящія червонцы.
Пожилая дама съ нѣмымъ восторгомъ всплеснула руками и посмотрѣла на золото, разсыпанное на ея простенькой скатерти.
– Все это золото составляетъ плату за одно леченіе, – сказалъ онъ съ самодовольною улыбкою, – тяжелое время миновало, – добавилъ онъ, переступая порогъ угловой комнаты.
