Михаил Волконский - Жанна де Ламотт
– Это – вы, хозяин?.. Простите, я не узнал вашего стука.
И моментально послышался лязг отодвинувшегося запора, и дверь распахнулась.
Слуга, такой же старый, как и тот, которого он называл хозяином, с поклоном пропустил его и сейчас же запер за ним дверь опять на засов.
Белый прошел мимо, не обратив на него внимания и не спросив ничего, направился в комнату, где ему почтительно поднялся навстречу, видимо, давно ожидавший его Борянский.
– Пройдем сюда! – сказал Белый, не здороваясь с ним, так, точно только что, выйдя из этой комнаты, он оставил тут Борянского.
Он провел его в следующую, смежную с первой, комнату, убранную так же просто, как и первая.
Однако в этой второй комнате было больше вещей. Тут стоял стол с чернильницей и бумагой и двумя толстыми книгами в кожаных переплетах, старинное кресло с высокой спинкой, два стула, и целая стена была занята книгами, баночками, флаконами и пузырьками с надписями и без надписей, наполненных различными жидкостями и порошками.
Войдя в эту комнату, старик сел, сложил руки и поглядел на Борянского. Он не предложил ему сесть, и тот стоял перед ним, как будто чувствуя себя не совсем ловко, но тем не менее волей-неволей мирясь с этим.
– Ну, что ж, ты свел знакомство с Орестом Беспаловым, как я приказал тебе? – спросил старик, строго взглянув на Борянского.
– Я возился с ним три дня! – недовольным голосом проворчал тот.
– Даже целых три дня! – усмехнулся Белый.
– Не расставаясь!.. – подтвердил Борянский. – Я зазвал его к себе и поил коньяком!.. Лучшее знакомство с этим субъектом нельзя было сделать…
– Ух, жарко! – вздохнул Белый. – Я шел сейчас пешком и наглотался пыли!.. Дай мне стакан лимонада, который должен стоять в графине, вон там на окне.
Белый сказал это Борянскому точно отдал приказ лакею, и тот, хотя и поморщился, но все-таки пошел за лимонадом, принес полный стакан и подал старику.
Тот отпил глоток, остановился, потом отпил еще почти до половины стакана и, поставив его на стол перед собой, сказал:
– Странно! У этого лимонада какой-то странный привкус, горький!
– Вероятно, вас рассердили чем-нибудь! – сейчас же заметил Борянский. – И это желчь сказывается!
Старик пристально посмотрел на него.
– Да, очевидно, это желчь сказывается! – повторил он и, показав Борянскому на стул у стола перед собой, добавил: садись! Я хочу поговорить с тобой! Ты давно знаком с химией?
Борянский, отрицательно покачав головой, ответил:
– Нет, понятия не имею.
– И ничего не слыхал о ней?
– Нет.
– Так что ты не знаешь, что означает формула C26H36O2?
Спрашивая это, старик так внимательно вглядывался в Борянского, как будто не только хотел проникнуть, но и проникал в самые его мысли.
– Это для меня полная тарабарщина! – ответил, видимо совершенно искренне, Борянский, который вдруг стал гораздо развязнее, чем прежде.
Он не только сел, но и закинул ногу на ногу и, свободно положив руку на стол, барабанил по нему пальцами.
– Ну, а с историей?.. С нею ты, верно, знаком, хотя б немного? – продолжал допрос Белый.
– По истории я об Александре Филипповиче Македонском слышал! – не задумываясь, сообщил Борянский.
– Чудесно! – одобрил старик. – И главное – совершенно справедливо: отца Александра Македонского действительно звали Филиппом, а потому он по батюшке будет Филиппович. Ты, небось, и Плутарха читал?
– Нет, говоря откровенно, – сознался Борянский, – я таких книг не читаю!.. Некогда, знаете, да и голова не тем занята!
– Словом, выходит, что и по истории ты тоже не силен. Ну а хочешь, я сообщу тебе сведение, которое и не всякому ученому академику известно. Знаешь ли ты, то есть, знают ли официальные ученые, которые сидят в академии, что знаменитая в Италии фамилия Борджиа происходит из Африки, от арабского племени? А в Африке до сих пор недалеко от Туниса существует целое племя арабов, которые называются Борджиа, что по-арабски значит – укрепление. Это племя славится между прочим тем, что знакомо с тайнами многих растений и знает действие их соков, Ну, так вот один араб из этого племени Борджиа попал в Испанию и, приняв там католичество, стал основателем рода Борджиа, а его потомки впоследствии прославили себя тем, что достаточно гнусно вели себя в Италии. Один папа Александр Борджиа чего стоит! Официальная история говорит только, что Борджиа происходят из Испании, и умалчивает о том, что в Испании-то они родились от крещеного араба. Но, как наследие африканского племени, у Борджиа в семье сохранились удивительные яды, тайна которых переходила по преданию из поколения в поколение. Знание родоначальника-араба сказалось на потомстве. Вот откуда происхождение таинственных ядов, известных в семье Борджиа в Италии, и вот те краткие сведения, которые я хотел тебе сообщить по истории. Не правда ли, очень интересно?
– Да, я слушаю с большим удовольствием, – согласился Борянский с очень серьезным видом.
– А теперь, – продолжал старик, – я могу тебе сообщить кое-что и по химии. Дело в том, что ничего на свете нет тайного, не ставшего в конце концов явным. Так, страшная аква тофана фамилии Борджиа была исследована и перестала быть секретом для людей, которые интересовались этим. Основанием этой аквы, нескольких капель которой достаточно, чтобы у человека почти сейчас же возникли судороги и немедленная смерть, и против которой нет противоядия, служит алкалоид бруцин, входящий в состав многих растений вида стрихнос вместе со стрихнином, а также в бруцеа аптидизентерика; в кореньях он соединен с дубильной кислотой; его извлекают при помощи алкоголя. Бруцин получается в кристаллах, в виде четырехгранных призм: восемьсот пятьдесят частей холодной воды растворяют только одну часть бруцина. – Старик встал, подошел к полке, взял там один из пузырьков, вернулся к столу и снова сел в кресло и продолжил: – В алкоголе бруцин растворяется легко, и вот растворенный в алкоголе, он и является аква тофана, которая, будучи подмешена к любому напитку, вызовет неминуемую смерть.
Он взял стакан с лимонадом и выпил почти все, что там было, оставив немного на самом донышке.
Борянский с удивлением смотрел на него.
А Белый, между тем, спокойно продолжал:
– Отличить подмесь бруцина довольно легко. Он горек на вкус, как этот лимонад, и затем, если в напиток, отравленный аква тофана, влить немного фиалкового сиропа, то напиток окрасится в зеленый цвет. Смотри!
Старик взял стакан с остатками лимонада и влил туда почти половину пузырька, взяв его с полки.
На дне стакана сейчас же образовалась муть; она приняла синеватый оттенок, потом стала опаловой, а затем – ярко-зеленой, как изумруд. Окрасившись в зеленый цвет, содержимое стакана уже не изменилось больше.
– В этом пузырьке у меня, – пояснил Белый, – был фиалковый сироп; отсюда ясно, что лимонад был отравлен бруцином, – и, как учитель, блестяще решивший в назидание ученику математическую задачу, Белый взглянул на Борянского и поставил стакан.
Борянский, бледный и взволнованный, глядел на него.
– Если ты не знал всего этого, – снова заговорил старик, – то ты – плохой химик, хотя это тебе не мешает пользоваться услугами этой науки, в готовом, правда, виде. Ты и не подозревал, очевидно, что яд, который ты накапал мне в стакан с лимонадом и – надо отдать тебе справедливость, ловко сделал это – знаменитая аква тофана фамилии Борджиа по истории, а по химии – простой раствор бруцина, или, может быть, ты будешь отрицать, что имел желание отравить меня и ловко воспользовался случаем?
Борянский криво усмехнулся одними губами и, нагло посмотрев на старика, произнес:
– Нет, отрицать я не стану; я отравил твой лимонад, потому что никто в жизни не унижал меня так, как посмел меня унизить ты. Что ж, из-за того что ты каким-то дьявольским способом узнал, что было седьмого мая семь лет назад, я должен, по-твоему, вечно быть в зависимости от тебя?.. служить тебе, надевать нелепые кокарды и исполнять твои нелепые приказания, вроде того знакомства с этим пьянчугой?.. Разве я не понимаю, что ты заставил меня возиться с пьяным Беспаловым только ради того, чтобы испытать мое послушание?.. Ну так я и выказал это послушание, но терпеть тебя я больше не могу и не буду!.. Ты говорил, этот яд называется аква тофана? До его названия мне нет дела, но я знаю, что действует он без промаха!.. Ты спокойно со мной разговариваешь и показываешь свои эксперименты, уверенный, что тебе известны противоядия или вообще что-то такое, что спасет тебя, но это – яд испытанный и, после того как ты его принял, времени прошло уже столько, что ты и крикнуть не успеешь, как с тобой начнутся судороги и ты повалишься мертвым. Я со своей стороны уверен в этом так, что не боюсь тебе открыто об этом говорить: ведь твои минуты сочтены!
Старик в это время продолжал совершенно спокойно смотреть на Борянского со своею неизменною улыбкою.
