Александр Майборода - Гостомысл
Девятко придержал руку, обернулся и окинул гребцов злобным взглядом:
— Кто сказал?
Гребцы молчали: лица потные, злые.
«Такие могут и за борт уронить... хорошо хоть на носу сидит десяток мечников», — отметил Девятко и подумал, что и мечники тоже, наверно, не любят его.
Ничего не сказав, Девятко прошел на корму.
Здесь его ожидала новая обида: кормчий сделал вид, что не заметил его, и смотрел вдаль по ходу ладьи чересчур внимательно.
Девятко показалось, что к его губам прилипла едкая усмешка.
— Ветер, говоришь, сильный? — со злостью проговорил Девятко кормчему.
— Ветер, — сказал кормчий, снова не взглянув на боярина, и улыбаться не перестал.
Девятко плюнул за борт, плевок ветер ударил о волну.
— Ты чего лыбишься? — зло спросил он кормчего.
— Так это у меня рот такой, — насмешливо сказал кормчий, не отводя взгляда от воды.
Девятко подумал, что кормчий ведет себя слишком дерзко и следовало бы дать ему по морде.
Рука у боярина зачесалась, но он вовремя остановился, — кормчий и гребцы люди свободные, могут дать сдачи.
Девятко покосился на мечников, те дремали, прикрыв глаза.
«Притворяются», — подумал Девятко.
— Куда правим? — спросил Девятко кормчего.
— Известно куда — туда, куда и велено, — сказал кормчий.
«Нет, надо дать ему по морде», — подумал Девятко.
— До Невы далеко? — спросил он.
Кормчий наконец-то перевел взгляд на боярина. Взгляд дерзкий.
Секунду глядел на боярина, затем отвернулся и показал рукой в сторону горизонта:
— Смотри, боярин, видишь — прибрежный камыш показался. Там и Нева.
Девятко взглянул по направлению его руки, но ничего, кроме темной полосы на горизонте, не увидел.
— Сколько еще идти? — спросил Девятко.
— С час, не больше, — ответил кормчий.
— Нам надо вернуться до обеда, — сказал Девятко.
— Надо дать отдохнуть гребцам, — сказал кормчий.
— Зачем? — спросил Девятко, искренне недоумевая, зачем гребцам отдых.
— Затем, что обратно нам придется идти против ветра, — сказал кормчий.
— Ну и что?
— Волна крутая, придется идти на веслах, — сказал кормчий.
Девятко взглянул на воду. Волна стала еще круче.
— Буря, что ли, будет? — спросил он.
— Нет, но встречная волна будет сильно тормозить ход. До обеда не успеем.
— Будут грести, как следует, — успеем, — сказал Девятко.
Оба замолчали.
Через минуту кормчий снова сказал:
— Однако, если разбойники нас увидят и погонятся за нами, то с уставшими гребцами нам не уйти.
Девятко еще минуту думал, потом проговорил:
— Ладно, пусть гребцы отдыхают.
Кормчий дал команду гребцам отдыхать. Весла втянули в струг, и гребцы обессилено упали на лавки.
Через час, как и обещал кормчий, струг подплыл к камышам. У берега ветер оказался еще сильнее, и камыш играл волной.
— А где вход в Неву? — спросил кормчего Девятко.
— Недалеко. Подойдем к нему под камышами, — сказал кормчий.
— Мудришь, — недовольно сказал Девятко.
— У входа могут стоять разбойничьи струги, — сказал кормчий.
— Да? — почуял холодок под ложечкой Девятко.
— Да. Поэтому лучше было бы пристать в камышах к берегу, пройти по берегу к Неве и посмотреть, что там делается, — предложил кормчий.
— На это много времени уйдет, — сказал Девятко.
— И что делать? — спросил кормчий.
— Пройдем мимо входа на скорости. Если там есть разбойники, то они не догонят нас, — сказал Девятко.
— Так мы ничего не увидим, — сказал кормчий.
— Увидим, — сказал Девятко.
— Но... — попытался возразить кормчий, но Девятко оборвал его.
— Молчи и делай, как я говорю.
— Как скажешь, боярин, — проговорил кормчий, и в его глазах мелькнуло сомнение.
Он переложил руль. Ветер дунул в бок струга, и тот начал клониться. Чтобы корабль не перевернулся или не зачерпнул бортом воду, парус опустили, а так как корабль потерял скорость, гребцов снова посадили на весла.
Вход в Неву открылся неожиданно. Не сбавляя скорости, струг прошел поперек протоки и снова скрылся за камышами. Теперь с северной стороны.
— Видел разбойников? — спросил кормчего Девятко.
— Их струги стоят на входе в протоку, — сказал кормчий.
— Я это видел, — сказал Девятко. — Сколько их было?
— Наверно, пять или шесть, — сказал кормчий.
— Я тоже насчитал пять штук, — сказал Девятко.
— Сом, говорил, что стругов у разбойников было больше. А мы другие струги не увидели, — сказал кормчий.
— Остальные, наверно, ушли в море. Да и какая разница, сколько их? Пять или десять. Это не имеет значения. У князя все равно больше сил, — сказал Девятко.
— Но лучше было бы пристать к берегу и пройти к лагерю разбойников. Мне показалось, что над ними датское знамя, — сказал кормчий.
— Дурак, — сказал Девятко.
— Я не дурак, — обиделся кормчий.
— Дурак. Разбойники уже заметили наш струг, и, наверно, начали искать нас. Я не хочу попасться в их руки, — сказал Девятко.
— И все же... — проговорил кормчий.
— Ты дерзок не по чину, — перебил его Девятко.
— Но...
— Поменьше болтай. Правь-ка отсюда, пока я не надавал тебе по морде. А я могу и повесить за непослушание, — пригрозил боярин.
— Твоя воля. Как скажешь боярин, — сказал кормчий и отвернулся.
Глава 10
Гостомысл проспал в пристройке на носу не меньше двух часов. Проснувшись, он увидел, что Ратиша сидит у двери комнаты. Глаза Ратиши были закрыты, но как только Гостомысл пошевелился, так сразу открыл глаза.
Гостомысл опустил ноги на пол. От тонкого дощатого потолка тянуло жаром. Огонь в очаге не горел.
— А где все? — спросил Гостомысл.
— Наверху, — сказал Ратиша.
— Девятко вернулся? — спросил Гостомысл.
— Нет пока, — сказал Ратиша.
— А мы далеко от Невы? — спросил Гостомысл.
— Уже близко. Ерш говорит — пару часов хода, — сказал Ратиша.
— А где повар? — спросил Гостомысл, чувствуя голод.
— Все обедают, — сказал Ратиша.
— Я тоже хочу есть, — сказал Гостомысл.
— Сейчас, — сказал Ратиша.
Ратиша вынул из шкафа горшок, миски и поставил все на стол.
— Ладью вроде меньше качает, — сказал Гостомысл.
— Князь приказал пока паруса убрать. Он хочет, прежде чем подойдет к Неве, встретить Девятко, — сказал Ратиша.
Гостомысл подсел к столу и спросил:
— Ты думаешь, Девятко найдет разбойников?
— Наверно, — сказал Ратиша.
Деревянной ложкой он наложил в миску княжича гречневой каши. От каши пошел вкусный запах.
Ратиша пододвинул миску ближе к Гостомыслу и спросил:
— Ты будешь серебряной ложкой?
— Нет. Деревянной буду. Как все, — сказал Гостомысл.
Ратиша подал княжичу деревянную ложку.
Гостомысл зачерпнул кашу и сказал:
— Каша с мясом.
— Князь велит кормить в походе кашей с мясом. Мясо силу придает, — сказал Ратиша и поинтересовался. — Молока тебе налить?
— Налей, — сказал Гостомысл.
Ратиша прошел опять к шкафу и принес кружки и флягу. Одну из кружек поставил перед княжичем и налил молока.
— В походе князь запрещает пить вино, — сказал Ратиша.
— Я вина не пью, — сказал Гостомысл.
— Скоро будешь, — сказал Ратиша.
— Может быть. Садись рядом, поешь, — сказал княжич.
Ратиша сел рядом, наложил в миску кашу и принялся торопливо есть. Заметив, что Гостомысл ест медленно, заметил:
— Надо как следует поесть. Ешь и ты княжич. Может случиться так, что сегодня больше не придется есть.
Гостомысл положил ложку на стол и пожаловался:
— Что-то в горле пересохло.
— Это от боязни. Попей молока, — сказал Ратиша.
— Какой еще такой боязни? — с обидой спросил Гостомысл.
— Ну, ты же первый раз идешь в поход, сказал Ратиша.
— И что же? Я не боюсь, — сказал Гостомысл.
— Ничего. Все боятся. Только не все показывают виду. Я тогда на ладье Медвежьей лапы со страху чуть не наложил в штаны, — сказал Ратиша.
— Я в штаны не наложу — я княжич, — сказал гордо Гостомысл.
— Все равно тебе будет страшно, — сказал Ратиша.
— Не пугай меня, — сказал Гостомысл.
— И не думаю. Лучше знать, что тебя может ожидать, — сказал Ратиша.
Гостомысл взял кружку с молоком и почти всю ее опустошил. Отдышавшись и вытерев губы, сказал:
— Судьба человека зависит от богов, а человеку неведомы их замыслы.
В миске Ратиши закончилась каша, он допил молоко и проговорил:
— Ну да: боги правят людьми. Но люди вольны поступать по своему разумению. Так что, чтобы не было страшно, я взял вина. Перед сражением выпьем немного. Вино снимет страх.
— Ладно. Пошли наверх. Надо узнать, что там делается, — сказал Гостомысл.
