Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

— Не бойся, дорогая, они не войдут сюда. Если толпа двинется на штурм дома, я прикажу стрелять. Не возражаете, граф Серпьери?

— Нисколько, особенно, если мишенью окажется Пино. А пока не найдется ли у вас какой-нибудь одежды попроще? Форма мне уже ни к чему. Хочу смешаться с толпой, понять, что происходит.

— Хорошая мысль, — согласился Марио. — Попросим у одного из наших слуг одолжить вам свою одежду, а Джованни добудет пару фальшивых усов. Так будет спокойнее — вас никто не узнает.

Серпьери поднялся и протянул руку Марио:

— Спасибо, генерал, спасибо от всего сердца. Вы настоящий вождь, никогда не теряете спокойствия.

— Просто у меня есть небольшой опыт, — усмехнулся Марио. — Некоторое время пришлось иметь дело с разбойниками и каторжниками. Меня не пугает кучка миланцев, подстрекаемых горячими головами вроде Конфалоньери. Единственное, чего он добьется, — ускорит прибытие австрийской армии, которая разместится тут и уже больше не уйдет. Итальянского королевства больше нет.

— Да, — согласилась Арианна. — Народ встретит австрийцев с облегчением. После русской кампании, в которой погибло двадцать пять тысяч наших молодых мужчин, и потери еще двадцати тысяч в Испании народ вспоминает времена Марии Терезии как благоденствие.

Никого не душили налогами, и сыновья наши не умирали на чужбине… Сейчас в Милане не осталось семьи, в которой никто не погиб в сражениях. Именно бесконечные войны и погубили Наполеона.

Серпьери удалился, качая головой.

— Что же нам делать? — спросила Арианна, едва граф закрыл за собой дверь.

— Попробуем вернуться в Апулию. Отправимся тем же путем, каким прибыли сюда. Он самый безопасный.

— Я тоже поеду с вами, — заявил Марко, вставая.

— Нет, ты вернешься в колледж. И останешься там, пока волнения не утихнут. Только там ты будешь в надежном укрытии.

— Я мог бы остаться в Милане, если не хотите взять меня с собой. Мне интересно посмотреть, что здесь произойдет.

— Ни за что на свете! — воскликнула Арианна. — Немедленно отправляйся в Швейцарию. У тебя есть письмо о том, что ты там учишься, это позволит беспрепятственно покинуть город. Неужели ты забыл, что твоего отца убили повстанцы? Он тоже предпочел остаться в Милане. Считал, что не может бежать, потому что его здесь держали дела…

— Почему я не могу поступить, как мой отец? — настаивал Марко.

— Не возражай, — сказала Арианна. — Мне достаточно и одной потери по вине Наполеона… А тебе необходимо закончить учебу. На следующей неделе ты все равно должен был вернуться в колледж. Теперь ты уедешь на несколько дней раньше.

— Но почему я не могу поехать с вами?

— Потому что твоя мама права, тебе надо закончить учебу, — вмешался Марио. — А потом можешь приехать к нам хоть навсегда. Мы пока поживем некоторое время в Апулии. Когда политическая обстановка изменится, мы сможем путешествовать по всей Европе. Особенно важно это для тебя, ты должен знакомиться с разными городами, с красивыми девушками. Знал бы ты, как великолепны бывают шведки, а француженки так просто прелесть! Поцелуй маму и начинай собирать вещи. Отправишься завтра, первым же дилижансом. С тобой поедут наставник и двое охранников.

Смирившись, Марко обнял мать со словами:

— Хорошо, мама, я сделаю, как вы хотите, только не сердитесь.

— Я хочу, чтобы ты остался жив, сын мой. А войной предоставь заниматься дуракам.

20 апреля 1814 года Арианна сидела в своей гостиной, у окна, выходившего в сад, и с тревогой прислушивалась к шуму, доносившемуся от здания сената. День выдался мрачный — с самого утра низкие, тяжелые тучи нависли над городом, хлестал ливень, но разъяренные толпы словно не замечали непогоды.

Арианне казалось, что весь город вновь охвачен каким-то безумием. Она вспоминала, как при поддержке народа из Италии были изгнаны австрийские войска. Многие аристократы, поддерживавшие короля, были тогда убиты. Бунтовщики умертвили и ее Джулио. Еще не все тела были захоронены, а на улицах и площадях Милана уже праздновали победу, люди плясали от радости.

Много ли времени миновало с тех пор, как толпа восторженно приветствовала наполеоновскую армию и сторонников Бонапарта? Теперь эти же люди хотели свергнуть вице-короля Евгения Богар-не и его сенаторов, которых они презрительно называли «расшитые фраки».

А Серпьери все еще мечтал о единой Италии! Об Итальянском королевстве! Страна оказалась на грани экономического краха.

Независимость Итальянского королевства висела на волоске, а толпа требовала новых жертв, чтобы немедленно, прямо здесь же, на улице, свести счеты с «расшитыми фраками». Будто бы вновь пролитая кровь могла хоть как-то искупить все перенесенные лишения и страдания военных лет. На вой ослепленной яростью толпы наверняка отзовется какой-нибудь новый авантюрист, который встанет во главе бунтовщиков, но лишь затем, чтобы опять ввергнуть людей в рабство.

В дверь постучали.

— Войдите, — грустно отозвалась она.

На пороге появился Серпьери.

— Как вы находите мой костюм? — поинтересовался он, оглядывая брюки, доходившие ему до середины голени.

— Ну что, не так уж и плохо… Надеюсь, этот наряд защитит вас от нападения уличных хулиганов.

— В критическую минуту приходится идти в рукопашную, — пожал плечами Серпьери. — В том, что сейчас творится на улицах, виноват не народ, а кучка проходимцев, которые из кожи вон лезут, чтобы стать вождями толпы.

— По-вашему, Серпьери, народ никогда ни в чем не виноват. О, эти простые несчастные люди, которым не хватает умных руководителей… А мне хотелось бы, чтобы они наконец научились думать своей головой.

— Увы, дорогая, это случится еще не скоро, — отозвался Марио, входя в комнату. — Простолюдины невежественны и не в состоянии понять смысл происходящего. Потому-то они и прибегают к насилию, что не знают иного выхода для своих эмоций.

— Эта склонность к насилию и войне кажется мне противоестественной, как помрачение разума.

— Ты права, моя дорогая, — Марио обнял ее, успокаивая. — Война — это и впрямь помрачение разума. Но люди осознают это лишь после того, как прольются реки крови. Только тогда они могут ужаснуться тому, что натворили. Как раз поэтому после каждой войны народ приветствует и славит новых вождей. Он хочет позабыть страшное прошлое.

— Я тоже выскажу свое мнение о войне, — заговорил Серпьери. — Тысячи безумцев убивают тысячи точно таких же, как они, людей. Они режут горло себе подобным и позволяют перерезать горло себе самим, хотя не осознают, ради чего устроена вся эта бойня. Люди, как бараны, идут на смерть, повинуясь воле тех, кого они сами назвали своим королем или императором.

— О, прошу вас, хватит! — воскликнула Арианна с глазами, полными слез.

— Да, пожалуй, хватит, вы правы. Я не могу больше прятаться здесь, Переоденусь и пойду посмотреть, кого там хотят зарезать животные, что зовутся моими согражданами.

— Я тоже переоденусь и пойду с вами, — сказал Марио. — Я не могу отпустить вас одного.

— Тогда и я пойду, — тотчас вмешалась Арианна. — Я тоже возьму платье у служанки.

— Но, сокровище мое, это же опасно. Останься тут, в укрытии, с нашими детьми.

— Нет, Марио, не пытайся убедить меня. Дети в безопасности в нашем доме, а вы — нет. Я не смогу сидеть взаперти и тревожиться в ожидании, вернетесь вы домой или нет.

— Ладно. Сдаюсь. В таком случае возьмем с собой телохранителей. Они тоже переоденутся простолюдинами. Отправимся пешком. Распорядитесь, пожалуйста, Серпьери, пока мы переоденемся.

Арианна, Марио и Серпьери в сопровождении четырех телохранителей двинулись к театру «Ла Скала». Дождь лил не переставая. Однако он не мог разогнать группки людей, стоявших на площади там и тут. Арианна и ее спутники укрылись под портиком театра, делая вид, будто тоже что-то обсуждают, как и все на площади. Тем временем они прислушивались и наблюдали. Их внимание привлекла большая группа мужчин и женщин, которая с криками «Смерть! Смерть Прине!» устремилась к площади Сан-Феделе. Переглянувшись, Марио, Арианна и Серпьери поспешили вслед за разъяренной толпой к дому Прины.