В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор
Он поклонился и поехал дальше, размышляя и радуясь тому, насколько он сможет разбогатеть. Королевская служба, помимо значимости, давала иногда, вот такие варианты к небольшому заработку. Но, сегодняшний клиент мог разом принести виконту до пятисот ливров барыша…
Странная компания разбрелась по разным сторонам. Рыцарь, его оруженосец и двое немых слуг уехали в дом виконта, приняв предложение молодого Шарля. Монахи, получив подорожную бумагу и охрану из пяти конных сержантов, уехали в Дургэм. Мало, кто заметил, как седой рыцарь со шрамом на лице незаметно шепнул одному из монахов:
– Связь, как и договорились. Каждый второй четверг месяца возле колодца на рыночной площади Лондона после утренней молитвы…
– Я помню, мессир Годфруа… – ответил монах среднего роста, который, видимо, был командиром группы, переодетой монахами. – А вы, мессир?..
– Я буду отдыхать. Встречусь с графом Андре, повидаюсь с королем, то да сё…
Монах кивнул и переспросил:
– Во всех пяти портах намерены снимать дома?..
– Поначалу. Потом, когда уточню порт отплытия персон, откажусь от ненужных домов. А вы, если не секрет?..
– Отвезем «липу» епископу Дургэма, потом, попробуем пристроить одного из наших людей на королевское судно…
– А второго?..
– Второй, Бог даст, станет служить в придворной часовне короля Генриха. Если Господь нам позволит…
Так, сам того не понимая, виконт де Жиффар стал помогать в реализации тайной операции «Море», которая началась только что…
Прошло три месяца. Годфруа вручил малозначащее письмо королю Генриху, стал частенько бывать при английском дворе, участвовал в королевских охотах и прочих увеселениях, изображая скучающего и разочарованного франкского рыцаря. Он навестил графа Андре де Йорка, где, действительно, отдохнул душой, так как мог не опасаться быть самим собой в обществе честного и порядочного рыцаря, с которым его столкнула судьба более десяти лет назад.
И вот, когда он уже почти позабыл об остальных участниках его группы, оруженосец привел двух монахов, которых он выходил ожидать к колодцу на базарной площади каждый второй четверг месяца…
Годфруа сидел на скамье в небольшом саду, который примыкал к тыльной стороне дома, снятого им два месяца назад в Лондоне. Помог ему, как вы уже догадались, виконт де Жиффар, который положил себе в карман сто пятьдесят ливров серебром, обманув, как он думал, незадачливого француза.
– Добрый день, мессир де Леви… – Годфруа услышал тихий и вкрадчивый голос старшего из монахов. Он оторвался от раздумий и посмотрел на прибывших агентов секретной королевской службы, переодетых монахами.
– И вам, ребята, не болеть. А где, этот ваш, третий. Все никак не вспомню его имя… – поинтересовался де Леви.
– И не надо вспоминать, мессир… – заметил один из монахов. – Я смотрю, у вас тут, прямо как дома…
– Да. Домик аккуратный, улочка тихая…
– У нас тоже есть новости, мессир…
– Вот как? – Удивился де Леви. – Расскажете, или?..
– Секрета тут большого нет. – Ответил монах, присаживаясь рядом на скамью. – Вы не возражаете, если я присяду?
Он не дождался ответа, сел на скамью, вдохнул упоительный весенний воздух, в котором витали ароматы цветущего сада, зажмурил глаза от удовольствия и произнес:
– Какая погода! Просто прелесть! Вы еще не слышали новость, мессир де Леви?..
– Какую новость?.. – не понял де Леви.
– Сын-бастард короля Генриха, граф Робер Глостерский, внезапно умер, отравившись сморчками или какими-то другими грибочками…. Такая, право, незадача!..
Годфруа удивленно посмотрел на монаха:
– А, прости, Робер, зачем вам понадобился? Он же бастард и исключен из числа наследников короны решением синода английской церкви…
– Так, на всякий случай… – невозмутимо ответил монах, словно разговор шел о засушенном для гербария листочке. – Папа может и передумать…
– Понятно… – вздохнул де Леви. – Так, значит, на всякий случай…
– Именно, мессир. От греха подальше. – Ответил, улыбнувшись, монах. Его улыбка больше смахивала на оскал змеи. – Кстати, наш третий человек уже служит штурвальным на королевском нефе…
– Да? – Удивился Годфруа, посмотрев на монаха. – Значит…
– Ровным счетом ничего, сеньор де Леви. – Перебил его монах. – Надо будет, позже, подготовить их к выходу в море. Это уже, пардон, ваша работа…
Годфруа скривился и спросил:
– Когда планируете?..
– К зиме… – ответил, подумав, монах. – Это самое удачное время. Шторма и всякая дребедень. Не дай Бог, если судно наскочит на прибрежные скалы…. Никто не спасется.
– А ваш человек?..
– Вы хотели сказать – наш человек… – поправил его монах, снова улыбнувшись своей жуткой улыбкой змеи.
– Да, да, наш… – поправился Годфруа.
– Он знает, на что идет, – спокойно ответил монах. – К тому же, я обещал ему находиться поблизости от места крушения на фелюге и подобрать его…
– И ты это сделаешь?.. – изумился де Леви.
– Что вы, мессир. – Снова улыбнулся монах. – Одно дело пообещать, а другое дело…
Он многозначительно поднял глаза к небу, давая понять, что исполнители вряд ли выживут. Оставлять ненужных и лишних свидетелей заведомая глупость. Годфруа ужаснулся спокойствию и выдержке этого человека, который, вот так, совершенно спокойно, мог решать и выбирать, кому жить, а кому нет.
– Просто удивительно, как вы можете, вот так, просто говорить о смерти людей… – сорвалось с губ де Леви.
Монах удивленно и с некоторым подозрением посмотрел на Годфруа:
– Вы должны понять меня, мессир, смерть – это такая же простая вещь, как восход солнца или цветение яблонь. Слишком много уделять ей внимания не стоит. Да! Чуть не забыл! Один из наших помощников устроился смотрителем в Тауэр…
– В Тауэр?.. – удивился де Леви. Он совершенно позабыл, что одним из слагаемых успеха этой операции служило состояние здоровья пленного графа Робера Куртгёза, которого держали пленником в башне Тауэра. – Нелегко, наверное, ему сидеть в каземате башни, которую построил его великий отец…
– Наверное… – рассеянным голосом ответил монах. – Он будет приятно удивлен и поражен, если наше дельце выгорит! К тому же, позднее, мы ему намекнем о том, что своим чудесным воцарением и освобождением граф Робер обязан королю Франции, который помнит о нем, любит его и верит в его порядочность. Тем более что его сын – Гильом Клитон, прекрасный рыцарь, который воспитывается при дворе Людовика. Он впитал с молоком любовь к Франции…
– Да-да. Все верно… – задумчиво ответил Годфруа, которого тяготила участь роли своеобразного «меча судьбы» английских королей. – Все верно…
– Конечно! – Засмеялся монах. – Надеюсь, мессир, вы не забыли о своей «работе»?
– Что?.. – прослушал де Леви.
Он поднял глаза и посмотрел на монаха. Тот с абсолютно равнодушным видом зевнул и ответил:
– Вы, надеюсь, не позабыли о том, что должны известить нас о времени и месте отплытия Генриха и его семейства в Нормандию?..
– Нет-нет, я помню… – отмахнулся Годфруа, встал и пошел в дом.
Монах задумчиво посмотрел ему вслед и, когда де Леви, вошел в дом, произнес:
– Да. Беда просто с нашими «благородными»…
– Сир! Приятные известия из-за моря! – Сугерий весело улыбнулся и поклонился королю, который с шумом вошел к нему в кабинет.
Людовик был возбужден, его глаза буквально метали молнии, пугая прислугу дворца, которая шарахалась по углам, пока королю шел к министру.
– Что? Повтори, я не расслышал… – ответил Людовик и плюхнулся в кресло, стоящее рядом со столом Сугерия. – Что-то голова кругом идет от всех новостей…
Сугерий угодливо склонил спину и незаметно улыбнулся. Он любил своего короля, который мог, вот так, близко к сердцу воспринимать различные новости, поступавшие из провинций.
