KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Ульрих Бехер - Охота на сурков

Ульрих Бехер - Охота на сурков

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ульрих Бехер, "Охота на сурков" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Хи-ихи-хи! — взвизгнула девушка, точно поросенок.

Вызывающие коралловые серьги; милый вздернутый носик; облик полная противоположность тому глубоко печальному облику Пины, который меня околдовал. Девица прошла, вихляя бедрами, по переходу, короткими пухлыми ножками протопала по ступенькам выхода, и ее пышный задик — его она ловко подчеркивала тем, что, сунув руки в карманы, натягивала лягушачье пальто — засиял на послеполуденном солнце.

В ближайшей аптеке я купил чернильно-синюю целлулоидную насадку от солнца на монокль.

Фуникулер недавно вновь открыли; я взял билет до Корвильи и сел в верхнее купе ярко-синего вагончика, в котором сидели редкие пассажиры. Пять минут до отправления; я вытащил из кармана вельветовой куртки смятую газету и начал читать. Но стоило застучать шагам по бетонированной платформе пустынного миниатюрного, словно вылизанного вокзала, и я машинально выглядывал в окно. Ведь если пассажир сядет в купе подо мной, мне с моего места его уже не увидеть.

НЕСКОЛЬКО СОТЕН УБИТЫХ В ГРАНОЛЬЕРСЕ БЛИЗ БАРСЕЛОНЫ…

Тяжелые шаги гулко протопали по бетонной лестнице. В мое купе ввалился пастух, к деревянной раме на его спине был привязан тяжелый узел. На шее, подобно фантастическому жабо, висели два огромных новехоньких деревянных колеса, какие пастухи в Альпах используют для формовки сыра. Он был в куртке василькового цвета, украшенной на груди краснобелой вышивкой. Жизнерадостные, точно у веселого чертяки, глазки черными точками поблескивали на медно-красном обветренном лице. Голова непокрытая, волосы темные, густые, в мелких колечках. Отскочивший от вокзального окна солнечный зайчик заиграл на золоченой серьге-пуговке в его левом ухе. Ловким движением он поставил свой груз на скамью, уселся напротив меня, вытащил короткую трубку, не закуривая, зажал ее зубами, расставил широко ноги в грубых башмаках, сложил жилистые руки на вышитой груди, улыбнулся мне довольной улыбкой, пробормотал:

— Тактак.

(Прозвучало это как «хрякхряк».)

Видимо, его бормотание не выражало ничего определенного. Резко прозвенел короткий вокзальный звонок.

— Хрякхряк, — повторил жизнерадостный пастух.

Второй звонок.

Торопливо шуршащие шаги по лестнице. Я выглянул из окна и успел в последнюю секунду увидеть ногу в белом гольфе, исчезнувшую в нижнем купе.

Лебедка затарахтела. Канат натянулся; вагончик пополз в гору, колеса с лязгом впивались в зубья рельсов.

— Хрякхряк.

После недолгого подъема вагончик сделал минутную остановку на промежуточной станции Кантарелла. Пастух вскинул поклажу на спину, я, не раздумывая, сошел вслед за ним по ступенькам маленького вокзала. Лебедка молчала. Сквозь топот увесистых шагов пастуха я расслышал за своей спиной другие, более легкие шаги. Звонок, лебедка заскрипела, вагончик качнулся и пополз в гору, в сторону Корвильи.

У выхода из вокзала пастух сложил сырные колеса, висевшие на его задубленной шее, закурил наконец свою трубочку и внимательно оглядел трех сошедших вместе с ним пассажиров.

Двух Белобрысых и меня.

Буркнул:

— Чао!

И зашагал, чуть наклонясь, пружиня шаг, вверх по тропе вдоль насыпи фуникулера.

Минуты поползли со скоростью замедленной съемки. Невдалеке — безлюдная горная терраса с горделиво расположившимся на ней санаторием «Кантарелла», продолговатым зданием, ряды окон и дверей которого накрепко заперты, «забаррикадированы» от мертвого сезона. Безлюдный вокзал маленькой станции гудел от монотонно прерывистого жужжанья. По зеленым лугам извивались вверх черные рельсы, а по ним карабкался вагончик, неутомимый, ярко-синий, как куртка пастуха. Он взбирался в гору, напрягая все силы, и уменьшался на глазах. Над нами нависла массивная вершина Черной горы, исполинский горб, покрытый скудной растительностью, вспыхивающий коричнево-черными бликами на сверхослепителном солнце.

Оба парня не двинулись с места. С подчеркнутой ленцой и, как показалось мне, с провокационной наглостью они остановились возле меня, скрестив руки на головках лыжных палок, якобы сосредоточенно разглядывая Черную гору.

И тут до нас донесся вскрик.

Ликующий тирольский перелив. Пастух был еще в пределах слышимости. Я подчеркнуто беззаботно замахал альпенштоком.

— Снова собрались поохотиться на сурков?

Пепельный, тот, что с вполне приятной, заурядной физиономией, выпрямился:

— Простите?

— Снова собрались, — любезно спросил я, — сделать моментальное фото? Но я не вижу штатива.

Пепельный обратился к своему сообщнику (возможно, надо было сказать — камраду, да если б это в точности знать), к Соломенному, тому, что с прыщевато-непропеченным лицом.

— Эй, Шорш, помнишь господина сурка-до-охотников-охочего из долины Розега?

Прыщавый молчал.

Шорш молчал. Убрал прядь волос со лба и тупо, но коварно (как мне показалось) ухмыльнулся. Едва заметно кивнул.

— Господа, — сказал я, с нарочитой живостью помахав пастуху альпенштоком (оба проследили за мной взглядом), — небольшая ошибка. Я не сурок-до-охотников-охочий, что, кстати говоря, было бы нелепицей… я охотник-на-охотников-до-сур-ковохочих. А это никак не нелепица. По крайней мере для меня. Я охочусь на охотников. Это ясно?

— Господин, — сказал Пепельный Соломенному, — охотится на охотников и утверждает, что это никак не нелепица. Он спрашивает нас… эй, Шорш! — Негромкий окрик, словно он хотел призвать к порядку приятеля, с тупой завороженностью глядевшего вверх на синюю куртку пастуха. — Ясно… ли… нам… это.

Соломенно-прыщавый вновь едва кивнул, и на губах его еще раз мелькнула тупая, но коварная и заносчивая, даже, пожалуй, зловещая, нет, злобная, нет, зловещая ухмылка.

— Нам это ясно, — объявил Пепельный. — Что же нам пожелать в таком случае господину? Да лучше всего, пожалуй, удачной охоты!

Тот, что с непропеченной физиономией, хохотнул, все еще сжимая губы, видимо не очень-то развеселившись, потому что смех его скорее напоминал сопенье.

— А вам охотничье спасибо.

Так как я не шевельнулся, они обошли меня справа и слева; маршевым шагом, который они (так это выглядело) пытались выдать за прогулочный. Пока они меня обходили, я успел повернуться.

Теперь я был у них за спиной.


Мир, имя тебе — война.

В 1918 году мира не было. В Польше, в Силезии, в России, на Ближнем Востоке сражения велись вплоть до начала двадцатых годов; а потом, в начале тридцатых, раздались две-три трескучие фразы в Лиге Наций, буквально за четверть часа до самого черного дня современной истории; в конце двадцатых годов японский империализм развязал войну с Китаем. 1938 год: два года Германия Гитлера и Италия Муссолини используют землю молодой Испанской республики как сценические подмостки для генеральной репетиции. А завтра пожар может вспыхнуть на всех углах и перекрестках земного тара. КОГДА в Европе взялись за оружие ЗАЩИТНИКИ ДЕМОКРАТИИ? В Австрии — в феврале тысяча девятьсот тридцать четвертого, и Требла был среди них.

Воспоминание о той ночи (с двенадцатого на тринадцатое) молнией пронизало меня средь ярчайшего белого дня. Доктор Энгельберт Дольфус, федеральный канцлер милостью того, кто измыслил il fascismo[35], а именно Муссолини, к тому же получивший благословение папы, Дольфус, сам вскоре павший жертвой в кровавой «комнате смеха» современной истории, приказал вкатить пушки на Сторожевую башню и стрелять по кварталам «Карл Маркс» и «Гёте», жилым районам венского пролетариата, а я в ту ночь мчался на мотоцикле но обледенелому ночному проселку от Леобена к Грацу, вдоль берега Мура, стороной объезжая патрули у Фронляйтена и Пеггау. Привязанный к моей спине, мотался из стороны в сторону и стонал Шерхак Франц.

— Иисусмарияисвятойиосиф, — стонал Шерхак Франц, хоть и был ярым атеистом.

— Как ты там, Франц? — ревел я через плечо, перекрывая дикие порывы ледяного ветра, преграждавшие мне путь, словно плотная неподатливая стена сырой мрачно-холодной палатки, — Еще чуть потерпишь? Сил еще хватит?

— Иисусмарияисвятойиосиф, — простонал он за моей спиной и ткнулся горячим, липким от крови ртом в мое холодное ухо. — Далеко еще, Требла?

— Держись, Францль, держись! — кричал я через плечо. — Уже совсем недалеко.

А было еще достаточно далеко.

Накануне вечером Коломан Валлиш, находившийся в Леобене, решил принять бой, хотя и понимал, что наша ударная сила слабовата. Мне, второму заместителю командира республиканского шуцбунда в Штирии, пришлось срочно выехать из Граца в Леобен. При свете затемненной лампы в домике, принадлежавшем инспектору рудника, я увидел Поломана, его ширококостное лицо, бледный лоб и клочья темных волос, услышал его степенный, с легким акцентом — он был родом из Западной Венгрии — озабоченный голос, увидел, как он покачал головой, услышал:

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*