Виктор Поротников - Утонуть в крови. Вся трилогия о Батыевом нашествии
Матерью Бориса была рабыня-половчанка, поэтому он унаследовал от нее восточный разрез глаз, заметно выступающие скулы и желтые, как солома, волосы. Именно по цвету волос русичи и прозвали степное племя кипчаков половцами. «Половый» на древнерусском наречии означает «желтый».
Матери Бориса вот уже лет десять, как не было в живых, она разбилась насмерть, на всем скаку упав с лошади. Анне Глебовне рассказывали люди из окружения Ярослава Всеволодовича, что мать Бориса имела горячий нрав и страстную натуру. Видимо, в ней говорила ее степная кровь. Вдобавок к этому она была изумительной красоты, сразу околдовав князя Ярослава, едва он ее увидел танцующей на пиру у какого-то половецкого бека.
Анна Глебовна рассудила, что не может у такой страстной и необузданной женщины родиться сын-тихоня. Поговорив наедине с Борисом, Анна Глебовна нисколько в нем не разочаровалась. В этом стройном красивом юноше, помимо задумчивости и некой внутренней созерцательности, были заметны и такие черты характера, как отвага, благородство и честолюбие. Как выяснилось, Борис совсем не рвался ехать в Новгород. Ему, как и Ярополку, хотелось сражаться с татарами. Но в отличие от Ярополка Борис был неопытен во владении оружием, так как больше времени проводил за книгами.
Анна Глебовна постаралась расположить к себе Бориса, что ей, опытной обольстительнице, быстро удалось. Она сумела убедить Бориса в том, что ему бы надо поменяться ролями с воеводой Судиславом.
– Не Судислав должен решать, что тебе делать и куда ехать, мой мальчик, – молвила Анна Глебовна. – Ты сам должен повелевать Судиславом и его слугами, ведь ты княжеский сын. Отец твой знаменит на Руси тем, что всегда побеждал своих врагов, его беспощадного меча страшатся ливонцы и литовцы, чудь и мордва. Яблоко от яблони недалеко падает, Борис. В тебе течет кровь воинственного Ярослава Всеволодовича, значит, и ты должен стать таким же доблестным воителем! Не пристало тебе скрываться в Новгороде, как твоей беременной мачехе. Ты обязан биться с мунгалами, мой мальчик, дабы твой отец мог гордиться тобой!
После беседы с Анной Глебовной в княжиче Борисе случился некий внутренний излом. Судислав изумленно вытаращил глаза, когда Борис решительно заявил ему, что он не поедет в Новгород. Мол, он не малое дитя, поэтому должен сражаться с татарами.
Мигом сообразив, откуда ветер дует, Судислав тоже пустился на хитрость. Понимая, что своими убеждениями он не сможет сокрушить чары Анны Глебовны, которая пробудила в Борисе его мужскую гордость, Судислав решил действовать ее же оружием. Воевода завел речь о том, что Твери тоже угрожает нападение мунгалов и тамошние жители в сильной тревоге, ведь их ополчение некому возглавить.
Борис тут же загорелся желанием ехать в Тверь и защитить от татар этот город, также входящий в княжеский удел его отца.
– Отличная мысль, княже! – поддержал Бориса Судислав. – Ярополк встретит мунгалов под Переяславлем, ты встретишь нехристей в Твери. Таким образом, владения твоего отца не будут оставлены на произвол судьбы.
На самом деле Судиславу хотелось поскорее убраться из Переяславля-Залесского все равно куда, лишь бы подальше. Тверь лежала не слишком далеко от Переяславля по сравнению с Новгородом, однако трусливый Судислав тешил себя надеждой, что татарская конница не сможет добраться до верховий Волги через прилегающие к ним лесные дебри.
* * *Переяславль-Залесский был построен Юрием Долгоруким на юго-восточном берегу Плещеева озера, при впадении в него реки Трубеж. Этот хорошо укрепленный город вместе с Тверью и Кснятином Георгий Всеволодович уступил брату Ярославу в удельное владение. Сетью небольших лесных рек и речушек Плещеево озеро соединялось с Волгой. По этому водному пути каждое лето в Переяславль наведывались торговые гости из Новгорода, Полоцка, Смоленска и чужеземных стран. По реке Нерль купцы шли от Переяславля до Суздаля и Владимира.
В середине февраля Терех с Сулирадом и двумя своими спутницами добрались, наконец, до Переяславля-Залесского.
Сулирад, используя свое давнее знакомство с Анной Глебовной и Ярополком, живо затесался в ближайшее их окружение. Терех вступил в дружину Ярополка. Пристроил Сулирад и Беляну с Велижаной на поварне в княжеском тереме.
Каково же было удивление Тереха, когда он столкнулся на княжеском подворье с купцом Яковом, с которым он вместе бежал из татарской неволи, а потом добирался вместе с ним же от Коломны до града Москвы. С ними же тогда были Саломея и Гликерия, также вырвавшиеся из татарского рабства. Саломея осталась вместе с Терехом в Москве, а Гликерия ушла с Яковом во Владимир.
Яков тоже узнал Тереха и заключил его в объятия.
– Каким же ветром тебя занесло сюда, друже? – спросил купец.
– Злым ветром занесло, иначе не скажешь, – ответил Терех.
Он коротко пересказал Якову все свои злоключения, начиная со своего бегства из Москвы во Владимир и заканчивая ночной стычкой с татарами в Боголюбовском замке. Упомянул Терех и про Гликерию, что, мол, сманил он ее с собой, уходя из Владимира в Суздаль, как расстался с ней, уехав в Боголюбово, а после обнаружил ее, замерзшую насмерть, в лесу под Суздалем, пробираясь лесными тропами от Нерли к реке Каменке.
Слушая Тереха, Яков дивился и качал головой. Ему было жаль Гликерию, умершую такой жуткой смертью.
– А я-то ведь потерял ее тогда, – промолвил Яков. – Гликерия исчезла неожиданно, ничего мне не сказав. Уже на другой день после ее исчезновения мунгалы осадили Владимир. Начались такие страхи и тревоги, что токмо успевай поминать всех святых!
В свою очередь, Яков поведал Тереху, как он сражался с татарами сначала на внешней стене Владимира, потом на стене Мономахова града, затем на каменной воротной башне детинца. Как вместе с четырьмя сотнями добровольцев он пошел на ночной прорыв к дальнему лесу во главе с боярином Миловатом.
– Этот Миловат, видать, в рубашке родился, – с искренним восхищением и удивлением молвил Яков. – Провел он нас, целую ораву с женщинами и детьми, прямо под носом у нехристей, которые грелись у своих костров на берегу Клязьмы. И дальше Миловат вел нас по лесам и полям, где проторенными путями, где по глубокому снегу, обходя стороной становища татар. Жрать было нечего, пить было нечего, спать было некогда… – Яков вздохнул. – Так и шли мы днем и ночью, засыпая на ходу. Лишь в Юрьеве-Польском удалось отдохнуть как следует и поесть досыта.
– Так ты, стало быть, состоишь в дружине Ярополка? – спросил Терех, довольный тем, что судьба опять свела его с неунывающим Яковом.
Яков с улыбкой кивнул.
– Меня тоже Ярополк взял в свою дружину, – горделиво сказал Терех, потрепав Якова по плечу. – Значит, друже, вместе нехристей рубить станем! Отомстим им за Гликерию и за погубленных рязанских князей!
Яков опять кивнул. Вдруг в глазах у него появилась некая озабоченность, словно он вспомнил о чем-то важном.
– А что же сталось с Саломеей? – спросил он. – Она-то где теперь?
– О том не ведаю, – нахмурившись, ответил Терех. – Поругались мы с Саломеей. Я во Владимир уехал, она в Москве осталась. Может, пленили ее мунгалы, а может, и нет.
* * *Татары подошли к Переяславлю-Залесскому со стороны реки Нерли, рассыпавшись по заснеженному низкому берегу Плещеева озера от Ярилиной горы до устья реки Трубеж, покрытого густыми высокими зарослями тростника.
Княжич Ярополк, стоя на высокой крепостной башне, внимательно наблюдал за действиями стремительной татарской конницы. Татары шарили в пустых избах деревень и выселков, раскиданных по берегу озера, заглянули они и в Никитский монастырь, высокая колокольня которого отчетливо маячила вдали на фоне розового закатного неба. Поживиться татарам было нечем. Смерды из окрестных сел загодя ушли в лесные селения к реке Дубне, уведя с собой скот и лошадей; многие укрылись за стенами Переяславля. Сюда же пришли монахи и монахини из ближних и дальних монастырей.
Поздним вечером княжич Ярополк собрал своих старших дружинников на военный совет.
– Завтра утром выступим на сечу с мунгалами, – сказал Ярополк, оглядев лица собравшихся спокойным взглядом. – Я надумал завлечь нехристей в ловушку. Ночью часа за два до рассвета четыре сотни наших пешцев укроются в речном устье в зарослях тростника. В овраге у села Охапкино еще сотня наших пешцев затаится. Все прочие пешие ратники открыто выстроятся на берегу реки Трубеж. Туда же я приведу и конную дружину. Но главная наша хитрость будет заключаться в следующем… – усмехнулся Ярополк, заговорщически понизив голос.
Притаившаяся за дверью Анна Глебовна напрягла слух, но так и не расслышала, о чем бубнит ее сын своим воеводам, которые разом оживились, смеясь и одобрительно галдя.
За ужином Анна Глебовна напрямик заявила сыну, что крайне неразумно выходить ему со своим малым войском против множества татар.
