KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Натан Рыбак - Переяславская рада. Том 2

Натан Рыбак - Переяславская рада. Том 2

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Натан Рыбак, "Переяславская рада. Том 2" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Сейчас нужно рубежи обозначать, — сказал Богун.

— Сейчас, — отозвался Пушкарь.

Капуста только кивнул головой в знак согласия.

— Вот видите, не я один такой мысли. Что ж, панове комиссары, вам наши предложения известны, ведь целую неделю толкли воду в ступе, — Хмельницкий бегло усмехнулся. — Вон тут на карте все показано надлежащим порядком.

Пододвинул к себе карту и провел пальцем волнисто-ломаную линию; глаза комиссаров и полковников неотрывно следили за неторопливым движением его руки.

— Это окончательно, и уступить ни пяди земли не могу. Все сие нашего кровью полито. Девять лет бился народ за эти земли и города, за эти нивы и реки. Бился за свое. Испокон веку оно наше. Не говорю уже про Червонную Русь. А что до земель на Полесье, то и здесь вашей мысли, чтобы они остались под королем, не принимаю. Земли эти — наша общая граница с Московским царством. Чужое войско здесь быть не может. Коли согласны — быть миру.

С минуту продолжалось молчание. Потом глуховатым голосом Бенёвский ответил:

— Мы согласны, пан гетман.

— Полковник Богун, прошу, прочитай наш текст договора.

Звонко и четко, слово за словом вычитывал Богун договор о рубежах. Хмельницкий пристально следил за лицами послов. Где-то глубоко в сердце теплилась радость. Дожил-таки, увидел своими глазами! Тешила мысль: «Собственными глазами вижу, как надменные сенаторы принуждены глотать восторжествовавшую правду, которая для них горше отравы. Что ж! Пейте, пейте, паны комиссары! Этот напиток я приготовил для вас своими руками. Может, и сердце свое на этом разбил? Но дело стоит того. Читай громче, Богун, — хочется подсказать Богуну, — пускай вся Украина услышит. Пусть все посполитые по обеим сторонам Днепра знают о том. Прикажу написать универсал и читать по всем городам и селам», — решает Хмельницкий.

И когда Иван Богун начинает уже читать о рубежах, Хмельницкий, подперев голову рукой, внимательно слушает.

— «Комиссары короля Яна-Казимира, чрезвычайные послы, основываясь на доверительных грамотах, к которым приложена собственноручная подпись короля Речи Посполитой, согласны и постановляют, что отныне рубежи между Речью Посполитой и Украиной были установлены так: от устья Днестра вверх по Днестру, до границ Покутья, оттуда на север до верховья реки Горыни, которая будет служить рубежом вплоть до впадения оной в Припять. Отсюда рубеж идет к Старому Быхову (при этих словах Хмельницкий вспомнил Степана Подобайла, полегшего под Быховым)… а затем вверх по Днепру. От Старого Быхова рубеж идет через Днепр, вдоль реки Сож, до города Рославля, оттуда он спускается вниз до Черного моря. На юге берег Черного моря между Днепром и Днестром — земля украинская. На землях, соединяющих Украину с Московским царством, жолнерам польским, а также шляхетским маетностям не быть».

Богун положил перед комиссаром длинный свиток пергамента и сел.

Смеркалось. Синие тени ложились за высокими окнами радной палаты. Неслышно ступая по коврам, вошли слуги. Расставили светильники. Комиссары все еще молчали. Но Хмельницкий знал — дальше оттягивать не могут. Недаром такую тревожную грамоту прислал король.

— Ясновельможный гетман, — начал Бенёвский, — мы в сознании того, что счастье и благополучие королевства нашего доверены нашей совести и рукам нашим, ставим свои подписи под этим историческим трактатом.

Бенёвский осторожно взял перо, точно оно было из раскаленного железа, и, окунув его в бронзовую чернильницу, услужливо пододвинутую ему писарем Пшеничным, поставил свою подпись. Затем расписались комиссары Евлашевский и Зализькевич.

Пшеничный взял пергамент и поднес Хмельницкому. Гетман быстро пробежал глазами по тщательно выведенным подписям комиссаров, взглянул на дубовые брусья потолка и, казалось, снова увидал сквозь них орла в вышине. Удивленные комиссары тоже поглядели на потолок, но Хмельницкий уже, наклонясь над пергаментом, ставил на нем свою подпись.

Писарь Пшеничный благоговейно присыпал подписи золотистым песком. Затем он прошил пергамент в двух местах шелковыми шнурами, смочил их в растопленной на серебряной тарелочке смоле, проворно положил на мраморную плитку, заранее приготовленную на подносе, и подал Бенёвскому. Тот притиснул королевскую печать к одному из шнуров, вторую печать приложил Капуста. Так же поступили и со вторым экземпляром договора.

Тогда поднялся со своего места Лаврин Капуста и сказал:

— Оные трактаты, войдя в силу, будут храниться — один в гетманской канцелярии в городе Чигирине, другой в королевской канцелярии в Варшаве.

— Дозволь, гетман, выразить надежду, что мир и согласие будут между нашими народами вечно.

— Дай бог, дай бог, — ответил Хмельницкий. — Но если родовитая шляхта держит в мыслях снова поработить народ наш, то отвечу тебе, паи посол, мудрой присказкой: «Пусть тот, кто утверждает, что лев — осел, попробует взнуздать его».

Бенёвский молча опустил голову. Помолчав, спросил сочувственно:

— Сказывают, хвораешь, пан гетман?

Хмельницкий прищурил глаз на комиссара, засмеялся тихо, и вдруг смех исчез с губ, точно скрылся под усами.

— Может, радуется шляхта, что помру вскоре? Что ж, я помру, а они останутся, — Хмельницкий указал рукой на Богуна, Пушкаря, Капусту. — Вся Украина останется. она никогда не умрет. Зря в Варшаве злые надежды не лелейте.

— Иезус! Мария! — замахал руками Бенёвский, — Разве мог бы я даже подумать такое? Живи вечно, пан гетман…

— А теперь, панове комиссары, прошу вас к себе на обед. — Хмельницкий, хмуро поглядывая на комиссаров, поднялся.

…Невеселый это был обед для королевских комиссаров. Но что им было делать? Вот надеялись в Варшаве но время виленских переговоров удастся уговорить бояр отказаться от Украины либо же, на крайний случай, с ними самими определить рубежи Украины. Бояре согласия на это не дали. Сказали твердо: «Что до рубежей меж Малой Русью и Речью Посполитою, вы это дело с гетманом Хмельницким уладьте». Что ж, комиссары улаживали это дело как могли. Хорошо, что добились при предшествующих переговорах не включать в договор Пинск. А все равно, какая корысть от этого? В Пинске гарнизон казацкий, и войт казацкий, и суды казацкие по всему староству. Про себя знали комиссары одно: рубежи — ненадолго. Все же они написаны на пергаменте, а Москва, если уж что записано и скреплено печатью, того придерживаться будет и отстаивать веками.

Вздыхали высокие комиссары, попивая сладкий медок, который им совсем не сладок был.

Хмельницкий радушно подкладывал комиссарам на тарелки соленых оливок. Подливал в кубки вино. Угощал медом. Беседа шла вяло, лишь бы о чем-то говорить.

— Не тужите, панове комиссары, — улыбаясь, сказал Хмельницкий. — Лучше дружить с нами, чем с басурманами, французами и прочими чужеземцами. Вы поглядите — разве Москва вам зла желает? Когда тяжко со шведами пришлось, кто вам тогда помощь оказал?

Бенёвский, с горя изрядно хлебнув, лихо подкрутил усы и укоризненно сказал:

— Что тебе Москва, пан гетман? Ведь ты от короля после Зборова булаву получил.

Евлашевский под столом толкнул ногой Бенёвского, но тот уже не мог остановиться:

— Жили казаки с нами в дружбе, вместе на турок и татар ходили. Были гетманы у нас в почете. А ты один только задумал такое — чтобы Украине от нашего милостивого короля отступиться и Москве передаться. Что мешает вам, панове, сейчас же сбросить с себя московское подданство? Никогда не будет царь польским королем. Объединимся снова в одной Речи Посполитой, как равные с равными.

Бенёвский взглянул на Хмельницкого и мигом протрезвел. Пожалел было о своих словах, да поздно. Сжатая в кулак рука Хмельницкого вздрагивала на столе. Из-под косматых бровей глядел презрительно и гневно на побагровевшее лицо комиссара, который словно окаменел, так и не закрыв рта.

Капуста и Пушкарь со страхом глядели на гетмана.

— Иезуиты проклятые! — вырвалось у Богуна. Он вскочил на ноги, — Где такое видано?

— Погоди! — властно кинул ему Хмельницкий. — Садись, Иван, дай мне самому с панами высокими комиссарами поговорить. Вон вы, паны, какие! Только что руку к договору приложили, королевскою печатью подтвердили, еще чернила не высохли на нем, еще не растаяли ваши клятвы царю Московскому о мире и братстве, а уже предлагаете измену? Больно проворны вы, панове комиссары! — Хмельницкий захохотал, раскачиваясь в кресле. — Ой, какие проворные! Ласка на языке, а нож в кулаке, про вас это сказано. Иезуитами смердит от вас на сто миль кругом, панове комиссары. Худо знаешь ты Хмельницкого, Казимир Бенёвский. Если уж присягнул он однажды на верность Москве, если воссоединился с нею на веки вечные, как того весь народ украинский хотел и к чему стремился, так никогда не порушит Богдан Хмельницкий присягу свою. Это одно. А второе, пан комиссар, — пока в Речи Посполитой верховодами будут такие паны, как ты и прочая спесивая шляхта, не будет мира меж народами нашими. И самую Речь Посполитую погубите вы. Но когда-нибудь ваши же люди отплатят вам сторицей за продажность вашу… Время позднее, собирайтесь в Варшаву, панове комиссары, везите туда договор, пока я не передумал.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*