Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том I
— Теперь ты у себя дома, брат Эйнар.
* * *Эмери стал просматривать документы, которые дал ему Эсташ. Впечатление оказалось ошеломляющим. Бизнес — это война, но тамплиерский бизнес был религиозной войной, как и та, которую храмовники вели в Святой Земле. Здесь было гораздо больше любви, чем ненависти. Договора дарения звучали, как возвышенная религиозно-экономическая лирика.
Некий Гийом Пьер, отправляясь в паломничество распорядился: «Отдать Всемогущему Богу и братьям Ордена тамплиеров ради отпущения грехов и спасения моей души часть моего имения, если смерть настигнет меня в Иерусалиме».
Барон из Фландрии и его супруга подарили Ордену обширные земли, богословствуя: «То, что отдают Богу, по тщательному рассуждению должно признать не даром, а ссудой, поскольку такой дар принесёт множественные плоды, и Господь воздаст дающему».
Некая женщина по имени Оделина сделала щедрый дар тамплиерам Провена, поясняя: «Опасаясь наступления дня Страшного Суда, когда Спаситель будет восседать на Своём престоле и будет одаривать Своей милостью каждого, кого захочет видеть перед Ликом Своим, ради спасения моей души и душ моих родителей, чтобы по милости Спасителя мы могли избежать мук ада, передаю в дар благородным рыцарям воинства Христова».
За каждым из этих договоров стоит движение значительных денежных средств, изменение формы собственности, цифры прибылей, рент, аренд, но разве отношения храмовников и дарителей можно назвать финансово-экономическими? Это религиозные отношения. Сколько душ приобрёл Орден для Бога, занимаясь финансами! Эмери понял зачем Эсташ предложил ему почитать эти договора — для постижения религиозной сути экономической деятельности Ордена. Для укрепления души. Не иначе, вскоре снова предстоит разгребать дерьмо.
Эмери не ошибся.
* * *— Два покойника не хотят отдавать нам долг, — торжественно и без тени улыбки изрёк Эсташ.
— А мы взыскиваем долги даже с покойников?
— Разумеется, — Эсташ, похоже, был удивлён столь наивным вопросом. — Не только долги, но и штрафы за несвоевременное возвращение кредита. А иначе что будет — помер и платить не надо? Эдак они все начнут умирать сразу же, как только деньги у нас возьмут, — не было ни малейших признаков того, что Эсташ шутит.
— Я очень внимательно слушаю вас, мессир.
— Итак, некий Жоффруа из Сержина и его сын, пока были на Кипре, взяли в местном командорстве Ордена очень крупную сумму — 3750 турских ливров. Условия договора были, как всегда, жёсткими. В случае невозвращения этой суммы в срок наши клиенты обязались уплатить штраф в размере долга. Вернуть деньги обещали на ближайшей ярмарке в Провене. Но, когда провенские тамплиеры пришли в дом к Жоффруа, безутешная вдова показала им свежие могилы мужа и сына, всем своим видом изображая, что говорить больше не о чем.
— А наши даже могилу разрыть не догадались? — Эмери попытался ехидно пошутить, но Эсташа это не рассмешило.
— Разрывать могилу будешь ты.
— А если чуть конкретнее?
— А что тут не понятного? Надо взыскать долг плюс штраф вот и всё.
— Эсташ, ты же знаешь, я по-прежнему не очень сведущ в финансовых вопросах.
— Хорошо, поясню: первое, что ты должен сделать — выяснить на самом ли деле Жоффруа и сын умерли. Мир огромен, в нём легко затеряться и особенно приятно сделать это с такой круглой суммой. Предположим, они действительно умерли. Тогда надо проследить пути нашего серебра. Оно ведь не растворилось в воздухе. Надо заняться ближайшими родственниками и выяснить их роль в этом деле, если таковая имеется.
— Как я смогу всё это выяснить?
— В Ордене есть люди, которые умеют собирать информацию. Ты выйдешь на связь с одним человеком в Провене.
— А почему он сам не может заняться взысканием долга?
— Потому что у него другая работа. Он собирает информацию, но не принимает решений. Эти две функции нельзя поручать одному человеку. Вырастешь — поймёшь. Не обижайся. Итак, только ты принимаешь решения. Во-первых — какая информация нужна, во-вторых — какие действия надо предпринять на основе полученной информации.
— А если я приду к выводу, что долг взыскать невозможно?
— Значит, ты провалил задание.
— Но ведь не станем же мы разорять вдову, если она вообще не имела к этим деньгам никакого отношения?
— Нет, не станем. Помни, Эмери, что над тобой не я, а Бог. В любой ситуации ты должен остаться рыцарем. Честным и беспощадным. Благородным и жестоким. Рыцарь должен защищать вдов и сирот. Однако, жизнь сложна. Кто защитит рыцаря от вдов и сирот, если они его грабят? Благородство тамплиеров не должно делать их беззащитными. Я искал для тебя самое дерьмовое задание, а дерьмовее этого и не придумать.
* * *Кого-то, может быть, и смутила бы суета огромного рынка Провена. Иной рыцарь мог растеряться, оказавшись последи этого человеческого муравейника. Но Эмери вырос на Востоке. По сравнению с главным рынком Антиохии провенское торжище было очень даже чинным и спокойным.
В маленьком кабачке Эмери беседовал с грязным и оборванным монахом-францисканцем, который попросил заказать для него кружку чистой воды и большой ломоть хлеба. Эмери без размышлений попросил то же для себя. Хозяин скривился. Эмери пообещал заплатить за воду, как за вино. Хозяин расцвёл. Простой человек. В общении с ним не надо долго искать «волшебные слова», они слишком хорошо известны. Но от этой простоты становилось не по себе, как, впрочем, и от сложности францисканца.
— Мне удалось выяснить, мессир, — начал нищий монах, что в могилах, где похоронены Жоффруа и его сын, действительно похоронены Жоффруа и его сын.
— Ты разрыл могилы?
— Зачем копать землю? Всё, что нам необходимо, погребено в человеческой памяти. Но вам это не интересно. Из моих слов вы можете исходить, как из установленного факта.
— Вдова действительно безутешна?
— Да. Несчастная женщина. Она была очень привязана к своему Жоффруа. Теперь хочет принять монашество.
— А имущество она не хочет пожертвовать Ордену? Должок, как ни как.
— У неё нет имущества. Всё принадлежит дочери.
— Столь же безутешной, как и её мать?
— Не знаю, сильно ли горевала дочка после смерти отца, но что уже утешилась — это точно. Некий Жан д'Арти весьма успешно утешил её, взяв в жёны. Три дня назад сыграли свадьбу.
— Логично. Семья осталась без защитника. Между замужеством и монастырём она должна была выбрать очень быстро.
— Более, чем логично. Тем более, что в Жана она была влюблена давно и безнадежно. Пьеретта — дурнушка, а Жан — красавец.
— А мы с тобой — мерзавцы, мой нищий брат. Не заглянул ли ты ещё и под подол несчастной девушке? Вдруг там скрыта важная информация?
— Информация, сокрытая под подолом Пьеретты, действительно очень важна. Если бы оказалось, что девушка была беременна накануне свадьбы, на многое пришлось бы посмотреть по-другому. Но она не была беременна, — бесстрастно констатировал францисканец.
— Значит, ты всё-таки заглянул ей под подол?
— Так же как и в могилу. Не своими глазами. Всё, что мне надо знать, есть в памяти людей. Надо только найти этих людей и покопаться в их памяти.
Эмери отхлебнул из кружки воды. По его лицу можно было сделать вывод, что он пьёт очень плохое, чрезвычайно разочаровавшее его вино. Францисканец не морщился. Вода явно была ему по вкусу.
— Что же подвигло красавца Жана взять в жёны дурнушку, которая никогда ему не нравилась? — риторически спросил Эмери, давая понять, что канва событий ему уже ясна.
— Вы правы, мессир. Деньги. За своё счастье Пьеретта расплатилась с Жаном кровью отца и брата, — францисканец оставался бесстрастным. — На Кипре Жоффруа и сын на тамплиерский кредит закупили товары, намереваясь продать их в Провене. Разгрузили товар в Марселе. Они послали домой слугу с извещением, что прибыли. Пьеретта рассказала об этом Жану, намекая на то, что теперь они богаты и отец может дать за неё большое приданное. Но Жан захотел не приданое, а всё. В Марселе Жоффруа и сын провозились. Надо было купить телеги, нанять охрану, для этого пришлось продать часть товара, который в Марселе, конечно, стоил дешевле, чем в Провене, а им продешевить не хотелось. Провозились, одним словом. А Жан времени не терял. Отец и сын умерли, так и не покинув Марсель.
— Что с ними случилось?
— В детали не вникал. Или подпоили отравленным вином или прирезали в «случайной» ссоре.
— А товар?
— Товар хранился в порту на складе, который они арендовали. Теперь всё это стало собственностью Пьеретты. Её люди, точнее — люди Жана появились в Марселе поразительно быстро, они, должно быть, уже были там. Товар отправился в Провен, мертвецов отвезли в Сержин. Вдова Жоффруа, едва увидев мужа и сына мёртвыми, решила уйти в монастырь, не интересуясь имущественными вопросами. Это спасло ей жизнь. Жан продал товар, но вырученными деньгами не мог распорядиться, пока не стал мужем Пьеретты.
