Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея
Придут и обнаженные до пояса кочегары. Для них наступила передышка, поубавилось работы… И они поднимутся из клокочущей огнем котельной на палубу, чтобы присоединиться к детям и вместе окунуться в океанскую купель.
Не теряя времени, дети обратились к воспитателям, а те к Бремхоллу.
Ответ был неожиданным.
— Со дня смерти мисс Марии, — сказал он, — прошло всего четыре дня. Дети будут прыгать в океан, и многим это напомнит страшную картину похорон.
Георгий Иванович Симонов счел такое объяснение неубедительным. Дети не должны слишком долго пребывать в унынии.
Но жена Симонова, Елизавета Аристидовна, поддержала Бремхолла:
— Я согласна с Барлом. Еще не время для веселья.
Отвернувшись от мужа, она сказала своим воспитанницам:
— Девочки, идемте на урок.
Большие ее глаза готовы были пролиться слезами. Вот почему она поспешила вместе с детьми к трюмному трапу, подальше от солнца и океана.
У каждого на судне свои заботы.
Начальник колонии пригласил к себе Серафиму Викторовну Боброву. Кто-то распространил слух, будто пароход везет в нижних трюмах оружие для Франции.
— Что вы на это скажете, миссис Боброва? Шутка это или злонамеренная пропаганда, начатая еще в Нью-Йорке?
— Не придавайте значения, мистер Аллен. Мало ли что болтают!
— И все же я хочу рассеять сомнения. Вот список грузов, которые мы везем в Европу.
— Мы и без того знаем, что Красный Крест не может быть замешан в подобных делах.
— Прошу, тем не менее покажите эти списки воспитателям. И детям тоже. У нас нет секретов. В Европе только что закончилась война. Близится зима. И мы везем гуманитарные грузы — лекарства, одеяла, палатки, теплую одежду… И многое другое. Сами убедитесь, когда станем выгружаться.
После двухнедельного пребывания в Нью-Йорке на «Йоми Мару» вернулся 931 человек, не считая экипажа.
На берегу осталась большая группа военнопленных.
Не поднялись на борт судна также семнадцатилетний Дмитрий Буянов (№ 89) и восемнадцатилетний Аполлоний Воробьев (№ 735). Видимо, им захотелось продолжить знакомство с Америкой.
Два колониста — Елена Александрова (№ 24) и Павел Николаев (№ 29) — похоронены на кладбище Маунт Оливет.
— Оставили вы полиции какое-либо распоряжение в отношении Буянова и Воробьева? — спросила Серафима Боброва.
— Разумеется, я попросил разыскать подростков и отправить их в Петроград за счет Красного Креста.
В это же время Леонид Дейбнер и Виталий Запольский прогуливались по верхней палубе от юта до полубака и обратно. Уже в третий раз они проходят мимо одного и того же места — средней надстройки, где назначена встреча с судовым радистом. Отличное место, которое ниоткуда не просматривается. Разве только со стороны океана. Но там пусто. До самого горизонта.
Совсем короткая встреча. Хватит и минуты, чтобы вручить сто долларов, а взамен узнать о пути следования парохода. Конечно, детям и их воспитателям объявлено, что «Йоми Мару» следует в Брест. Но кто знает, нет ли подвоха?
Так действует план, придуманный в Нью-Йорке Людвигом Мартенсом.
Радист — самый информированный человек на судне. Он первым читает радиограммы, которые приходят на имя капитана и начальника колонии. Посылает на них ответы. Слушает радио и хорошо знает мировые новости.
Как удалось Дейбнеру склонить японца на свою сторону, остается загадкой. Конечно, желание заработать, притом без особого труда, сыграло свою роль. Но было и другое. За два с половиной месяца совместного плавания радист проникся сочувствием к русским детям. Уж на что моряки закаленные люди, и те ждут не дождутся окончания рейса. Что же сказать о маленьких пассажирах, чья разлука с семьей затянулась на годы…
Японец уже шел навстречу. Легким движением руки он дал понять Дейбнеру, чтобы тот остановился.
Как ни покажется странным, радист и Дейбнер похожи. Одного роста, худощавые и в очках. Оба высокие, а среди японцев это редкость. Издалека и со спины их можно перепутать, если бы не шевелюры, отличавшиеся как ночь и день — черная, как смоль, и ярко-рыжая.
— Лео, — сказал радист, подставляя лицо ветру и щуря глаза, — у меня для вас хорошие новости.
Глаза Дейбнера, наоборот, широко открылись.
— Какие именно? — спросил он нетерпеливо.
— «Йоми Мару» держит курс на Брест. Это уже не вызывает сомнения.
— А после Франции?
— Зайдет в один из балтийских портов. Какой? Пока неизвестно. Может быть, в Стокгольм… А может, и в Финляндию.
…Тем временем Елизавета Аристидовна начинает свой урок. Перед ней двадцать семь девочек. Младшей — девять лет. Старшей — восемнадцать. Самые разные. Но объединяет их одинаковое имя.
Каждую Марию учительница хорошо знает — Богданова, Виноградова, Рукович, Эйзенберг, Иванова, Корди, Кинц… Она заплетает им косички, учит вязать спицами, выслушивает сердечные тайны, утирая при этом слезы. Не только девочек, но и свои.
Сегодня день Пресвятой Богородицы.
На пароходе нет священника. Вот почему учительница решила сама напомнить детям страницы Библии.
…В шестой же месяц послан был архангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве Марии, которая была обручена с Иосифом, мужем ее.
…Архангел пришел известить Марию о рождении сына, который будет велик и наречется Сыном Всевышнего.
Машенька Виноградова прикрыла глаза. Ей кажется, голос Елизаветы Аристидовны отражают не металлические стены полупустого трюма, а своды собора.
Учительница знает, сейчас начнутся вопросы. Неожиданные. На которые нет скорого ответа.
— Рожала Мария еще детей, кроме Иисуса?
— Каким мальчиком был Иисус? Шалил ли?
— Евангелие мало рассказывает об Иисусе отроке, — отвечает Елизавета Аристидовна. — Но известно: был он добр и приветлив, всеми любим. Был послушным сыном и на все спрашивал позволения у матери. Рос в семье плотника и, работая в мастерской, пилил доски, делал мебель, забивал гвозди.
— А потом ему самому забили гвозди в руки и ноги, — неожиданно прервала учительницу Мария Цветкова.
— Но, несмотря на это, — отвечает учительница, — Иисус молился за своих мучителей: «Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят».
— А где была мама, когда его мучили? — спрашивает самая маленькая девочка.
— Она стояла у креста, на котором распяли ее сына. В это время Мария была уже вдовой. И некому было о ней позаботиться и защитить. Иисус подумал, как одиноко будет его маме на этой земле. И обратился к Иоанну, любимому своему ученику. Поручил ему заботиться о ней. Иоанн так и сделал, взяв ее к себе в дом.
— Сколько лет прожила Мария? Где похоронена?
— Об этом не сказано в Библии, но ученые богословы пишут, что умерла Мария естественной смертью. И была похоронена в Гефсимании. Но тело ее затем вознеслось на небо. А когда вскрыли могилу, то нашли там букет роз. Совсем свежих, словно только что положенных туда.
После урока девочки привычно, одна за другой, поднимаются по трапу на верхнюю палубу.
— Елизавета Аристидовна, — говорит Мария Эйзенберг, — надо было пригласить на урок не только девочек, но и воспитательниц, которых зовут Мария. Я посчитала — их у нас шесть.
— А четыре дня тому было семь, — ответила учительница. — Но все равно, это и ее день. Она тоже святая. Она с нами, хоть и глядит на нас с небес.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
БЕРЕГ
23 сентября 1920 г. Париж.
Представительство Американского Красного Креста.
Прибытие «Йоми Мару» в Брест ожидается в полдень 25 сентября. В связи с выгрузкой необходимо позаботиться о тысяче детей и взрослых и об их ночлеге на пристани либо на стоящем борт о борт лихтере.
Наши кухни можно будет использовать для приготовления пищи.
Просим приобрести следующие продовольственные запасы: 3 туши говяжьего мяса, по 200 фунтов моркови, свеклы, лука, а также других овощей. Необходимо 450 комплектов нижнего белья для мальчиков и 30 комплектов для военнопленных, работающих по найму.
Пароходу требуется 500 тонн наилучшего угля, 500 тонн пресной воды и 7 тонн льда.
Здоровье отличное. Инфекционных заболеваний нет.
Начальник Петроградской детской колонии,
полковник Р. X. Аллен.
В Нью-Йорке Каяхара наслушался о крутом нраве Бискайского залива — у моряков это даже вошло в поговорку. Ему рассказали много чего об этом проклятом месте, где море беспричинно впадает в ярость и встает стеной на пути мореплавателя.
Но, к счастью, «Йоми Мару» сопутствовала хорошая погода. Не только в океане. Уставший после недавнего шторма Бискайский залив был чист и спокоен. Похоже, он накапливал силы перед тем, как вновь ожесточиться. Но это уже не беспокоило капитана. От Бреста его отделяли считанные часы. Вряд ли что-то случится за это время.
