Валерий Воскобойников - Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах
Но не смешно ли ему получать награду из рук бургундского короля? Он и так богаче многих из королей. Одни лишь сокровища нибелунгов стоят целого королевства! Да и нет той награды, какой бы Гунтер смог оплатить свой долг Зигфриду за победу, которую он, Зигфрид, подарил жителям Рейна.
Из Ксантена, от родителей, гонцы приносили нерадостные вести. Родители часто болели. Умоляли сына вернуться. И Зигфрид стал собираться в дорогу.
— Зигфрид, прошу вас, останьтесь. Или вы не обещали поучить меня искусному владению мечом? — стал умолять юный Гизельхер, узнав о его решении. — И потом, сестра расспрашивала меня о ваших подвигах, просила пересказать все, что я слышал от воинов, и я понял: она мечтает все дни лишь об одном — чтобы вас представили ей. Она будет сильно огорчена, если не отблагодарит вас сама. Сказать вам по секрету: она часто наблюдает за вами из своих покоев!
— Останьтесь, Зигфрид, что за пир в честь победы без вас! — уговаривал героя Гернот. — Я лучше многих знаю, кто спас от позора наш дом.
И Зигфрид остался.
* * *За городом, на широких травянистых лугах каждый день вырастали новые шатры. Несколько десятков государей из соседних королевств вместе со свитами прибыли на торжественный пир.
Между шатрами царило оживление. Молодые воины устраивали состязания, потешные бои. Иногда приходил и Зигфрид. Его звали во все компании, уступали почетное место. А когда показывал он какое-нибудь свое умение или ради потехи бросал неслыханной тяжести камень, посмотреть собиралась целая толпа.
Знатные дамы из свиты Кримхильды и Уты готовились к празднику. Вынимали из сундуков нарядные платья, примеряли их, заново перешивали украшения.
Наконец стали съезжаться подлечившиеся бойцы. Их порубленные доспехи давно уже убрали с главной площади.
Каждого Гунтер награждал молодым жеребцом и праздничным платьем.
На лугу за городом сколачивали огромные столы, туда катили бочки с вином, в повозках везли угощение, накрытое душистыми травами. Весь городской люд ожидал королевского праздника, чтобы вкусно на нем поесть и попить, и надевал лучшее платье.
Утром торжественная процессия сошла со ступенек дворца и направилась к храму.
Кримхильду и королеву сопровождала сотня знатных, прекрасно одетых дам и охрана из юных воинов.
Зигфрид стоял среди толпы рыцарей, желавших посмотреть на красавицу королевну. Первый раз он увидел ее.
И грустно ему стало. Он взглянул на милую ее красоту, полную добра и света, потом посмотрел на себя и понял, что не достоин ее. Те, кто пел о прекрасной принцессе, не сочиняли. Они были правы. Но даже песен не хватало, чтобы описать нежную прелесть королевны. Что же мог предложить ей он — грубоватый верзила? Показать, как бросает тяжелые камни? Рассказать, как порубил не один десяток людей? Как поотрубал у них головы или руки? И все? Другого он не умеет, не знает. Разве может он подойти на равных к божественной красоте? Не слишком ли многого он пожелал?
В этот момент Гернот приблизился к старшему брату и тихо ему посоветовал:
— Хорошо бы нам именно здесь, на глазах у всех, вознаградить Зигфрида. Представь его Кримхильде, и пусть они пойдут впереди процессии в храм.
Зигфрида не нужно было долго искать в толпе. Он был виден издалека. И слуги стояли уже рядом.
— Вас просит подойти король, — шепнули ему.
— Зигфрид, наконец-то вас как самого почетного гостя можно представить сестре. И позвольте мне это сделать, — сказал Гунтер.
А Кримхильда стояла рядом и смотрела на них своими лучезарными небесными глазами.
— Приветствую вас, неустрашимый Зигфрид! — произнесла она с доброй улыбкой.
И Зигфрид поклонился.
— Этого недостаточно, — засмеялся Гунтер. — Сестра, ты должна поцеловать нашего друга в знак благодарности.
Кримхильда, с тою же легкой улыбкой, приподнялась на цыпочки и поцеловала Зигфрида в щеку.
Она подала ему руку. И они пошли впереди всей процессии к храму. Сотни гостей с любовью и восхищением смотрели на них.
— Дорого бы я заплатил за поцелуй такой красавицы! — сказал рядом с Людегером один из гостей.
— Столько, сколько уплачено Зигфридом, не заплатить никому. — Людегер обернулся к соседу и сказал ему с горечью: — Множество жизней датчан и саксов — вот цена поцелуя. А это были отменные воины.
От ран он уже совсем оправился. И брат его, Людегаст, — тоже. В последние дни, уединившись, они часто обсуждали условия мира. Сил на войну у них долго не будет, защитить бы теперь свои королевства! И чтобы бургунды сами на них не напали, решили они собрать выкуп — пятьсот подвод золота и серебра.
— А стоило заманить нам Зигфрида к себе в королевство, подружиться с ним… И не стояли бы мы с тобой в этой толпе, — мечтательно сказал Людегер.
— Только надо еще иметь сестру, такую как Кримхильда, — оборвал Людегаст мечтания брата.
Людегаст успел уже наслушаться разговоров, которые ходили среди рыцарей о влюбленности Зигфрида.
А Зигфрид, который столько мечтал хотя бы издали взглянуть на Кримхильду, теперь, ведя ее под руку, растерянно молчал, мучался от своей неуклюжести и смотрел с ужасом, как быстро приближается храм.
Лишь когда они подошли к высокому каменному крыльцу, он, словно решившись нырнуть в неизвестную глубину, выговорил:
— Так давно я мечтал об этом мгновении, королевна! Оно кончится — и мы вновь разлучимся!
В храме женщинам и мужчинам полагалось стоять порознь, всем на своих половинах.
— Нет, Зигфрид, мы не разлучимся. Из храма мы пойдем с вами вместе, — ответила Кримхильда, глядя прямо ему в глаза.
И с этими словами они разошлись.
Службу Зигфрид не слушал. Она казалась ему невыносимо тягучей. Он не мог дождаться конца, не вытерпел и вышел на крыльцо.
* * *Наконец двери храма растворились. Вновь, раздвигая толпу, показалась охрана, за нею — придворные дамы и возлюбленная его королевна.
Стражники учтиво, но настойчиво принялись отодвигать рыцарей, прокладывая путь для процессии. И тут Гунтер вновь подошел к Зигфриду и соединил его со своею сестрою.
— А теперь, Зигфрид, я скажу вам самое главное, то, что давно уже хотела сказать, — услышал он и почувствовал, как колотится его сердце.
— Говорите же, королевна!
— Награды, достойной того, что вы для нас сделали, на всей земле не сыскать. Я это хорошо знаю. И только Бог вознаградит вас на небесах. Здесь же, на земле, единственное, что мы можем и будем делать, — это любить вас всею душой. Всегда. И вы это помните, Зигфрид!
— Я готов быть вашим слугой всегда, — ответил Зигфрид. — Это для меня счастье. И мне кажется, ради этого я родился. Стоит сказать вам слово — и я отдам за вас жизнь! — Тут его голос неожиданно дрогнул, и он замолк.
«Неужели это были не простые слова?» — подумала Кримхильда. И точно так же подумал о ее словах Зигфрид.
К ним снова приблизился Гунтер.
— Все только и шепчут мне о том, как хорошо вы смотритесь рядом, — сказал он со смехом. — Взгляните, даже Гизельхер залюбовался на вас и забыл закрыть рот! Зигфрид, вы согласны охранять мою сестру и за пиршественным столом?
Еще бы Зигфрид не согласился!
Место его за столом было одно из самых почетных.
Король Гунтер умело рассадил и других гостей в соответствии с их знатностью и заслугами. А потом заиграли музыканты, и пир начался.
* * *Пировали двенадцать дней. Двенадцать дней, сменяя друг друга, играли шпильманы-музыканты. Устав от застолья, гости переходили к забавам и состязаниям. Одни показывали, как владеют щитом, отражают удары; другие бросали дротики в пень; третьи устраивали шуточные бои. Даже те, кто едва оправился от ран, принимали в них участие. Хаген и Ортвин, на славу Бургундскому королевству, были повсюду первыми. Причем Хаген дружелюбно улыбался, в раж не входил и не зарубил ни одного гостя.
А Фолькер, отважный боец, знаменосец, порой, отойдя от стола, брал в руки скрипку и услаждал гостей такой волшебной музыкой, что гости смолкали надолго и, забыв разговоры и смех, сидели как завороженные.
Гости не раз повторяли в беседах между собой, что столь доброго пира, такого собрания богатырей, где все почитали друг друга, забыв о ссорах и распрях, такой заботы хозяев об удобстве гостей и щедрого угощения они еще не встречали.
А Зигфрид впервые не участвовал в состязаниях, хотя его постоянно звали. Он лишь следил за ними издалека, не желая покинуть Кримхильду. Все двенадцать дней не отходил он от возлюбленной своей королевны. Утром встречал ее у дверей дворца, и вместе шли они к пиршественному столу. А там начиналась у них бесконечная беседа. Кримхильде казалось, что в жизни ее не было интересней рассказчика и внимательней слушателя. А Зигфрид знал: так увлеченно никто еще не слушал его истории о походах и приключениях, никто так не пугался, не переживал за него, едва рассказ доходил до очередной опасности, да ему и не хотелось прежде об этом рассказывать.
