Сергей Сиротинский - Путь Арсения
Избавившись от одного сыщика, Михаил заметил вскоре, что его преследует другой. Приближалось время свидания с Гусевым, а прийти на место с «хвостом» Михаил не имел права. Поэтому он решил завести шпика за город. Дело происходило зимой, в феврале. Фрунзе ожидал, что холод и быстро наступающая темнота помогут ему.
Сыщик не отставал. Михаил осторожно посматривал на него. Лицо преследователя показалось знакомым. Михаил устал от долгой ходьбы, пропустил время свидания с Гусевым и боевиками-дружинниками. Фрунзе сердился на себя, на своего преследователя.
Ускорив шаги, вышел на загородную дорогу. На ней он увидел сани с запряженной в них лошадью. Оглянулся.
Шпик, который шел за ним, оказался так близко, что Михаил узнал его: урядник Перлов, из команды коннополицейских стражников. Не долго думая, Фрунзе свернул с дороги и бросился в кусты. Где-то здесь должен быть Гусев. Решение пришло сразу. Михаил лег на снег, вынул револьвер и стал ждать, когда снова появится преследователь. Фрунзе был готов к решительной борьбе с врагом.
Сыщик показался на дороге. Он кому-то махнул рукой. Сейчас Михаил хорошо видел его. Одним выстрелом Фрунзе мог бы разделаться со шпионом, но ждал, что будет дальше. Сыщик, видимо, тоже заметил, куда скрылся Михаил. Он поднял револьвер, выстрелил раз, другой. Пули щелкнули о дерево. Фрунзе прицелился. Он готов был спустить курок, когда на дороге послышался шум. Бежали ребятишки. Следом за ними показались еще сани. Это остановило Михаила. В санях сидели два стражника с винтовками. Испуганные ребятишки промчались мимо. Урядник показал стражникам в сторону, где спрятался Михаил, и снова выстрелил. Неизвестно, довелось бы Фрунзе живому уйти из засады, если бы с другой стороны дороги не раздались один за другим два выстрела, потом еще. Полицейские вскочили на сани и, нахлестывая лошадей, понеслись к городу. Когда они скрылись, на дорогу вышел Павел Гусев.
— Упустил палача! — произнес он. — Хорошо, что мы заметили, как он гонится за тобой, Арсений, а то бы... их было трое на одного. И ведь они хотели убить тебя.
— Не удалось, — сказал Михаил, подходя к Гусеву и присоединившимся к нему трем дружинникам.
— Это урядник Перлов со своими стражниками. Гад, хуже мокрицы, — выругался Гусев. — Но ничего, будет помнить. Зацепил я его. Страху ему и стражникам нагнали по девятое число.
Большинство партийных организаций по всей России, недовольных соглашательской политикой меньшевистского ЦК, выбранного четвертым съездом, выступило с требованием созыва нового съезда партии. Большевики решительно поддержали это требование. Началась кампания по выборам делегатов на пятый съезд Российской социал-демократической рабочей партии. Съезд должен был состояться в мае 1907 года в Лондоне. Делегатов надо избрать заранее, чтобы дать им возможность ускользнуть от охранки, выехать из России и добраться до Англии.
23 марта в деревне Панфиловка, неподалеку от Шуи, в квартире рабочего Баранова собрались выборщики большевистской организации. После обсуждения кандидатур делегатом на съезд от ивановских и шуйских большевиков единогласно избрали Михаила Фрунзе.
Когда кончилось собрание, была уже поздняя ночь Собравшиеся начали расходиться. Баранов предложил Фрунзе остаться у него переночевать. Фрунзе отказался: утром его ждало много всяких дел, поэтому ему надо было вернуться в Шую. Фрунзе жил нелегально на Малой Ивановской улице, в семье рабочего Соколова. Вернулся он туда в 3 часа утра. И только успел раздеться и лечь, как в дверь квартиры застучали прикладами.
Фрунзе вскочил и быстро оделся. Вооружась маузером, он решил во что бы то ни стало отбиться от полиции. Соколов выглянул осторожно в окно и увидел: домишко его окружен казаками и конными стражниками. Он сказал об этом Фрунзе.
— Ложитесь все на пол!—велел Фрунзе. — Так низко пули не тронут.
— Арсений, не стреляй!—плача, взмолилась жена Соколова. — Пожалей детишек наших. Ведь изверги всех нас перебьют.
Михаил взглянул на плачущую мать, на детей, спавших на полу... Четверо, мал мала меньше. Вздохнул и глубоко задумался. Дети! Нет, он не имеет права, спасая себя, подвергать их опасности. Михаил молча вернулся в свою клетушку, осторожно открыл окно и выпрыгнул. Притаившись под окнами, с примкнутыми к винтовкам штыками сторожили стражники. Они штыками заставили его прижаться к стене дома. Сопротивляться было бессмысленно. Михаил бросил оружие в снег. Стражники накинулись на него и стали избивать. Михаил стоял молча. Он стиснул зубы от нестерпимой боли. Но ни стона, ни звука не услышали палачи. Били его до тех пор, пока он не потерял сознание. Тогда, обеспамятевшего, скрутили веревками по ногам и рукам, взвалили на лошадь. Так в беспамятстве он и был доставлен в тюрьму.
На другой день, 24 марта, когда рабочие Шуи узнали об аресте и зверском избиении Фрунзе, в городе начались волнения. Прекратилась работа на всех фабриках и заводах. На Ильинской площади состоялся митинг. На митинг пришли не только рабочие, но и крестьяне из окрестных деревень, кустари, жены и дети рабочих. 20 тысяч человек собралось на площади, на устах у всех одно требование: «Освободить Арсения!»
Старые рабочие, не стесняясь, плакали. По окончании митинга его участники отправились к тюрьме. Воинские части и отряды полиции расположились снаружи, вокруг стен тюрьмы, внутри стояла вторая цепь охраны.
Холодные штыки, дула винтовок и блеск казачьих сабель ожесточили толпу. Она стала напирать на войска.
— Освободите Арсения!—раздавались возгласы.— Что вы сделали с ним?
Городские власти отправили телеграмму губернатору:
«...Арестован окружной агитатор Арсений. Все фабрики встали, требуя освобождения. Ожидаю столкновений. Необходимо немедленное подкрепление... не менее двух рот».
Губернатор в свою очередь телеграфировал в Петербург министру внутренних дел об аресте «Арсения» и от себя дополнял: «Шуе — форменный бунт. Дал распоряжение военному начальству послать не менее роты, эскадрон драгун и сотню казаков».
Многотысячная толпа возмущенных рабочих приблизилась вплотную к войскам. В воздухе не прекращались крики:
— Отдайте Арсения!
— Долой палачей!
— Освободить Арсения!
Офицер, командовавший войсками, кричал:
— Назад! Разойдитесь! Будем стрелять!
Но толпа рабочих непоколебима:
— Отдайте Арсения!
Офицер поднял руку: солдаты вскинули винтовки. В это время из ворот выбежал начальник тюрьмы и передал рабочим записку. Михаил слышал, что к тюрьме пришли рабочие. До пего доносились крики, приказ офицера. Превозмогая боль, Фрунзе написал записку, которую и передал через начальника тюрьмы.
«Товарищи рабочие, — писал Михаил, — я понимаю вас, что вы хотите меня освободить, но учтите одно: если вы пустите в ход оружие, все равно вам не удастся меня освободить, так как жандармерия покончит со мной. Вы же понесете много жертв. Я вам советую поберечь свою революционную энергию для дальнейших боев с самодержавием и капиталом, а сейчас разойтись».
Друзья Фрунзе узнали его почерк, и демонстранты возвратились на Ильинскую площадь. Фабрики в этот день не работали. Рабочие единодушно протестовали против ареста своего любимого руководителя.
На другой день Михаил Фрунзе под усиленным конвоем был отправлен в город Владимир в знаменитый «Владимирский централ». По дороге на станцию за конвоем шла огромная толпа рабочих.
— Арсений, мы тебя не забудем. Не падай духом!
— Убийцы, душегубы! — раздавались крики по адресу палачей.
Лицом к лицу
Михаила ввели в большую комнату. Сквозь тяжелую железную решетку единственного окна, в которое виден лишь выступ тюремной стены, чуть-чуть сочится свет. В комнате как бы повис густой серый полумрак.
У окна, спиной к Михаилу, стоял грузный мужчина в военной форме. За небольшим письменным столом сидел еще военный, узкоплечий, с коротко подстриженной бородкой и острыми, колючими глазами; его Михаил сразу признал, хотя и не встречал раньше. Он так много слышал об этом человеке с бородкой от других заключенных, что ошибиться не мог. Это был следователь военной прокуратуры по важнейшим делам.
Следователь не сводил с Михаила колючих глаз. Так прошла минута. Михаил молча, переминаясь с ноги на ногу, ожидал начала допроса.
— Простите, молодой человек, я не предложил вам сесть, — промолвил, наконец, следователь и любезно улыбнулся, * показывая золотые зубы.
Михаил пододвинул стул и сел спиной к окну.
— Пожалуйста, поверните стул и сядьте сюда, — все так же любезно улыбаясь, попросил следователь. Михаил исполнил эту просьбу. Теперь свет из окна падал ему на лицо.
— Вы господин Арсеньев? Кажется, так вы изволили себя назвать на предварительном допросе?
