Юлия Андреева - Палач, сын палача
– Напишешь донос, а дальше мы дадим ход делу. – попытался успокоить его Иероним Тенглер. – Вот увидишь, Миллер уйдет тогда из города и следов его не найдешь. А ты займешь его место. Честью клянусь, второй палач завсегда встает на место первого.
– Я почти грамоте-то не обучен. Не получится у меня. – попытался отвертеться Баур. – Да и зачем мне, если вдуматься, место первого палача? Так, для смеху, что ли. Заработать я всегда могу и на своем месте. Так что?..
– Твой будущий зять, я слышал, не очень-то хорошо осваивает палачово ремесло. Ему бы должность лекаря при тюрьме. Но, жаль, нет такой должности. – судья заметил, что при упоминании о зяте Филипп прекратил бегать по комнате, сев напротив Тенглера. – Если бы ты помог мне с доносом, я замолвил бы за него словечко. – судья улыбнулся. – Подумай сам, ведь все, для чего человек живет, трудится, надрывается – это его родные, жены, дети – семья. Так он – Миллер, сам не живет, и другим не дает. Стража преступников ловит, Миллер их выпускает. Как будто не знает, что каждая из отпущенных им на свободу ведьм может вызвать ураган, который сметет наш бедный городок с лица земли или сделает так, что у кого-то дети не будут рождаться.
При упоминании о детях по лицу Филиппа Баура пробежала едва заметная судорога. Судья заметил это и продолжил давление.
– Донос вовсе не нужно подписывать. Кто же подписывает доносы?! Только те, кто не боится ведьм, а поскольку таковых нет, значит, подписанный донос – фальшивка. Человек знает, что клевещет на невинную, которая не отомстит ему после, вот и подписывается всласть. Нет, настоящие доносы как раз без подписи. В суде это давным-давно уже взяли на заметку.
Так что не тяни, господин второй палач, не тяни, Филипп, сколько лет тебя знаю – ты все такой же. Не о себе думать нужно, а о своих близких. О жене – красавице, о дочке, ее еще замуж нужно выдать. По давнему обычаю Оффенбурга городской совет вручает каждой вступающей в брак невесте набор серебряной посуды, и в этом году приготовленные блюда, кубки и особенно кувшин на диво прекрасны. Устроим свадьбу на весь Оффенбург. И заживем!..
Глава 17
История одной сказочницы
Женщины больше склонны к колдовству, чем мужчины, а девственницы скорее, чем падшие.
Иост Дамхудер[2]Старая Марта Зиделебен и в юности не блистала красотой и умом, должно быть поэтому она так и не вышла замуж, живя всю жизнь одна одинешенька. День-деньской она проводила на своем крошечном огородике или возилась с серыми овцами, которых у Марты было три. Привычка работать внаклонку сделала ее спину горбатой, руки загрубели от лопаты и тяпки, но зато сердце оставалось добрым и отзывчивым.
Не имея своих детей, она никогда не отказывалась посидеть с детишками соседей или полечить заболевшую скотину. Нянчась с оставленными на ее попечение малышами, Марта рассказывала им сказки.
Говорили, что когда фрау Марта была еще девочкой, сказки ей рассказывал ее дедушка, а когда его не стало, Марта каждый день старалась пересказывать хотя бы по одной дедушкиной сказке, храня их как величайшие драгоценности. Постепенно сказок стало больше, некрасивая Марта, сидя на поленнице, рассказывала о мире фей и эльфов, о чертях и оборотнях, о приходящих на помощь верующим людям святых.
Сказки – были единственным миром, в котором Марта чувствовала себя по-настоящему счастливой. Когда фрау Марте исполнилось семьдесят лет, она уже окончательно выжила из ума, потеряв границу между придуманным и произошедшим на самом деле.
В этот-то момент она и попала под наблюдение судебного исполнителя Бэка, и уже по его навету оказалась в руках Филиппа Баура. Тут-то все, наконец, и узнали, что некрасивая Марта только притворялась уродиной. На самом деле черт, с которым она была повенчана еще в юности, специально прятал ее ослепительную внешность под отвратительной маской, которая была приращена к ее лицу. Так как не желал, чтобы кто-нибудь видел, какая Марта на самом деле, и, не дай бог, не пожелал на ней жениться.
Черт же дал ей несметные богатства, которые старая Марта черпала деревянным ведром и хранила в овчарне, чтобы никто его не заметил.
Правда, на суде женщина не смогла снять с себя маску, вдруг сделавшись красивой. Никакого золота в ее доме и тем более в хлеву так же не было найдено. Но судья объяснил это таким образом, что, поскольку старая Марта отказалась служить черту, он и отступился от нее, не желая больше молодить свою неверную подругу и отобрав у нее весь нажитый капитал.
Довольная, что высокий суд, наконец, возжелал слушать ее побасенки, Марта заливалась соловьем, рассказывая о потусторонних силах, что они умеют и чего сделать никак не могут. Она могла часами рассказывать о султанах востока и иноземных обычаях, но отчего-то судей интересовали только возможности местных ведьм. Поэтому Марта бесхитростно рассказала им о ночных полетах на шабаш, когда ветер приятно развивает волосы и дух захватывает от открывающейся взору красоты. Рассказывала о крупных звездах, которые подобно блистательной свите окружают летящую ведьму, и о посеребренных лунным светом куполах святых храмов.
Рассказывала о том, как один раз заигравшись в воздухе со своей подругой, она чуть было не напоролась брюхом на крест собора Святого Марка. И как однажды ее сбил с метлы колокольный звон, так что она камнем полетела на землю и спаслась только потому, что черт в последний момент подстелил ей стог соломы.
Все рассказы фрау Марты были записаны на многих страницах протоколов, а она все говорила, и говорила.
Не смотря на то, что на ее теле не было обнаружено никакого ведьминого клейма, было достаточно и того, что она сама призналась в своей вине.
О бедной фрау Марте вздыхал, сидя на кухне своего дома, палач Петер Миллер, который в момент ареста женщины был занят с похитителем и насильником Ганзом Гортером, так что фрау Марта сразу же была передана его сменщику Бауру, и тот без особого труда выжал из нее признания.
И еще, по полоумной Марте вздыхал в прошлом бакалавр медицины, а ныне ученик палача Густав Офелер. Он-то понимал, что несчастная женщина просто выжила из ума. Но, что он мог сделать, когда сама Марта ежедневно во время допросов оговаривала себя, не желая ни за что на свете отказываться от своих показаний. Лишь один раз, когда он намекнул ей на то, что без нее зачахнет ее огородик, и овечки, которых она воспитывала как родных дочек, будут пущены на мясо, старая Марта попыталась было отречься от показаний, но было уже поздно.
Старую Марту сожгли в поле, недалеко от ее любимого огородика, так как согласно результату произведенного дознания ее служба дьяволу подразумевала, что Марта портила урожай соседей.
Глава 18
Приметы зла
Самый быстрый и удобный способ разбогатеть – это посылать на костер ведьм.
Фридрих фон Шпее[3] «Предостережение судьям».2 октября 1628 года, а именно через месяц после помолвки Эльзы Баур и Густава Офелера, все судьи, заседатели и судебные исполнители были вызваны в здание суда Оффенбурга. Там их сначала пригласили в церковь, находящуюся при здании суда, где в тот день читал свою проповедь прибывший по такому случаю из Кельна епископ Фредерик Аугуст Беккер.
Он говорил о том, что городу Оффенбургу, наконец-то, следует покончить с ведьмами раз и навсегда, особо нажимая на то, что истинное зло предпочитает прятаться там, где его не ищешь.
– Добрый христианин привык видеть зло в гулящих девках, но дьявол знает это и, смеясь над слугами христовыми, вселяется в непорочную девицу. Мы считаем, что слуги сатаны не могут перейти порога храма, а они ходят туда куда как чаще, нежели добрые христиане, потому что, во первых, они стараются гадить в самых святых местах и, во вторых, отец лжи учит их смиренным видом и регулярным посещением церкви отводить глаза добрым христианам от их зла и козней.
Снова и снова говорю вам, присматривайтесь, прислушивайтесь да услышите! Женщины, имеющий склонность чуть-что осенять себя крестным знамением и через каждую фразу поминать господа бога – ведьмы! Ведьмы и те, кто молится в храмах дольше других, как бы выставляя на показ свое благочестие. Но ведьмы еще и те, кто ходит в церковь редко и редко же вкушает святых даров.
Ведьмы – те, у кого заметен богатый урожай и обильно доятся коровы, потому как дьявол ублажает своих прислужниц, следя за тем, чтобы всего у них было в достатке. Но ведьмами могут оказаться и те, у кого урожай побил град и коровы перестали доиться. Потому как легче легкого ведьме прикинуться пострадавшей от чужого колдовства.
Дьявол может на погибель мужчинам сделать лицо женщины необыкновенно привлекательным, красота и очарование – две явные приметы ведьм. Но дьявол, дабы уберечь свою служанку, может сделать ее безобразной.
Ищите женщин с детьми и, найдя, наблюдайте. Потому что, когда мать начинает гневаться на своих чад, она может послать их к черту. А это явный признак ведьмы. Но, если мать дрожит над своим дитятей, боясь, лишний раз поднять на него голос или наподдать, – это еще более страшная ведьма, готовящая своего ребенка для посвящения князю тьмы.
