Манфред Кюнне - Охотники за каучуком
Лишь неделю спустя, получив разрешение подняться с постели, бледный и осунувшийся Даллье находит силы написать в Академию о своем согласии.
И он снова стоит у каменной плиты, возится с тиглями и колбами, смешивает, подогревает, плавит, выпаривает, повторяет свои опыты и заносит в тетрадь одно наблюдение за другим. Раз в неделю составляет отчет о результатах опытов и отправляет его в Академию. До поздней ночи засиживается в своем кабинете, сопоставляет записи о наблюдениях и начинает работать над книгой о химических и физических свойствах каучука.
Он не замечает, что в саду перед домом расцветают вишни, а из земли пробивается зеленая травка. Не видит, что на ветвях завязываются плоды, не чувствует сытого запаха сырой земли, идущего от бурых глинистых пашен. С моря плывут вереницы облаков и окутывают землю туманом и моросящим дождем. Потом солнце снова пробивается сквозь туман, поля затягиваются легкой дымкой испарений, и яркий свет разливается над лесом и лугами. С каждым днем солнце поднимается все выше. Но Даллье не замечает, что напоенный ароматом воздух постепенно становится сухим и горячим…
Так проходит год, проходит другой. За это время Кондамин не раз приезжал в гости, заглядывал в «адскую кухню», передавал приветы, благодарности и пожелания руководителей Академии и каждый раз озабоченно замечал:
— Вы плохо выглядите. Нельзя так надрываться, доктор!
Даллье только улыбался.
Но вот Кондамин не появлялся уже несколько месяцев. Пришло лишь письмо, где он просил извинить его и сообщал, что занят новой сложной работой и совершенно не имеет свободного времени. Он писал, что на новое вещество уже обратили внимание и в других странах, что скоро ожидается посылка с каучуком из Бразилии. Интересовался, как продвигается исследование.
Даллье закончил сочинение о химических и физических свойствах каучука. Однажды весенним вечером — шел уже четвертый год, как он взялся за анализ каучука, — ученый сидел в кабинете за своими записями и отчетами. Он составлял последний отчет для Академии и дошел до заключительных фраз. Гусиное перо скрипит по бумаге. Остается спросить, нужно ли ему приезжать в Париж для заключительного обсуждения его работы… Даллье ставит точку. Еще раз перечитывает всю страницу, затем достает конверт, проверяет, высохли ли чернила, вкладывает письмо в конверт и запечатывает его. Крупными прямыми буквами надписывает адрес. Откладывает перо.
Его охватывает безмерное ликование победителя.
8
После выхода книги имя Даллье приобретает известность. Факультет естественных наук в Безансоне приглашает его на должность адъюнкта, в нем заинтересована сама Королевская академия. Но он отклоняет все предложения. Его здоровье так сильно пошатнулось, что привлеченный для консультации врач решительно настаивает, чтобы он хотя бы на год отказался от работы. И Даллье не поднимается больше в свою лабораторию. У одного обедневшего бретонского графа он покупает молодую поджарую гнедую кобылу и совершает дальние прогулки верхом. Бывают дни, когда он с раннего утра до позднего вечера скачет по лесам и полям. Постепенно проходит болезненная бледность его лица, движения становятся спокойнее, руки больше не дрожат, когда он подносит чашку ко рту. Теперь ему доставляет удовольствие смотреть на деревья и цветы, растущие перед домом, слушать пение птиц в лесной чаще и наблюдать за белками, которые красными молниями взлетают по стволам деревьев. И если прежде он едва замечал наступление вечера, то теперь не может наглядеться на блики заходящего солнца, освещающие листья и траву. После многолетних изнурительных усилий постичь тайны природы он впервые проникается сознанием ее величия; его покидает привычное состояние скованности, сменяясь радостным ощущением свободы; взор обращается к простым вещам, окружающим его.
Его беспокоит Пьер. Ему уже семь лет, это краснощекий здоровый мальчик. Целыми днями он носится по саду, бросает камни, прыгает через невысокие живые изгороди, лазит на деревья и ловит бабочек. Садовник научил его плести маленькие корзинки из ивовых прутьев. Он знает, как обращаться с луком и стрелами, может найти гнездо дрозда. Но он не умеет ни читать, ни писать, плохо ведет себя за столом и усвоил у кучера дурную привычку по всякому поводу чертыхаться.
Даллье приглашает из Парижа воспитателя, под надзором которого Пьеру теперь ежедневно приходится два часа просиживать в комнате, с трудом вырисовывая грифелем буквы на аспидной доске.
Как-то раз, когда собравшиеся на небе густые тучи заставили Даллье отказаться от своей обычной верховой прогулки, неожиданно появляется Кондамин.
За окном свирепствует буйный ветер, вздымающий над землей клубы песка и пыли, а оба ученых сидят друг против друга в уютном кабинете.
— Похоже, что отдых идет вам па пользу, — говорит Кондамин, разглядывая Даллье.
Тот кивает.
— А вы, наверно, совсем отказываете себе в отдыхе. Мне не показалось? Смотрите, седые волосы!
— Да, старею понемногу, — соглашается Кондамин, проводя рукой по седым прядям. — Теперь я уж не гожусь для путешествий по Амазонке.
Окна сотрясаются от порывов ветра. В комнате постепенно темнеет, собеседники едва различают друг друга.
— Ваша книга действительно положила только начало, — замечает Кондамин после некоторой паузы. — Сейчас я так занят своей астрономией, что не в состоянии внимательно следить за вашей работой. Но мне говорили, что каучуком занимается добрых два десятка ученых.
— Да, и в том числе довольно известные, — подтверждает Даллье. — Некоторым удалось открыть кое-что, чего я не заметил в свое время.
— Послушайте, доктор, а нет ли у вас настроения снова взяться за это дело?
Молчание.
— Академия распределяет новые задания, — продолжает Кондамин. — Каучук начинает вызывать всеобщий интерес. Крупная партия его доставлена недавно из Бразилии. Так как вы смотрите?
— Откровенно говоря, — помолчав, произносит Даллье, — мне нужен покой.
Кондамин испытующе глядит на него.
— Нет уж во мне былого пыла. То ли я перетрудился, то ли еще что, не знаю… — говорит Даллье.
Его слова тонут в грохоте грома, от которого сотрясаются оконные стекла. Молния на миг озаряет комнату, снова раздается глухой удар. За окном слышится монотонный шум дождя.
Ученые сидят молча.
9
Прошло семь лет.
Пьер подрос, научился читать и писать, преуспел в арифметике и рисовании и благодаря стараниям воспитателя умеет вести себя за столом и в обществе. На верхней губе у него пробивается первый пушок. У юноши привлекательное лицо, темные вьющиеся волосы, мускулистое тело, правильная речь. Особого интереса к работе отца Пьер никогда не проявлял, но в последнее время он стал часто заходить в лабораторию, задавал вопросы, приглядывался к опытам, которые проводил отец, и внимательно следил за каждым словом и каждой цифрой, когда тот делал записи. В конце концов он сам под руководством отца проделал несколько несложных опытов с серной кислотой и углекислым калием. Однажды вечером Даллье зовет сына к себе в кабинет.
— Я думаю, — говорит он, окинув Пьера внимательным взглядом, — отдать тебя в какой-нибудь парижский лицей. Как ты считаешь?
Пьер в нерешительности опускает глаза.
Отец продолжает:
— Там ты прежде всего усвоишь начала естественных наук. Если дело пойдет на лад, поступишь потом в университет.
Помолчав, Пьер спрашивает:
— А в лицее преподают химию?
— По-видимому. Во всяком случае, готовься в путь. Тебе придется пробыть в Париже несколько лет.
Уже следующим утром Даллье отправляется в Париж, чтобы договориться с директором лицея и подготовить все необходимое. За сумму, которую Даллье вносит вперед, директор соглашается принять Пьера на время учебы в свой дом.
В лицее Пьера сначала чуждаются. Он старше большинства своих одноклассников и к тому же слишком прилежен. Вскоре он догоняет класс. В естественных науках его успехи особенно заметны. Теперь уже некоторые из хороших учеников, которых в школе не так много, ищут его дружбы, и он не отталкивает их. Впервые оказавшись в обществе молодых людей, он благодарен за каждое слово дружеского участия и не замечает зависти и злобы, кроющихся за красивыми фразами.
Между тем Кондамин почти каждый месяц наведывается к Даллье. Беседу гость всегда начинает с одного и того же вопроса:
— Как идет работа?
— Ничего примечательного, — недовольно бросает Даллье. — Несколько опытов с фосфором, реакции с серой — все это более или менее известно. На что-нибудь новое у меня, видно, уже не хватает пороху…
Когда Пьеру исполняется семнадцать лет, Даллье решает, что сыну пора поступать в университет, и забирает его из лицея.
