Рожденные на улице Мопра - Шишкин Евгений Васильевич

— Фортуну не обманешь!

— Это провидение! — убежденно сказал Алексей и повернулся к залу.

В этот момент раздался возглас радости, к Алексею метнулась со шваброй уборщица. Она только что мыла пол, и пол тускло отблескивал, отражая пестрые лики автоматов.

— Алексей Васильевич! — воскликнула она. — Вы живы!

Он недоуменно смотрел на нее.

— Вы меня помните? Я Варвара. Я у вас в кабинете прибиралась…

— Провидение… Это не случайно, что вы здесь оказались, — обезумевший от игры, прошептал Алексей. — Варвара, у вас есть деньги?

Варвара суетно полезла в карман халата, достала кошелек, раскрыла и, словно загипнотизированная, отдала Алексею все имевшиеся в кошельке купюры. Алексей тут же перевел их в жетоны. Через несколько минут, проиграв всё, он опять обратился к Варваре, которая с замиранием и участием следила, как он проигрывает ее деньги, — следила без жадности, но с сожалением.

— У вас есть еще деньги? — обернулся к ней Алексей. — На меня снизошло провидение. Нужно еще немного потерпеть, не упускать…

— Нет, у меня больше нету денег. Совсем нету, — она даже похлопала себя по карманам халата.

— Дома есть деньги?

— Немного есть…

— Тогда пойдемте к вам домой.

— Домой?

— Ну да… Надо продержаться еще несколько часов.

— Сейчас. Сейчас, Алексей Васильевич! — засуетилась Варвара. — Я только тут пол подотру. Мне чуть-чуть.

Вскоре они вышли в ночь из игрового зала. Алексей шел сосредоточенный, глядел перед собой и время от времени отстраненно смотрел на Варвару, которая шла рядом и неустанно говорила:

— Я так рада, Алексей Васильевич, что вы появились. Вас в покойники записали… Я плакала много раз… Когда в фирме работала, все смотрела на вас и завидовала. Женщинам завидовала, которые с вами. Все думала: есть же счастливые женщины, которым достаются такие мужчины… Можно я вас под руку возьму? Подмерзло, скользко, — сказала Варвара.

— Нам далеко? — спросил Алексей.

— Нет. Близко… Вы приезжали на работу на белой машине. Ходили в белом плаще, в светлых костюмах… Вам любой цвет идет, в черном вы еще интереснее! В шляпе вы солидный такой… Мне так хотелось с вами хотя бы просто постоять, поговорить… — Варвара остановилась, задержав Алексея: — Мне очень стыдно признаться, Алексей Васильевич… — Цветные от рекламы полупотемки скрывали краску на ее лице. — Я как-то раз прибиралась у вас в кабинете и нечаянно увидела фотографии, в ящике. У вас ящик был приоткрыт. Так стыдно! Я забралась в ящик и взяла оттуда вашу фотографию…

Алексей смотрел ей в лицо, наблюдал за движением ее усердных губ и ничего не понимал, вернее, понимал настолько отстраненно, глухо, будто попутчица рассказывала не о себе и не о нем, а про каких-то мифических персонажей.

— Простите меня, Алексей Васильевич! Это первый раз в моей жизни. Я удержаться не могла! Вы там такой смешной, такой веселый. На воздушном шаре, в больших очках. Одежда такая цветастая, как на клоуне…

Он пристально смотрел на Варвару и не мог понять: сколько ей лет, высока она или низка, толста или худа, красива она или дурна, искренна она или в чем-то старается обмануть и его, и себя.

— Где ваш дом? — затребовал Алексей.

— Тут уж рядом, не беспокойтесь. Идемте!

Они и верно скоро пришли в старый, постреволюционной постройки дом, с высокими потолками, с запахом щей, меновазина и кошачьих испражнений в подъезде и грохотом старого лифта со створчатыми дверями и кабиной в сетке.

— Вам есть где жить? — спросила его Варвара, когда они вошли в квартиру, где попахивало тем же, чем пахло в подъезде.

— Не знаю, — неопределенно ответил Алексей.

— Оставайтесь у меня! — живо предложила Варвара. — Нет-нет, ни платы, никаких обязательств! Поживите у меня. Так. Просто. У меня мать инвалид и сын на инвалидности. Но они не помешают. У меня маленькая комнатка свободная… Никаких обязательств! Я вас буду на «вы» называть. Так и мне проще. А в постель к себе я вас ни за что не пущу! Вы все равно от меня уйдете, а я сердцем прикиплю. Мне потом плохо будет. Я вас почти совсем не знала, но и то по вас плакала. А тут если такое, а потом разлука… Горя не расхлебаешь… — говорила Варвара.

— Мне нужны деньги, — напомнил ей Алексей. — Хотя бы немного.

Варвара, живущая в эти минуты своей личной жизнью, приближенной к Алексею, но все же от него далекой, призрачной, влюбленной, словно бы очнувшись ото сна, спросила:

— Зачем вам деньги, Алексей Васильевич?

— Надо продержаться еще несколько часов. Сегодня я избранник провидения. Должен выпасть суперджекпот!

— Я отдам все деньги! Даже фамильное золотое ожерелье, единственную ценность в доме. Но туда я вас больше не пущу! Не пущу! — Она повернула ключ в замке двери, сорвалась в кухню, выкрикнула, держа в руке замочный ключ. — Вот видите? Вот! — И швырнула ключ в открытую форточку.

Было слышно с тихой спящей улицы, как ключ простучал по мерзлому асфальту.

— Не будете же вы ломать дверь квартиры у одинокой женщины и двух инвалидов.

— Вас кто-то ко мне подослал, — задумчиво сказал Алексей. — Чтобы вы меня выманили оттуда, чтобы провидение отвернулось…

— Я вас все равно больше туда не пущу! Я сама уволюсь оттуда! Уборщицы везде нужны. Меня в банк приглашали. Там деньжищи уборщицам платят, — затараторила Варвара. — Садитесь, Алексей Васильевич, пожалуйста, ужинать. Хотя сейчас ночь… Вам нужно выпить. Не провидение — бес вас водит!

Алексей обреченно присел на край стула к кухонному столу. Варвара скоро накрыла его простенькими закусками: соленая капуста, огурцы, шпроты. Пара стопок и графинчик водки поместились в центре стола.

Алексей выпил стопку. Потом — вторую. Кивнул на свое фото, где он на воздушном шаре — фотография висела в рамочке в простенке — почти на самом виду:

— Вы думаете, это было не провидение?

— Нет, это был бес. Провидение было у меня. Именно тогда, когда я увидела вашу фотографию! Ведь с нее, можно сказать, все и началось…

Выпив еще по стопке водки, они заговорили о том, о чем и сами едва понимали, все держалось на эмоции, на дуновении мысли:

— Провидение — это вспышка. Но вспышка не угасающая…

— Нет, конечно, Алексей Васильевич! Энергия этой вспышки переходит от одного к другому. Важно поймать момент прихода… Физически ощутить духовный импульс… — Варвара оказалась уборщицей начитанной. В доме было полно книг, стопками лежали на подоконниках журналы «Наука и жизнь».

— Еще важней поймать момент ухода! Чтобы не прогореть…

Далеко-далеко за полночь Варвара позвонила кому-то, объяснила, что выбросила ключ от квартиры, просила отыскать его во дворе и принести. Через некоторое время в квартиру вошел человек, до боли знакомый Алексею, и вместе с тем державшийся в памяти мутно — из прежней жизни.

— О! — вскрикнул наконец Алексей в ликовании. — Бурый Нос!

Это и вправду был краснолицый охранник Рудольф. Он возликовал от встречи еще ярче и громогласнее, чем оживший гость Варвары, он даже задрожал от радости и прослезился.

— Алексей Василич, — говорил с подвывом от счастья Бурый Нос. — Ты ж мне жизнь спас! Жизнь! Внука твоим именем Алексеем назвали. Я настоял! Да если б же не ты, Алексей Василич, лежать бы мне теперь в могиле!

— Почему так? В могиле?

— Когда бандиты на двух джипах к конторе подкатили. С «калашами», Алексей Василич, я, как ты меня учил, сразу в туалет сдернул. Да ума-то хватило, в женский завернул! В кабинку спрятался, съежился… Там и отсиделся… А вот Денис-то — хлоп! Он полез Осипа защищать… Потом Осип выскочил из конторы, у него в кабинете черный ход был…

— Правда? Я и не знал!

— Правда! Осип во двор выскочил — в свой «мерседес», а он — бах! И взорвался… Царствие им Небесное… Помянуть их надо. — Давай за упокой Дениса и Осипа… А Глеб-то Митков в Израиль уехал. У него двойное гражданство было… А секретарша твоя Светка, ну Альбертовна-то, замуж за итальянца выскочила, теперь в Милане… А тебя-то, Алексей Василич, мы уж так оплакивали! Говорили, что в Чечню тебя продали, в рабство, там ты и кончился… — Тут радость опять переполнила Рудольфа, стопка с водкой в руке задрожала, пролилась… — Жизнь мне спас! Внука в твою честь! Пускай такой же, как ты, растет…