Ульрих Бехер - Охота на сурков
ИТАК, ЭТО СОБЫТИЕ СТАЛО ДОСТОЯНИЕМ ГЛАСНОСТИ.
Вдалеке — холл был таким большим, что все помещения, расположенные за ним, казались далекими — кто-то наигрывал на саксофоне «Night and Day»[344], мелодия эта вызвала у меня роковые воспоминания: американский шлягер был импортирован в Европу как раз в том году, когда Шикльгрубер захватил власть в Германии (что не помешало шлягеру стать любимой песней Ксаны). Слезы Черной Шарлотты, которых он, по его словам, не стыдился, уже начали потихоньку смывать тушь с левого глаза. От моего вопросительного взгляда этот несчастный, прошедший сквозь огонь и воду, буквально вздрогнул, его левая рука в длинной кремовой кружевной перчатке поползла к фальшивому бюсту, на котором красовалась брошь, усыпанная брильянтами (быть может, даже настоящими), а правая почти робко показала на читальный зал.
Дурацкая ситуация.
Думая это, я слегка поклонился и вскоре, вставив в подергивающийся глаз монокль, оказался в читальне в обществе всего лишь нескольких постояльцев; пожилой, довольно толстый шотландец в короткой шотландской юбочке сидел за столом такой непомерной длины, что стол этот вполне мог бы служить Медичи для их парадных трапез, на столе лежали газеты со всего мира. Не колеблясь ни секунды, я взял дневной выпуск «Нойе цюрхер цайтунг» (утренний выпуск я прочел у Янна); Куят непочтительно называл эту газету «старой тетушкой крупного финансового капитала», признавая, однако, что она дает обширную информацию.
БЕГЛЕЦ ИЗ КОНЦЛАГЕРЯ СБИТ НАД РЕСПУБЛИКАНСКОЙ ТЕРРИТОРИЕЙ
Сообщение нашего специального корреспондента из Валенсии (см. также редакционные комментарии на стр. 5)
Москва, 21 июня. Ассошиштед Пресс. По сообщению ТАСС, прах Валентина Тифенбруккера будет перевезен из Испании в Советский Союз и захоронен в Кремлевской стене.
СОМНИТЕЛЬНО-ГЕРОЙСКАЯ СМЕРТЬ ТИФЕНБРУККЕРА
Не наше дело выражать сожаление по поводу смерти одного из бывших коммунистических вождей Баварии, бывшего депутата рейхстага Валентина Тифенбруккера, по прозвищу Кавказец Вале. Кто лезет на рожон, того не спасешь. В годы мировой войны подмастерье кузнеца, Тифенбруккер служил в кавалерии, в королевских баварских войсках, и попал в русский плен, где его скоро распропагандировали, сделав большевиком.
Будучи командиром Красной Армии, он боролся против Деникина. Существует предание, будто Тифенбруккер с самого начала считал, что у недолговечной Баварской республики почти не было шансов выжить. Много лет он работал механиком в закавказских советских республиках, именно этому обстоятельству он а обязан своим прозвищем. Нельзя назвать положение Тифенбруккера в компартии Веймарской республики особенно надежным; некоторые «товарищи» рассматривали его как своего рода enfant terrible, для других он оставался, однако, истинным народным трибуном «пролетариата, обладающего классовым самосознанием». После пожара рейхстага Тифенбруккер вернулся в «рай для рабочих» и через некоторое время был объявлен погибшим. Однако в год аншлюса он снова появился в Центральной Европе, был схвачен полицией и посажен в Дахау. Заметим, кстати, что он родом из этих мест. Такова судьба профессионального революционера, ничего не попишешь! С другой стороны, сам по себе факт, что Тифенбруккеру удалось проделать весьма редкий трюк — совершить побег из лагеря (здесь ему, видимо, пригодилось его знание местности), не может быть поставлен ему в вину, если мы будем рассматривать это обстоятельство объективно, с позиции нейтральных наблюдателей. Между тем на страницах сегодняшнего номера официоза «Фёлькишер беобахтер» было выражено порицание швейцарским властям; им ставится в упрек, что они будто бы разрешили въезд в Швейцарию и проезд через страну бежавшему из заключения преступнику, бежавшему дабы способствовать победе большевизма в Испании. В связи с этим заявлением мы считаем себя обязанными по-добрососедски сделать следующее замечание:
Исконный принцип, которым руководствуется швейцарское государство — невмешательство в чужие распри. Швейцарским гражданам запрещено становиться бойцами и помогать какой-либо из воюющих сторон в Испании. Граждане, не выполняющие этот запрет и принимающие участие в гражданской войне в Испании, привлекаются к суду. Что касается иностранцев, которые реально угрожают нашему нейтралитету, то они высылаются из страны.
Допустим, господин бывший депутат рейхстага Тифенбруккер обратился бы к нашей пограничной таможенной администрации, объявив себя политическим беженцем. Не исключено, что после выяснения всех обстоятельств ему на короткий срок предоставили бы убежище (предоставление политического убежища считается в нашей стране односторонним актом милости со стороны государства), с тем чтобы в дальнейшем содействовать переезду господина Тифенбруккера в другую страну, руководствующуюся тем же принципом. Однако во время пребывания Тифенбруккера на нашей территории власти не спускали бы с него глаз; насчет этого в рейхе могут не беспокоиться.
Однако товарищ Тифенбруккер НЕ обратился к нашей пограничной администрации, более того, еще СОВЕРШЕННО не доказано, что он нелегально использовал швейцарскую территорию для бегства в Испанию. Швейцарское министерство юстиции и полицейские органы ведут в настоящее время соответствующие расследования. Впрочем, достаточно взглянуть на географическую карту, чтобы убедиться: путь беглеца Тифенбруккера из Баварии шел, по всей вероятности, прямо во Францию в Département Haut-Rhin[345], так как оттуда легче всего добраться в случае необходимости до частных аэродромов во Франконской Юре.
Как бы то ни было, останки товарища Тифенбруккера будут отныне покоиться в Кремлевской стене. Мир праху его.
О гибели Джаксы, о том, что разыгралось в Дахау на проволоке под током высокого напряжения, еще до того, как Валентину удалось бежать, не было ни строчки ни в «Националь-цайтунг», ни в парижской «Фигаро», ни в «Таймсе». Неужели Черная Шарлотта почерпнул свои сведения в одной из немецких газет?.. Я снял с подставки «Франкфуртер цайтунг». В этой газете материалы на первой полосе преподносились не в обычном немецко-фашистском стиле, а несколько сдержанней, что, впрочем, не делало их менее гадкими; середина газеты была составлена в осторожном, нет, скорее, в стыдливо-предупредительном тоне по отношению к внешнему миру. На четвертой полосе я увидел статью о Тифенбруккере. Нападки «Фёлькишер беобахтер» на швейцарские пограничные власти в ней не комментировались, зато подвергался сомнению сам факт «предполагаемого бегства Тифенбруккера из исправительного лагеря в рейхе». Со ссылкой на ту «почти неоспоримую истину, что баварский большевик уже давно погиб в Сибири». Старая игра с разделенными ролями, координируемая из одного центра — из фашистского министерства пропаганды. Я вспомнил анекдот, где лицо, на которое был подан гражданский иск, защищаясь, говорило: «Во-первых, вы никогда не давали мне этот горшок; во-вторых, в нем была дырка, а в-третьих, я вам давно его вернул».
И во «Франкфуртер цайтунг» мне не удалось обнаружить упоминания о смерти Джаксы.
Шотландцу, углубившемуся в чтение газет, было на вид лет сорок пять, брюнет пикнического телосложения с розовой кожей и с подстриженными английскими усиками; на нем была, как подобает шотландцу, короткая юбочка, из-под которой выглядывали розовые мясистые коленки. Не столько тучное, сколько приземистое туловище обтягивала замшевая безрукавка, в вырезе которой красовался шелковый желтый шейный платок. Шотландец читал парижское издание «Нью-Йорк геральд трибюн», «European Edition, 51-st Year in Europe»[346]. Я бросил взгляд на свисавший с подставки перевернутый газетный лист и увидел три портрета Джаксы.
— Excuse me, I don’t like to disturb you. Would you be so kind as to let me have a look at this newspaper just for a minute?[347]
Шотландец с некоторым недоумением, а может, даже с неудовольствием поднял глаза; вопреки своей всегдашней привычке смотреть прямо в лицо человеку, с которым я знакомился, на сей раз я взглянул на шотландца лишь мельком, буквально загипнотизированный тремя газетными фотоснимками.
— Why not?[348] — Удивительно быстро, без всяких церемоний шотландец вложил мне в руку нагретый его рукой деревянный конец газетной подставки, словно передал эстафетную палочку.
Три моментальных снимка были сделаны в 1926 году во время американских гастролей Джаксы в цирке «Барнум энд Бэйли». Первый снимок: Джакса в качестве почетного гостя участвует в родео, показывает высший класс верховой езды на великолепном белом жеребце; без сомнения, это был Аргон (Джакса Пятый), которого я увидел уже «пенсионером» десять лет спустя на острове Хвар в Адриатическом море. Спокойный, величавый, словно статуя, Аргон поднялся на дыбы; осаженный Джаксой, он сильно изогнул переднюю часть корпуса; казалось, ты видишь, как пружинят его голеностопные суставы. А над головой жеребца парила голова всадника в техасской шляпе; лицо Джаксы выражало высокомерие и вместе с тем не было напряженным.
