Александр Солженицын - Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого
– Это какого правительства? – кричит кожаная куртка.
– Ленинского, – острят из толпы.
Общий смех.
* * *
На Знаменской площади – многотысячная толпа. На военном грузовике – солдаты. Один из них держит речь к спокойствию и порядку. Ему хлопают. Но туда взбирается студент, и держит речь против Милюкова и Временного правительства. Толпа не желает слушать, кричит:
– Долой ленинцев, большевиков!
Меняются ораторы и в уножьи памятника Александру III:
– Войну ведут капиталисты, только им выгодно! Немедленно опубликовать тайные договоры!
– А что немцы забрали – оставить им?
– Пусть там сами жители решают. А на фронте – уже идёт братание с немцами!
– Как же брататься, когда они Вильгельма не сбросили? Значит, с Вильгельмом брататься?…
– Нет! У них братание – уже отклик революции!
Инвалид: – Если нужно, то инвалиды-солдаты вместе с инвалидами-офицерами пойдут воевать до конца.
А с Невского втекает большая манифестация Трубочного завода: „Вперёд к свободе под знаменем Циммервальда”, „Долой Милюкова!”
Выдвинулись под фонари. Но их встречают недружелюбными криками. И нет им места на площади. Поворачивают по Лиговке к Таврическому.
* * *
К Таврическому вечером подошло несколько манифестаций, с надписями большевицкими. Но дворец даже не светился, и не выходил к демонстрантам никто. Поговорили свои ораторы – свергать Временное правительство! И ушли за Неву.
И поздно вечером пришли к Таврическому – волынцы, зачинатели революции, – „Да здравствует Временное правительство!” А тут, где раньше и по ночам кипело, – никого. Пошагали волынцы на Мариинскую площадь.
* * *
Сразу за Литейным мостом, на Нижегородской улице, собрался многолюдный митинг – против правительства и против войны. Один оратор назвался – член Совета рабочих депутатов Марголин, долго говорил. Как Временное правительство обмануло, не выполнило обещаний 27 марта. И как вчера в Михайловском театре он своими ушами слышал: выступали Милюков и Керенский, мир будет только с аннексией и контрибуцией. Вдруг сильный голос из толпы:
– Я – заместитель министра Керенского Зарудный. Такого ничего не могло быть, это провокационная ложь. И вы – не Марголин!
Толпа заволновалась. Кинулись на того – а его и след простыл.
* * *
Пересекла Невский, немного прошла по нему, манифестация из одних рабочих, и впереди – десятка три-четыре с винтовками на ремне. Публика так и замерла: не солдаты, а рабочие с винтовками! – сильное впечатление.
И ведь – по-хорошему теперь не отдадут.
* * *
На Невский с Литейного – шум и крики. При многих тут фонарях вываливает огромная манифестация. И впереди неё – большая группа солдат, и вокруг неё солдатская цепь. Так и гудит в воздухе:
– Да здравствует Временное правительство!
– Долой Ленина!
– Долой ленинцев!
Трамваи остановились, всё движение прекратилось. Ряды, ряды – юнкера, кадетики, интеллигенты, офицеры, женщины:
– Присоединяйтесь, товарищи! За Милюкова!
Авангард свернул на Невский, а конца и у Жуковской не видно.
* * *
На Невском – споры на каждом перекрестке.
– Почему вдруг „мир без контрибуций”? Значит, разорённые народы оставить ограбленными? Значит, немцы останутся при награбленных у нас миллиардах?
– Без аннексий и контрибуций – это значит мы отказываемся. А если кто-то с нас потребует – вам в голову не приходит?
– Это неприемлемо для чести русского народа.
– На что нам твоя честь? Нам даёшь – мир!
– Заметьте: все крайние течения – это эмигранты-доктринёры.
Но несмотря на страстность прений – драки нигде не возникают.
* * *
Где собралась группа интеллигентней – там все за Временное правительство:
– Милюков досконально изучил дипломатию! Он самый компетентный во внешней политике! – чего они хотят?
– Милюков и Гучков были самыми опасными для царизма! И теперь – их за борт?
– Свергать тех, кто всю жизнь боролся против Сухомлиновых и Протопоповых? Кто подготовил переворот? А завтра станут не нужны Чхеидзе и Керенский?
– Да просто сваливают на министерство иностранных дел раздражение, что революция не принесла им немедленного благоденствия.
Обходят и объезжают милиционеры, просят граждан расходиться.
Расходятся. Но через 10 шагов на новом месте сходятся опять.
* * *
С каждым часом на Невском и повсюду в центре города всё многочисленней котелки, „ясные пуговки”, дамские шляпки, студенческие фуражки, дружелюбные солдаты – и перевешивает настроение в пользу правительства и продолжения войны.
Господин в цилиндре:
– Граждане! Неужели теперь, когда мы низвергли старую власть именно во имя победы, – мы будем колебаться идти к этой победе?
Дама с собольей муфтой:
– Не для того мы избавились от режима Николая Второго и Распутина, чтобы теперь устраивать гражданскую войну!
Разъезжают по Невскому легковые автомобили с рабочими:
– Граждане, не волнуйтесь. Совет рабочих депутатов призывает всех к спокойствию и выдержке, он блюдёт волю народа. Завтра утром будет опубликовано решение.
Но не редеет Невский, а даже, кажется, разыгрывается.
* * *
Проехали медленно на моторе вооружённые милиционеры, просят разойтись и спокойно ждать решения Совета.
В это время с Садовой выехали другие милиционеры, с красным знаменем: „Да здравствует социальная революция!”
Сумятица.
* * *
Около полуночи у Публичной библиотеки – летучий митинг. Неизвестный в циничных выражениях нападал на Временное правительство. Толпа сначала слушала спокойно, потом стала требовать, чтоб он назвал себя.
– Член Совета рабочих депутатов!
– Мандат.
Полез искать по карманам – не нашёл. Поднялся шум. Стали наступать на него с угрозами. Дружки заслонили его, и он скрылся.
* * *
За полночь прошёл слух, что верные правительству царскосельские полки идут в Петроград.
* * *
По пустеющему Невскому проскакали верховые солдаты, пятеро, винтовки накось за спиной:
– Долой Ленина!… Не верьте ему!…
64
А с площади перед Мариинским дворцом и после десяти часов вечера, и в одиннадцать, и к полуночи – толпа не только не расходилась, а кажется ещё добавлялась. Всех держало сознание, что вот здесь, перед ними, во дворце, сейчас…
И толпа, всё более сдруженная своим стоянием и разговорами по соседству, ждала: быть может, ещё этой ночью здесь нам придётся вмешаться и повлиять? Что там делается во дворце? На семь ладов представляли ход и исход этого важнейшего заседания.
– Нам Россия не простит, если мы не сумеем сберечь её в сегодняшнем испытании.
– Всё наше спасение – в единении. Жертвовать личным – во имя общего!
– Будем верить!
– Да кроме веры у нас других ресурсов не осталось, увы.
– Бескровная революция казалась таким чудом! А вот опять приходится верить только в чудо…
Загадочен виделся свет во многих окнах дворца, мало кто знал внутреннее расположение: где же может сейчас происходить заседание? Что там делают с нашими министрами? Пытаются их согнуть, сломить?
– Нет, господа, в нашей революции есть, есть здоровый государственный инстинкт! Исполнительный Комитет – ведь не взывает против правительства. Благоразумие – вот уже берёт верх.
– „Власть масс” – это красиво произнести, но это – розовая мечта. Сами массы не могут править собой без направляющего меньшинства с ответственными навыками мышления. Именно потому и важно, чтобы сейчас интеллигенция не растерялась.
– Да в самые тяжёлые, в самые трагические моменты не следует забывать: как алмаз гранится алмазом, так и свобода в своих излишествах исправляется свободой же!
От времени до времени посылали внутрь лазутчиков: как-нибудь пробраться, что-нибудь узнать или попросить кого же нибудь выступить. Но только и узнали, что даже корреспонденты главных газет не допущены в совещание!
Что же, что же там решается?? Сжаты сердца.
Нет, не уйдём. Не расходитесь!
Перед полуночью подъехал ко дворцу генерал Корнилов и деловито пошёл внутрь. Его не смели подхватывать на руки и не просили у него речи, но восторженно рукоплескала и кричала ему толпа петербуржан, пока он прошёл внутрь. Генерал-надежда!
Сегодняшний угар – непременно развеется! – в этом упование России.
