Луиза Мишель - Нищета. Часть вторая
Клара заглянула под кровать и в ужасе отпрянула, увидав какой-то странный механизм, рычаги которого соединялись с краями кровати.
Девушка пожалела, что не уехала днем, и твердо решила бежать этой же ночью. Она должна перехитрить своих врагов! По-видимому, до наступления темноты ничего не случится. Отобедали в четыре; мешкать было нельзя, вечер близился.
Когда стемнело и уже можно было не бояться соглядатаев, Клара вынула из корзины свои пожитки, смастерила нечто вроде чучела и, придав ему форму человеческого тела, положила на кровать. Каков же был ее ужас, когда механизм тотчас пришел в действие, пружины щелкнули, и рычаги с обеих сторон сдвинулись, захватив чучело словно в тиски! Холодный пот выступил на лбу девушки, а волосы чуть не встали дыбом. Все же она подумала, что, быть может, кровать эта служила для больных горячкой? Но, как бы там ни было, она не хотела оставаться в этом доме ни единого дня.
Смеркалось. Клара потушила свечу, задернула полог, словно собираясь лечь. Ничто, казалось, не могло выдать ее бегства. С быстротой и ловкостью акробатки она проскользнула к входной двери и оттуда — наружу. Спрятавшись за большим вязом у входа в часовню и раздумывая, куда же теперь идти, она заметила лестницу, оставленную здесь кровельщиком, несмотря на строжайший запрет.
«Какая неожиданная удача! Разве это — не помощь провидения?» — подумала Клара, упрекая себя в том, что не возложила на всевышнего все надежды. Ей почему-то не пришло в голову, что со стороны провидения куда лучше было бы вовсе не допускать, чтобы она попалась в эту западню, чем посылать ей лестницу… Но Боженька порою бывает чудаковат. В его возрасте это случается…
Прижавшись к дереву, Клара в сотый раз спрашивала себя, не была ли она обманута и напугана запиской, подсунутой, может быть, с целью мистификации? В сонливости девочек нет ничего удивительного: ведь они больны. Крики Розы объяснялись помешательством. Кровать могла быть взята из больницы… Все это так. Но какое зловещее стечение обстоятельств!
Вдруг Клара услышала шорох и затаила дыхание. Тишину ночи нарушил звук легких шагов. Судя по развевающемуся в темноте белому газовому платью, приближалась женщина. Она вошла в домик, вероятно, желая убедиться, что механизм кровати не отказал, затем вышла и дважды повернула ключ в замке. Это была Эльмина в вечернем туалете. Во мраке ее платье напоминало облачко.
Кларой вновь овладели сомнения. Готовясь к побегу, она спрашивала себя: достаточно ли того, что она видела, чтобы оправдаться перед дядей в своем поведении? «А если он не поверит? Если я ошибаюсь? — подумала она. — Вдруг мое обвинение окажется ложным? Быть может, прежняя учительница была легкомысленной девушкой, и ее запирали, чтобы она не выходила одна? Я должна разузнать все, убедиться во всем».
Прячась в густой тени деревьев, легкая как ветерок, девушка кралась за начальницей приюта. Благодаря черному платью Кларе удалось добраться незамеченной почти до самых дверей главного корпуса. Там с г-жой Сен-Стефан заговорил мужчина. Клара не смогла его разглядеть: он тоже был в черном.
— Как вы неосторожны, Мина! Эту девушку следовало сейчас же отправить назад!
— А еще лучше было бы не попадать впросак.
— Но я не виноват, это ошибка его преподобия. Старик дряхлеет с каждым днем.
— Зачем же вы к нему обратились?
— Не раздражайтесь, мой друг. По вашей милости мы очутились в трудном положении: вы оставили девушку здесь, вместо того чтобы сразу же от нее избавиться. А теперь как добиться ее отъезда?
— Что же, по-вашему, лучше было дать ей свободу нынче вечером, после того как она уже успела столько заметить? Как же нам ее отослать? Что скажет ее дядя? Я уже вам говорила, что было бы неосмотрительно портить отношения с этим старым идиотом. Почему вы не приехали, когда я посылала за вами?
— Ах, дорогая, я так занят, не могу же я поспеть всюду! Я читал лекцию на тему об укрощении человеком своих страстей…
— Вы прекрасно знаете, каким опасностям я здесь подвергаюсь. Взять хотя бы эту маленькую Микслен… Похищенная девочка!.. Подумайте о том, что мне грозит, если ей удастся бежать! Ведь она все видела!
— Не тревожьтесь, милочка, о вашем спокойствии позаботятся. Ведь обеспечивать членам нашего комитета отдыха после трудов — наша святая обязанность. Не будь вас, некоторые недостойные слуги церкви, вроде меня, стали бы искать недозволенные удовольствия в других местах. Ведь львы господни не могут питаться зернами, как горлинки, или травой, как агнцы… Львы восхваляют Бога рычанием, им нужна другая пища!
Он мог бы сказать: «Им нужны кровь и грязь, как тиграм и гиенам»…
— Лицемер! — воскликнула Эльмина. Эта женщина, лишенная совести, дошедшая до пределов порока, презирала графа за то, что он разыгрывал комедию даже перед нею.
Де Мериа заговорил тоном, который был его соучастнице больше по вкусу:
— Итак, дорогая, что вы скажете этой девчонке, когда она спросит, зачем ее пришпилили к постели?
— Разве приют для выздоравливающих не больница? По ошибке поставили не ту кровать, и только!
Кларе это объяснение уже приходило в голову. Оно было настолько просто, что граф ничего не смог возразить. Начальница приюта продолжала:
— Ведь у нас есть умалишенная; эта кровать предназначалась для нее.
— Неплохо. Довольно правдоподобно.
— Вы согласны?
— Не сердитесь же, моя прелесть! Мы прибавим вам жалованья. Вы вполне этого заслуживаете. К тому же в нашем распоряжении неистощимая золотоносная жила.
Он попытался поцеловать Эльмине руку.
— Вы мне противны! — сказала она. — От вас пахнет мертвецкой!
Затем оба изверга вошли в дом. Для сомнений не оставалось места.
Через несколько минут Клара услышала звуки скрипки. Смычком водила умелая рука; игра дышала вдохновением; мелодия лилась мощной волной, гармоничная, как отдаленный шум моря; время от времени слышались стоны бури, шелест ветерка… Несмотря на страх, покрывший ее лоб капельками холодного пота, Клара испытывала непонятное волнение. Ей невольно вспоминалась полная страсти песня Суламифи[13]:
Возлюбленный, ты не приходишь…
Запах сжигаемых благовоний туманил ей мозг, а в ушах еще звучали слова, так напугавшие ее…
Эта музыка оплачивалась деньгами Олимпии, которыми распоряжался де Мериа. Скрипач был не кто иной, как Санблер. Миллионы, попавшие в руки мерзавцев, служили им для удовлетворения порочных прихотей. Их развращенность не знала границ. И в аду не придумали бы более изощренного разгула! Они устраивали пиры, воскрешая мистерии и оргии на античный лад…
Клара, не подозревавшая обо всех этих ужасах, твердо решила узнать, что тут творится. Если выступать с обвинениями, то во всеоружии правды! Со страхом она уже свыклась. Что происходило на этом вечере? И зачем ее хотели «пришпилить» к постели?
Окна, закрытые ставнями, находились высоко. Но в ставнях были щели: сквозь них проникал свет. Не раздумывая, Клара кинулась в темноте за лестницей и прислонила ее к ставне, намереваясь проникнуть в тайны дома, прежде чем отсюда бежать. Смелая затея, на которую вряд ли отважился бы и мужчина, удалась. Клара поднялась на верхнюю ступеньку и заглянула в щель. Ее взгляду представилась вся комната, словно она смотрела в бинокль.
Увидев чудовищную картину, девушка подумала: не душит ли ее во сне кошмар? Но нет, это не был сон. Скрипач отбивал такт, повернувшись в ее сторону. Казалось, вместо головы у него был череп с зияющими светящимися орбитами. Как не походил этот урод на того белокурого ребенка, любимого матерью, о котором мы узнаем дальше!
Госпожа Сен-Стефан, в прозрачном газовом платье, небрежно развалившись на диване, любовалась зрелищем. Действующими лицами оргии были де Мериа и Николя. Их следовало бы убить, как бешеных собак, или заключить в одиночные камеры для буйнопомешанных. Жертвами злодеев были девочки, спавшие глубоким сном, обнаженные, бледные, с длинными распущенными волосами. Их можно было принять за добычу людоедов, готовящихся к каннибальскому пиршеству. Две из них проснулись и отбивались; им затыкали рты платками. В одной Клара узнала Софи Бродар; другая, судя по голосу, была маленькая Роза.
Убедившись, к своему ужасу, что она не бредит и что все это происходит наяву, девушка испустила громкий крик и, потеряв сознание, упала с лестницы.
IX. Огюст Бродар
За год пребывания в тюрьме юный Бродар переменился до неузнаваемости. Между прежним Огюстом и нынешним лежала целая пропасть. Теперь мы встречаемся с ним в Клерво.
Река Об орошает мирную тенистую равнину, поросшую пышными травами: войны галлов, а позднее — французов утучнили здешние земли человеческим прахом. Тут находится аббатство Сито, основанное в XII столетии святым Бернаром[14]. Высокие деревья, остаток дремучих друидических[15] лесов, осеняют монастырские строения, где осужденные на срок более одного года отбывают каторжные работы. Это и есть Клерво.
