KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Борис Тумасов - Кровью омытые. Борис и Глеб

Борис Тумасов - Кровью омытые. Борис и Глеб

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Борис Тумасов, "Кровью омытые. Борис и Глеб" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Пригревало солнце, но свежий ветерок сдерживал жару. Ладейщики давно стянули холщовые рубахи, подставив солнцу загорелые спины. Без рубахи, босой, Борис ничем не отличался от товарищей. Анастас Корсунский сказал:

— Тебя, княже, отец родной не признает.

— А ты, иерей, рясу скинь, тя брызгами солеными обдаст, благостно.

Как-то еще засветло пристали они к берегу, и несколько человек тотчас вызвались отправиться на охоту. Не прошло и часа, как охотники вернулись с убитым вепрем.

— В горах их столько, что они гуляют целыми семействами, — говорили охотники.

Разожгли костер, варили мясо и подсчитывали, сколько еще дней займет дорога. И ко всему выходило, коли ничего не помешает, в неделю уложатся…

О приближении к Константинополю говорила и появившаяся на горизонте хеландия, корабль военного флота Византийской империи. Он сторожил воды моря Эгейского, которое русичи называли Русским.

* * *

Из-за горбов Угорских наползала на Русь туча. Она клубилась, закрыла небо. Дождь пролил сначала в земле полян, в Киеве потянуло сыростью. Будоражило Днепр, в пристани раскачивало ладьи. Дворский, боярин Авдей, приказал закрыть оконца.

— Как бы горницы не залило, накручивает.

Ослепительно расколола небо ветвистая молния, и резко загрохотал гром, раскатился по земле. Хлынул ливень. Порывистый ветер гнул деревья, пригоршнями сыпал в италийские стекольца княжеских хором.

— Сколь урона принесет, — ворчал Авдей, — не одну крышу разворотит, не одну копенку опрокинет.

Появившийся в горнице Глеб спросил:

— Надолго ли зарядил?

— Нет, вишь, прояснивается. А дождь в дорогу, княже, доброе предзнаменование.

Дворский любил последышей великого князя, сердца у них хорошие, и искренне сожалел по поводу отъезда и Бориса и Глеба, совсем опустеют хоромы великого князя.

Вышел Глеб на крыльцо, туча уходила на восток. Мысленно попрощался князь с Киевом, вбежал в горницу, дворского обнял:

— Пора, боярин, воевода Илья с дружиной уже город покинул. А тебя я в Муроме каждодневно вспоминать буду.

* * *

Борису привиделся сон, что он не Борис, сын князя Владимира Святославовича, а князь Олег и ведет он на Царьград целую флотилию. Куда ни кинет взор, всюду ладьи. Ладьи по крыльям, ладьи позади. Покрыл море флот Киевской Руси.

Стоит Борис на корме и держит в руках огромное рулевое весло — правило. Уверенно ведет он судно. Странно, думает Борис, как мог Иван Любечанин доверить ему вести ладью?

Легко режет ладья волну. Смотрит Борис, вольно рассыпались ладьи. Но так должно быть до первой тревоги. И вот она не замедлила.

— Византийцев вижу! — вскричал впередсмотрящий.

И тотчас ладьи перестроились в боевой порядок.

Даже спящим Борис понимает, это сон, но видит он его как наяву.

А впереди появились тяжелые дромоны, степенные триремы, юркие хеландии и памфилы. Борис отдает команду, и ладьи развернулись веером. Теперь флот русичей охватит корабли византийцев подковой и навяжет ближний морской бой.

Неожиданно Борис услышал, как его воины закричали:

— С нами Ярило! С нами Дажбог!

Но почему они взывают к богам язычников? Ведь отец, Владимир Святославович, крестил Русь.

Князь вспоминает, он не Борис, он Олег, и как поведет морской бой? А могущественный флот империи совсем рядом, вот он. Но великий князь Владимир Святославович утверждал, русичи непобедимы! Ведь князь Олег бил византийцев…

Однако почему их корабли уходят к Царьграду? Они повернули и спешно, не приняв боя, уплывают. Борис во сне торжествует. Но что это, огромный дромон наплывает на ладью. Он наползает и вот-вот раздавит ее…

Тут раздался треск обшивок, и дромон навалился на ладью. Борису страшно, и он просыпается…

Тишина. На легкой зяби ладья подрагивает, взнузданная на якорной цени. Чистое небо в россыпи звезд. Скоро ночи конец.

Борис сон вспомнил, подумал: «И привидится же этакое!»

* * *

В последнее время Владимир страдал бессонницей, не мог подолгу лежать в темноте, голову, как обручем, сдавливало. Звал отрока, и тот приносил свечу. Воск плавился, стекал в серебряный подставец, подобно слезе.

С отъездом младших сыновей совсем одиноко сделалось великому князю, на людях еще держался, но когда наедине оставался, совсем тоска одолевала. И тогда отправлялся он в Берестово, неделями отсиживался там. Вместе с челядью заводил бредень, ловил рыбу и раков, уходил в лес…

Порой сожалел, что позволил Борису отправиться в Константинополь, но тут же убеждал себя, что в пути он наберется мужества, чему-то научится. В этом его и воевода Свенельд поддерживал:

— Аль запамятовал, князь Владимир, годы наши молодые, не нас ли жизнь учила?

Усмехнулся Владимир:

— Были Лета, да порастерялися. Ныне часто думаю о Господнем суде, а здесь, в княжестве моем, сыновья свару затеят… Аль очи мои не видят, как Святополк и Ярослав на великое княжение зарятся? А все потому, что алчны.

Подперев голову, задумался, потом сызнова заговорил:

— Ведь они, воевода, своими полками в междуусобице не обойдутся, они варягов и ляхов втянут. А Болеслав руки к городам нашим тянет, то доподлинно мне ведомо, хоть Святополк его под защиту берет, не сознается… Вот и гадаю, Свенельд, кому Киев оставить?

— Не рано ли о том задумался? Рука у тя, великий князь, еще твердая, и вся Русь под тобой ходит, а паче кто дыбати почнет, укажем.

— То так, воевода, однако я ль вечен?

— Никто не вечен, кроме Господа, но коли ты о конце дней своих заговорил, то вспомнил, ты ведь Бориса на это место как-то прочил?

— Мысль эта и сегодня не покидает меня. Однако опасаюсь, как бы Ярослав со Святополком козни против него не стали творить. Им только замыслить, а доброхоты сыщутся.

— У Бориса дружина твоя останется, она его в обиду не даст.

— На то и уповаю. Да еще на вас, бояре.

* * *

В малую домовую церковку, что вблизи от княжеской опочивальни, Владимир захаживал редко, разве что по великим праздникам да когда исповедаться вздумает. В прежние лета здесь любила молиться Анна и детей своих к тому приучила.

Разговор со Свенельдом душу не облегчил, только еще больше разбередил. Поднявшись утром, зашел в домовую церковку. Там уже Варфоломей свечи зажигал. Владимир перекрестился на святой угол, с которого на него смотрели глаза Иисуса Христа и Божьей Матери с младенцем.

— Отче, — сказал великий князь, — душой исстрадался я.

— От меня то не скрылось. Поведай, и, может, облегчу я твои страдания.

— В молодые лета не думал я, пресвитер, о старости. В те далекие годы жизнь, казалось мне, не имеет конца, а молодость моя вечна. Но как жестоко я ошибся.

— Не ты един, сыне, заблудшийся, и иные в молодости так мыслят. Но Господь наделил человека молодостью, дабы она перешла в старость, а с ней прибыло и мудрости. И яз те говорю, мудрость тя одолевает. Ты мудр, великий князь, а мудрость — дар Божий.

— Я ли мудр, пресвитер? Когда был язычником, то имел много жен и наложниц. Крестившись, я обрел одну Анну, да и та оставила меня. Сегодня мне осталось вспоминать и молиться, чтобы молодость моих сыновей, рожденных от христианки, длилась долго.

— Все в руце Божьей.

— Спроси меня Господь, чего желаю, то ответил бы: Боже, верни мне молодые лета, дабы не старцем кончал я жизнь.

— Не гневи Бога, великий князь, как Господь указал, так по тому и быть.

— Не ропщу я, к слову сказано.

* * *

Тот день, когда великий князь выделил ему столец в Турове, Святополк хорошо запомнил. Случилось то вскорости после крещения Руси. В ту пору было ему столько же, сколько сейчас Глебу. На крещение согнали люд к Днепру со всего Киева. И еще послали дружинников по всем селам и деревенькам, а с гриднями отправились попы, которых привез Владимир из Херсонеса, и крестили народ на Почайне и Голубице, Лыбеди и по всем рекам, какие есть на Руси Киевской.

Святополк видел, как привезли гречанку Анну, а мать его и другие жены великого князя злословили. Больше всех негодовала Рогнеда. Ей было отчего, Владимир взял ее силой, пролив кровь ее отца и братьев.

Через сутки после появления гречанки на Горе приступили к строительству нового великолепного дворца. И был он раза в два больше прежних, а по красоте, по узорочью, по точености балясин, поддерживающих навес над Красным крыльцом и открытыми сенями вдоль хором, превосходил все, что видел Киев до этого. Здесь стали устраивать пиры, какие часто давал великий князь, увеселяя гречанку и дружину.

Не прошло и года, как Владимир собрал всех прежних жен и заявил: «Вы мне теперь не жены, ибо брал я вас язычником. Ноне у меня одна жена, Анна».

Взроптали жены, да великий князь на них прицыкнул:

— Сыновьям, рожденным вами, я дам стольцы, и сядут они по княжествам.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*