Анна Ветлугина - Игнатий Лойола
— Отдохновение души важнее телесного отдыха, — назидательно произнёс младший Лойола, — тебе ли не знать этого, братец?
...В санктуарии было прохладно и гулко. Монах-картузианец удивился намерению отца Перо служить вигилию, но не стал препятствовать.
Всю ночь Иниго с яростным героизмом преодолевал свою немощь, стоя на коленях. Перо в промежутках между чтением псалмов и распеванием гимнов смотрел поверх богослужебной книги в крайнем изумлении. Священник хорошо помнил и пьяные дебоши младшего брата, и его крайне легкомысленное отношение к церковным обрядам. Однажды тот даже ухитрился подраться с монахами...
С первыми лучами солнца братья покинули санктуарий и двинулись по направлению к Ансуоле. Перо с увлечением рассказывал о чудесной паэлье, которую умеют готовить в доме Магдалены. Иниго кивал, всем видом показывая заинтересованность. Но когда они достигли перекрёстка — повёл себя неожиданно. Попросил передать привет «прекраснейшей из сестёр», а сам собрался к Манрике де Лара, герцогу Накеры, у которого числился на службе. Потому что «должно мне предстать пред начальством, раз я уже могу двигаться. И начальник мой, по воле Божией, как раз гостит неподалёку».
— Что ж, поезжай, — разочарованно вздохнул священник. И подумал, глядя вслед братцу, удаляющемуся вместе со слугами: «Поигрался в покаяние и — снова за старое. Может, и к лучшему. С таким упрямством трудно возрастать духовно. А герцог вроде бы обещал ему хорошую и к тому же посильную должность».
Бормоча под нос и морщась каждый раз, как мулица взбрыкивала слишком резво, Иниго в сопровождении слуг тащился к посёлку. Там он рассчитывал найти герцога. «Неподалёку» — это было очень громко сказано. Расстояние от Онтьяте, где новоявленный путешественник простился с братом, до Наваррета даже быстрый конь не преодолел бы за день. Денег в кошельке Иниго насчитывалось совсем мало. Еле хватит на скудное пропитание ему и слугам.
Ах, как красочно расписывал Магдаленину паэлью братец Перо!
Иниго оглянулся. Слуги молча трусили за ним.
— Послушайте, — спросил он, — как вам кажется, что лучше: паэлья, в которую напихали что ни попадя, или простой честный кусок хамона?
Они помялись.
— Лучше всего, сеньор, не испытывать голода, — сказал один из них.
— Вот и я так думаю, — согласился Лойола, — поэтому нужно хорошо накормить ослов и мулицу, а люди немного потерпят. Зато в Наваррете, когда я получу деньги, вы сможете выбрать между паэльей и хамоном, купив того и другого.
— Мне должны там несколько дукатов, — успокаивал он сам себя, расплачиваясь на постоялом дворе за овёс для животных. В кошельке оставалось несколько мелких монет — только на сухари да пару кружек дешёвого вина.
Между тем герцог Накеры, покровитель Иниго, переживал чёрные времена. В результате интриг он внезапно потерял должность вице-короля, перестал получать жалованье. К тому же начались беспорядки, и его дом жестоко разграбили.
Ничего этого Иниго не знал. Достигнув Наваррета, тут же бросился на поиски герцогского казначея. Тот, не узнав гостя, оказался нелюбезен:
— Нет денег, — отрезал он, едва выслушав просьбу вернуть долг. Лойола вспомнил лица слуг, которым наобещал гору вкусной еды, и рука его непроизвольно легла на рукоять шпаги. Казначей, заметив это движение, закричал, требуя, чтобы «этого невежу» немедленно вывели вон. Случайно на шум пришёл сам герцог. Узнав Иниго, он пришёл в страшный гнев и обрушился на казначея.
— Но... ваша светлость! — растерялся тот. — Вы же сами сказали, что у нас совсем нет денег.
— Даже если их СОВСЕМ НЕТ, — медленно, чуть ли не по слогам, произнёс герцог, — это не относится к Лойоле!
Получив свои дукаты, Иниго пообещал молиться о здоровье доброго герцога, а также его нелюбезного казначея. От завидной и почётной должности tenencia — поручика — отказался, сославшись на состояние здоровья.
Бодро, хотя и сильно подволакивая ногу, он вышел на улицу, где его ждали слуги с ослами и мулицей. Не раздумывая, отдал им всю полученную сумму, кроме нескольких монет, которые положил во внутренний потайной карман хубона.
— Возьмите отсюда, сколько позволит вам совесть, — велел он, — остальное разделите пополам. Одну часть раздайте хорошим людям. Их список я вам сейчас напишу. Другую отвезёте в санктуарий Богоматери, что недалеко от Онтьяте. Скажите — пусть обновят Её образ. Он находится в упадке.
После этого Иниго аккуратно отделил один лист от своей записной книги и безупречным почерком написал десятка два имён. Это были люди, которые в разное время помогали ему. Отдав листок слугам, он отпустил их, пожелав прожить жизнь в страхе Божием. Сам же купил на одну монету мешок сухарей, остальные деньги спрятал обратно. Сел на мулицу и отправился на юго-восток. Там, неподалёку от Барселоны, находился монастырь с таинственной статуей Девы Марии чёрного цвета. Говорили, сам святой Пётр привёз её в Испанию. Во времена сарацинского нашествия её спрятали в горной пещере и не смогли найти. Почти двести лет Чёрная Мадонна пролежала там, пока её не обнаружили пастухи, увидевшие над пещерой неземной свет и услышавшие ангельское пение.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мулица Иниго бодро трусила по пыльным испанским дорогам. Всадник предавался раздумьям. Прикидывал, какой бы ему совершить подвиг во имя Господа, Которому решил служить в качестве рыцаря. Вспоминал житие Франциска, мечтая превзойти этого святого. Хотелось немедленно приступить к духовным свершениям, но по дороге не попадались ни больные, ни страждущие.
Если честно, Лойола вряд ли мог сейчас помочь кому-нибудь. У него почти не осталось ни сил, ни денег. Скоро самому придётся просить милостыню у какой-нибудь церкви. Тем не менее он старательно внушал себе возвышенные мысли, очень похожие на цитаты из любимых рыцарских романов. Одновременно гнал от себя мысли недостойные — о потерянной должности tenencia и о собственной физической ущербности.
«Подвиг! Подвиг? Подвиг...» — бормотал он на разные лады, героически борясь с чёрной меланхолией. Эта дрянь разыгралась не на шутку, когда сохранять лицо стало не перед кем.
Иниго вспомнил, как в далёкой юности отдубасил семинаристов, оскорбил и унизил случайно толкнувшего его прохожего, а ещё не слишком красиво обошёлся с одной дамой... да нет, не с одной и не с двумя... Мерзейшие поступки. Зато теперь, с изуродованными ногами, уже трудно будет совершить нечто подобное. Получается, Бог любит его, раз отнял возможность грешить. Хотя...
Проезжая мимо придорожного дерева, он засмеялся неприятным сухим смехом, представив себя раскачивающимся в петле на суку. Такой грех, пожалуй, потянет на десяток дам и целую толпу семинаристов. Правда, верёвки с собой нет.
— Ладно, — сказал он мулице, — признаемся честно, до святости мне много дальше, чем до Иерусалима. Но, Господи! — бедное животное шарахнулось от его неожиданного вскрика. — Господи, как мне научиться прожить по-новому оставшийся кусок жизни? Может, Ты пошлёшь мне учителя — какого-нибудь умудрённого и праведного старца?
Вскоре, после его отчаянной мольбы, сзади послышался стук копыт. Иниго радостно оглянулся, готовясь принять со смирением любые старческие нравоучения, но на лошади сидел совсем молодой человек, к тому же в чалме и цветном шёлковом халате.
«Сарацин, — разочарованно подумал Лойола, — и чему же он может меня научить?»
Тем не менее поздоровался с путником. Тот ответил весьма вежливо и поинтересовался, куда едет славный рыцарь.
— В сторону Барселоны, — уклончиво сказал Иниго. Подумал и решил сказать полностью: — в Монсеррат, к Черной Мадонне.
— О-о-о! — мавр уважительно прищёлкнул языком. — Очень важное место для христианина! А я следую в посёлок неподалёку от Уэски, мне по пути с вами до Сарагосы. Не хотите поехать вместе?
«А вдруг удастся обратить его?» — мелькнуло в голове у Иниго.
— Что ж, я не против совместного пути, — ответил он с учтивостью, — хорошая беседа делает дорогу короче.
И они начали сокращать путь. Мавр, которого звали Зияуддин, рассказывал об Андалусии, откуда был родом. О её прекрасных виноградниках. Иниго поддержал беседу, вспомнив чудесный херес брата Мартина. Слово за слово, перешли на обсуждение Монсеррат. К своему стыду, Лойола очень плохо представлял, что такое знаменитая Чёрная Мадонна.
— Вы с севера, — успокоил его Зияуддин, — это очень далеко. Вот в Барселоне все про неё знают. Даже те, кто верит в пророка Мухаммеда, тоже знают. Она чудесная на самом деле, я вам скажу. Её как нашли на вершине горы — решили вниз к людям принести. Взяли её, подняли. Идут, а она с каждым шагом тяжелее. Так и не смогли дойти. Пришлось им на горе храм построить.
— Я слышал, — вспомнил Лойола, — будто эту статую изготовил сам апостол Лука.
— Возможно, — ответил мавр, как показалось Иниго, несколько небрежно.
