Анна Ветлугина - Игнатий Лойола
— Может, Она и являлась, но отпускать его в таком состоянии в Иерусалим нельзя.
— Он же упрям, — вздохнула сестра.
— Как десять ослов, — согласился старший брат.
...Они написали Перо. Мартин по просьбе Магдалены специально указал: дело важное, но вовсе не срочное. Таким образом, они надеялись задержать Иниго в замке до полного выздоровления. Но его ноги были изуродованы слишком сильно. Даже через несколько месяцев он продолжал ходить с помощью костылей. Несмотря на это, Мартин время от времени слышал со двора стук, сопровождаемый яростными комментариями. Больной пытался вернуть былые ратные умения, нанося удары мечом по дереву.
Зима пришла и закончилась. Магдалена покидала замок, занимаясь своими делами, и вновь возвращалась проведать Иниго. В начале марта 1522 года приехал их брат-священник Перо. Ему рассказали обо всём, что приключилось с Иниго. Свои видения подробно описал сам новоявленный визионер. Мартин с Магдаленой, затаив дыхание, ждали от священнослужителя вердикта, но тот не спешил высказывать мнение. Он спросил младшего брата:
— Чувствуешь ли ты какие-то изменения в себе после видений? Может быть, делаешь нечто новое?
Вместо ответа Иниго принёс ему тетрадь, куда теперь выписывал из Священного Писания то, что считал самым существенным. Бумагу он разлиновал аккуратнейшим образом, почерк выглядел образцовым. Слова Христа были выписаны красными чернилами, а всё, связанное с Пресвятой Девой, — синими. Перо долго рассматривал работу брата, потом поинтересовался:
— Это всё? Или ты открыл для себя ещё какое-нибудь новое занятие?
— Смотреть на звёзды, — признался Иниго. — Я занимаюсь теперь этим каждую ночь в садике у замка. Почему-то не могу оторваться. Странно.
— Что вы скажете нам, отец Перо? — с нетерпением произнесла Магдалена. — Подлинны ли его видения?
Священник долго молчал, глядя вниз и нервно пошевеливая пальцами. Наконец ответил:
— Я не вправе брать на себя такую большую ответственность.
— Но его нельзя пускать в Иерусалим в таком состоянии! — воскликнул Мартин. — Ты не дойдёшь! — обратился он к Иниго. — Это верная погибель! Я не пущу тебя. Я старший брат и могу вмешиваться в твою судьбу.
— Да, — кротко сказал младший Лойола. — Не волнуйтесь. Давайте выпьем вина. Мы так редко бываем вместе. А завтра снова нужно расставаться. Перо уезжает рано утром, и Магдалене, я знаю, пора домой.
— Давайте! — согласился старший и хлопнул в ладоши, подзывая слугу. — Принеси-ка андалузского хересу! Хотя...
может, другого вина... не связанного с тяжёлыми воспоминаниями?
Иниго рассмеялся:
— А всё-таки жаль тебе хересу, братец, хоть и не хочешь признаваться!
Засиделись за полночь. Поутру Мартин собирался встать пораньше — проводить Перо. Магдалена, опасаясь, что проспит, попрощалась с братом-священником ночью.
Утром Мартина разбудил яркий солнечный свет, лившийся из окна прямо на кровать. Значит, уже наступил полдень, и Перо давно уехал. Стыдно, конечно, не проводить брата. Они так редко видятся! Это всё херес виноват, слишком уж крепок.
Размышляя таким образом, хозяин замка Лойола шёл по коридору. Женская фигура бросилась ему навстречу столь стремительно, что он не сразу узнал Магдалену.
— Мартин! Он всё же ускользнул от нас!
— Кто? — зачем-то спросил Мартин, хотя сразу понял, о ком идёт речь.
— Взял мулицу в конюшне и уехал вместе с Перо, — причитала сестра, — и костыли оставил!
— Правда, оставил?
Она, всхлипнув, кивнула. Добавила, утирая слёзы:
— Кинжал взял и шпагу. И одежду... военную надел...
Старший брат развёл руками:
— Тогда, может, и дойдёт до Иерусалима. Да нет, с таким упорством и моей мулицей точно дойдёт!
РИМ, 1551 ГОД
— Вы отслужили мессу за эту свою книгу? — спросил отец Игнатий у священника Иеронима Надаля.
— Да, отче, — кротко отвечал тот.
— И как? Ваше желание не уменьшилось?
Надаль незаметно вздохнул и терпеливо объяснил:
— Мы же говорили вам: наше желание останется неизменным в любом случае.
— Вот как? — тонкие изогнутые брови настоятеля взлетели вверх, высокий лоб на мгновение покрыли волнистые морщины. — Вы все настолько тверды в своих желаниях? А если бы сам Господь захотел разубедить вас?
— Господь не допустил бы в нас этого желания, будь оно неправедным, — неуверенно возразил Надаль.
Настоятель рассмеялся:
— Твоя вера прекрасна. Она сильнее происков дьявола, — отец Игнатий быстро, но аккуратно перелистывал страницы Мессала. Тот был великолепно издан. С золотым тиснением и красочными миниатюрами. — Так что вы от меня хотите?
— Чтобы вы пообещали нам рассказать о своей жизни. О многочисленных странствиях, которые привели вас...
Настоятель прервал его излияния:
— Хорошо. Обещаю, — теперь он листал ещё быстрее. Оглянулся на стоящего рядом Надаля: — У тебя какой-то новый вопрос?
— Продолжение старого, вероятно... — промямлил тот, — хотелось бы узнать, когда...
— Что когда?
— Когда вы начнёте рассказывать?
— А-а-а! — обрадовался отец Игнатий. Видимо, он наконец нашёл в Мессале искомое. — Вот оно, это место. А насчёт рассказа... Будьте добры, напомните мне в воскресенье.
И он громко захлопнул огромную толстую книгу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
О СТРАННИКАХ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Два брага ехали верхом, поднимая клубы пыли, всё дальше и дальше от родительского замка. За ними на некотором расстоянии трусили на ослах двое слуг. Иниго взял их с собой по настоянию Перо. Иначе тот не соглашался держать отъезд младшего брата в тайне. Этим слугам младший Лойола время от времени давал поручения и раньше. Из-за этого их не хватились бы в замке очень скоро.
Перо не чувствовал вины перед Мартином за своё согласие потакать безумным планам Иниго. У него имелся свой план. Он надеялся, что дорожные тяготы быстро умерят пыл новоявленного паломника. В крайнем случае, можно будет повозить его по близлежащим церквям и обителям. Авось, успокоится.
Однако Иниго не выказывал ни малейших признаков усталости. Ощупывая шпагу, он грозно приосанивался, словно собираясь поразить невидимого врага. Не переставая говорил о Гробе Господнем. О духовном подвиге, который ждёт его в Иерусалиме. Оружие своё он отныне собирался посвятить Пресвятой Деве.
— До Иерусалима, пожалуй, трудно будет добраться, — будто размышляя вслух, произнёс Перо. — Я не представляю, как это сделать по суше. А на корабли теперь никого не берут без справки о здоровье. Кажется, в Венеции или ещё где-то чума.
Иниго хмыкнул:
— Мне-то что до того? Я ведь не из Венеции. А даже если и потребуют — разве я похож на чумного?
— Боюсь, всё равно тебе трудно будет получить документ, — вздохнул Перо. Младший брат внимательно оглядел его, подъехав на своей мулице почти вплотную.
— Плохой ты священник, — наконец промолвил он разочарованно, — на твоих глазах кающийся грешник собирается спасать свою душу, а ты не хочешь поддержать его даже словами.
— Ты полагаешь: священник должен быть лишён сострадания? К тому же ты — мой брат. Да и грехи твои, подозреваю, не столь страшны, чтобы доводить себя до погибели.
— Ты не знаешь моих грехов! — горячо возразил младший Лойола.
Стоявшее в зените солнце уже наливалось силой, несмотря на раннюю весну. Дорога была пуста. Не пели птицы, уползли в тень собаки. Люди скрылись — кто дома, кто на постоялом дворе. Перо предложил последовать их примеру, но неутомимый паломник ответил отказом. Впрочем, из соображений человеколюбия, он предложил брату и слугам свернуть на дорогу, ведущую в Онтьяте. Там находился дом мужа Магдалены, и скоро должна была появиться она сама.
— А ты? — с испугом спросил его Перо. Он видел, что брату нехорошо. Лицо у того побледнело, глаза горели лихорадочным блеском.
— Я поеду в санктуарий Девы Марии, он здесь не очень далеко.
— Нет! — вскричал Перо. Соскочив на землю, он схватил за поводья мулицу Иниго. — Я не пущу тебя, пока ты не отдохнёшь!
— У тебя нет власти удерживать меня! — Иниго начал отнимать у брата поводья. Мулица замотала головой и громко фыркнула. Полуоткрытая ставня дома неподалёку отворилась пошире. Кому-то там за занавеской стало интересно: почему служитель церкви так громко кричит. Слуги остановились в отдалении, шёпотом споря: подерутся братья или нет.
— Так ведь я и хочу отдохнуть, — вдруг смиренно произнёс Иниго, оставив поводья в покое, — помоги мне в этом, братец. Отслужи в санктуарии вигилию. Ты ведь имеешь такое право?
— Имею, конечно, — удивлённо сказал священник, отдавая брату поводья и одёргивая рясу, — но какой же тут отдых? Всю ночь не спать!
— Отдохновение души важнее телесного отдыха, — назидательно произнёс младший Лойола, — тебе ли не знать этого, братец?
