Эптон Синклер - Зубы Дракона
Ирма немного разозлилась на этого хромого англичанина. Ей очень хорошо удалось вылечить Ланни от его розовости, но теперь Рик продолжал разжигать пожар. В Австрии произошли ужасные события, по-видимому, фашизм собирался распространяться от страны к стране, пока не покроет всю Европу. Австрия получила католического канцлера по имени Дольфус и католическую армию под названием Хаймвер, состоящую в основном из крестьянских парней во главе с низложенным молодым принцем. Это правительство сажало в тюрьмы или депортировало гитлеровцев, но с помощью Муссолини получило свой собственный бренд фашизма и теперь намеревалось уничтожить социалистическое движение в городе Вене. Эти красивые дома рабочих, огромные жилые кварталы, которые с такой радостью осматривал Ланни, были превращены в руины самоходной артиллерией Хаймвера. Погибли около тысячи мужчин, женщин и детей. Что было еще хуже, они убили рабочее движение, которое создавалось двумя поколениями.
Страшное время, чтобы жить в нём. Ланни и Рик не могли ни есть, ни спать. Они могли только скорбеть и размышлять о трагедии времени, в котором родились. Поистине казалось бесполезным делать что-нибудь хорошее. Мечтать о мире и порядке, справедливости или даже о милосердии. Это резня трудящихся было совершена в имя кроткого и смиренного Иисуса, сына плотника, социального мятежника, который был казнен, потому что он возбудил народ! Набожный католик Премьер приказал совершить преступление, а набожные католики офицеры посещали мессу до и после преступления! И это было не в первый раз и не в последний в несчастной Европе. Рик напомнил своему другу кардинала Франции, который устроил Варфоломеевскую резню, говоря: «Убейте их всех. Бог отберёт из них Своих христиан».
XIНа Ривьере наступила жаркая погода, и люди, которых Ирма считала важными, её покинули. Те, кто были бедны, как Динглы и Робины, должны были держаться и научиться сиесте. Но Нина и Рик вернулись в Англию, а Эмили Чэттерсворт перевела своих слуг в Буковый лес и пригласила Ирму и Ланни навестить ее, посетить весенний салон и посмотреть новые пьесы. Это была идея Ирмы, держать мысли мужа подальше от мировых бед. Они приняли приглашение, и после нескольких недель Ирма получила письмо от своей матери, которая просила их приехать на Шор-Эйкрс и привезти малышку Фрэнсис на лето. Это было настоящим преступлением, владеть таким великолепным местом и никогда не использовать его. Также было крайне несправедливо, что одна бабушка все время могла наслаждаться своей желанной, а другая нет. «Я не верю, что Бьюти ухаживает за ребенком лучше, чем смогу я», — написала королева-мать. Ирма пропустила её осуждение, когда читала письмо вслух.
Пара обсудила эту проблему. Ирма не хотела перевозить свою малышку на борту парохода. Она ещё не отошла от похищения ребёнка Линдбергов и считала, что океанский лайнер был идеальным местом для изучения ребенка стоимостью в двадцать три миллиона долларов, ее привычек и её окружения группой преступников. Нет, было бы лучше провести лето в зеленой и приятной Англии, где не знали похитителей. Пусть мама одна выдержит океанские волны! В прошлом году Ирма не потратила столько денег, чтобы о них можно было бы говорить, а сейчас проценты по облигациям были выплачены, и можно было надеяться на дивиденды. Она сказала: «Давай проедем Англию, как в наш медовый месяц, и приглядим подходящее место для аренды».
Это так увлекательно, повторить медовый месяц. Если удалось сохранить чувства медового месяца после пяти лет. «Там так много хороших людей», — утверждала молодая жена. Ланни согласился, хотя, возможно, они имели в виду разных людей.
Он знал, что Рик почти закончил пьесу, и хотел сделать предложения по последнему акту. Тогда её нужно будет представить импресарио, и Ланни хотел бы услышать новости. Возможно, будет необходимо собирать деньги. Что будет не так легко, ибо это была мрачная и жестокая пьеса, горькая, как желчь, и она будет шокировать светских дам. Ланни хотел вложить все свои деньги, которые он заработал в Германии. Все, при необходимости, но он не хотел расстраивать Ирму по этому поводу. Они следовали своему плану по поддержанию мира, делая уступки, каждый другому и в равных пропорциях.
Они пересекли канал и высадились в Дорчестере. Когда об их прибытии было объявлено в газетах, как всегда одним из первых, кто позвонил, был Уикторп, предложив: «Не хотите ли приехать и провести конец недели?»
Ланни ответил: «С удовольствием, мы ищем небольшое помещение на аренду этим летом. Может быть, вы сможете нам что-нибудь порекомендовать». Он сказал, «небольшое», потому что знал, что это хорошая форма. Но, конечно, помещение не должно быть действительно маленьким.
«У меня есть место рядом», — ответил его светлость. «Я покажу его вам, если вы не возражаете».
«Ладно!» — сказал Ланни, кто знал, как говорить по-английски англичанам.
Когда он рассказал об этом Ирме, она ответила по-американски: «Да, черт возьми! Как ты думаешь, там опять будут жестяные ванны?»
Но их там не было. Это был современный дом с тремя ваннами, полон света и воздуха. А рядом находился один из тех английских газонов, гладких, как бильярдный стол, используемых для игр. Вокруг места шла высокая живая изгородь, и все было прекрасно. Местом владела тетка Уикторпа, которая уезжала в летний круиз с друзьями. Там был персонал хорошо обученных слуг, которые могли остаться, если потребуется. «Ну, я думаю, что всё будет отлично!»
— воскликнула наследница. В тот же день она заплатила агенту его светлости, и тетя согласилась выехать и предоставить все в полном порядке в конце следующей недели. Ирма телеграфировала своей матери и написала Бобу Смиту и Физерс, чтобы те всё приготовили и привезли ребёнка, мисс Севэрн и горничную в определенное время. Джерри Пендлтон должен обеспечить билеты, Боб будет отвечать за путешествие, а Физерс всё рано нельзя ничего поручить.
Так появилось новое пристанище, со всеми удобствами, и без каких-либо проблем, только подписать несколько чеков и отдать несколько распоряжений. Восхитительный климат и множество очаровательных людей. Теннисный корт с партнерами, всегда готовыми играть. Хороший рояль, и люди, которые любят музыку. Всего в нескольких минутах езды от старого замка, где Ланни и его жена были приняты, как члены семьи, всегда приглашаемые и представляемые тем и этим. Опять Ланни слушал государственных мужей, обсуждающих мировые проблемы. А они снова слушали его рассказы о странном и вселяющем ужас новом движении в Германии, и его распространении по всем соседним странам. Англичане высокого ранга и обладающие властью свободно говорили о делах своей империи, рассказывая, что они будут делать в тех или иных непредвиденных обстоятельствах. Временами Ланни ловил себя на мысли: «Что бы заплатил бы Геринг за это!»
Золтан из Парижа прибыл в Лондон. Здесь наступил «сезон», и начались выставки, и появились шансы подзаработать. Художественный эксперт, как и любой другой профессионал, должен собрать сведения о своей публике. Появлялись новые люди, а старые уходили, и цены колебались в точности, как на фондовом рынке. У Ланни и у его партнера все еще были деньги в Нацилэнде и списки картин, доступных в этой стране, с помощью которых они рассчитывали вывезти свои деньги. Кроме того, были лондонские театры и Рик, который мог сводить их на постановки, заслуживающие внимания, и рассказать новости этого мира. Были светские приёмы, бесконечные танцы и вечеринки. Портные и другие поставщики стремились обеспечить Ирму предметами туалета, подходящими ее статусу. Они были готовы доставить их ей в любой час дня или ночи.
Старая добрая Марджи Петрис, вдовствующая леди Эвер-шем-Уотсон, открыла свой городской дом и умоляла молодых сделать его своей штаб-квартирой, когда они будут в городе. Она телеграфировала Бьюти и Софи, чтобы те взяли своих мужей, приехали и устроили старое доброе веселье. Когда приехала миссис Барнс, её тоже «приняли». Это было принято в Кентукки, и Марджи всё еще называла себя девушкой из страны с синей травой, даже в возрасте пятидесяти пяти лет.
Всё было так, как в Бьенвеню в разгаре зимы. Вокруг происходило так много событий, что на самом деле было трудно выбрать что-то, и приходилось метаться от одного мероприятия к другому, не переводя дыхания. Для Ланни было чрезвычайно трудно найти время, чтобы размышлять о судьбах мира. И это было то, что его жена планировала. Она увидела, что она добилась успеха, и была счастлива и гордилась своей сообразительностью. Пока в один прекрасный полдень субботы, прибыв на свою виллу на уикенд, Ланни не нашел телеграмму из Бьенвеню, подписанную «Рахель» и гласившую:
«Письмо кларнета из места, где вы побывали, самые печальные обстоятельства он умоляет о помощи высылаю письмо авиапочтой».
